Батарейцы - Николай Петрович Варягов

и тут. Однако перечить не хотел, на Катеринины слова обычно застенчиво улыбался, утешал: мол, после разберемся.

Жила большая семья дружно. По праздникам, а то и в долгие зимние вечера бабушка за прялкой запевала песню, ее подхватывали отец с матерью, подключались и младшие. И билась в стекла раздольная, вылетала на улицу на зависть соседям песня.

Но, как говорят, не было бы конца счастью, да несчастье подошло. Деду переломило бревном ноги. Он слег, да так и не поднялся. Недаром народная мудрость гласит: «Пришла беда — открывай ворота». Надорвавшись на работе, умерла мать. После окопов первой мировой войны пошатнулось здоровье отца. Вскоре не стало и его. И пришел в упадок васнецовский двор.

Непоседа по натуре, упорная по характеру бабушка Матрена Ерофеевна сопротивлялась надвигающейся нужде. Как могли, пособляли бабушке внуки. Работали на огороде, выходили в поле сеять и убирать хлеб. Рассчитывать приходилось на себя. Лошадь еще в гражданскую реквизировали белогвардейцы.

Правда, блеснула было и Васнецовым радость: за пуд жита Матрена Ерофеевна выменяла у проезжих цыган жеребенка. Назвали его Васькой. Жеребенок на радость семье рос быстро. Ребята чистили, холили его, по очереди выходили на выпас.

В один из воскресных июльских дней хуторяне выгнали скотину на луг. Погода стояла жаркая. Ближе к полудню мальчишки, оставив на Кольку скотину, побежали к реке. Залюбовавшись осколком цветного стекла на солнце, он обернулся на шорох в кустарнике. Огромная серая собака подкрадывалась к жеребенку. Колька закричал что было мочи. Собака метнулась в гущу кустов. На голос прибежали ребята. Серая гостья прыгнула в реку и поплыла. И тут кто-то из мальчишек не выдержал:

— Да ведь это волк!

— Волк, волк! Держи серого! Ату его! Ату! Лови его, лови!

Волк переплыл реку и скрылся в Завгаровом лесу. Не разжился серый на этот раз добычей. И все-таки жеребенка Ваську он подкараулил. «Бог дал, бог и взял», — в ответ на слезы ребятишек вздохнула бабушка.

Пятеро внуков остались на руках Матрены Ерофеевны. В неурожайные годы хлеба едва хватало до конца зимы. Николаю и Сергею приходилось брать сумки и отправляться на мельницу: помогали сельчанам насыпать муку в мешки, за это получали одну-другую пригоршню смолотого жита. После таких походов три — четыре дня на столе были лепешки. Затем — все снова.

Осенью тридцать первого года Николаю предстояло идти в школу. Бабушка из холста сшила новые штаны и рубашку. Книги, тетради, пенал, карандаши с ручкой прислал брат Дмитрий — студент Дорогобужского сельскохозяйственного техникума.

Радостны и тревожны были сборы. И вот настал долгожданный день. В сопровождении бабушки Николай пошел в школу.

У ворот повстречали учителя.

— Здравствуй, Ерофеевна! Нового питомца мне привела? Рад, очень рад! Хорошие у тебя ребята.

— Да уж стараюсь, Александр Григорьевич. — Бабушка смахнула платком набежавшую слезу. — Как могу, стараюсь. Без отца с матерью растут. Мне же годков ого сколько!

— Знаю, знаю, Ерофеевна. Как дела у Димы-то?

— Хорошо, батюшка, хорошо учится.

— Ну я побежал, Ерофеевна. Дела.

Немченков поспешил к крыльцу. Бабушка обернулась к Николаю:

— Слушайся его, Колюшка. Александр Григорьевич научит хорошему. Сиди смирно, все запоминай, внучек.

Учеба давалась Николаю легко. Первую четверть окончил на хорошо и отлично. Школьный совет премировал ботинками. За успехи получил подарок и в конце года. Начальную школу окончил с похвальным листом.

— Светлая ты моя головушка, — обняла Николая бабушка. — Спасибо, соколик ты мой, порадовал меня, старую.

Лицо Матрены Ерофеевны при этом расправилось от морщин и как-то сразу помолодело. Она долго смотрела на бумагу с печатью, где красными чернилами были выведены оценки, и чему-то своему улыбалась. Наконец оторвала от листа взгляд и заторопилась к чулану.

— И у меня тоже есть подарочек. Лапотки новые купила. Вечор мужик сельский проезжал. Он и продал за четверть самогонки.

В пятый класс надо было ходить за пять километров. Тем временем в жизни Николая произошли перемены. Год оказался неурожайным. Колхоз с сельчанами расплачивался картошкой, но и ее было мало. Коля поделился грустными мыслями с классным руководителем Ивановым. Учитель посоветовал пойти в районо и попроситься в детдом. Бабушка поддержала учителя, со слезами на глазах обронила:

— Не протянем мы, Колюшка, придется идти.

Из дома Колька вышел ранним утром. По дороге его подхватил мужик на повозку. К вечеру были в Смоленске. Город удивил: дома кирпичные, крытые железом. Улицы широкие, мощенные камнем. Паренек остановился и засмотрелся на катившиеся по рельсам вагоны. Что это еще за диковина! «Трамвай, — вспомнил картинку в книге. — Ну да, он! Вот это да, здорово!»

Не без приключений на второй день получил направление и к вечеру уехал поездом в Ярцево, оттуда добрался до деревни Воронино, где находился детдом. После небольших формальностей по устройству дежурный воспитатель показал кровать, тумбочку. Николая поразили чистота помещений, вкусный, сытный ужин.

В первые дни пришлось испытать немало волнений. Воспитанники Пуренков, Молотков не бросали замашек беспризорников — привыкли брать верх угрозой, а то и силой, заставляли младших по возрасту ребят заправлять за них кровати, убирать помещения.

В один из предновогодних вечеров Молотков через дружков приказал Кольке Васнецову пойти к директору и украсть папиросы.

— Ишь чего захотел! Ну и гусь! — возмутился Николай. — У нас в семье воров не было.

Минут через пятнадцать Молотков подошел, смерил Николая косым взглядом и покривил губами.

— Будем драться. Кто верх одержит, тот и будет тут командовать.

— Зачем нам командовать? Для этого есть директор, воспитатели, совет.

— Поговори еще, деревня! — угрюмо отрубил Молотков. — Ишь какой принц выискался. Не дери нос, сопли утри, не то зенки повыколю.

Вечером воспитанники собрались к месту «схватки». Еще бы, «голова» будет учить новенького! Васнецов с Молотковым сошлись в круге и начали бороться. Бывшему беспризорнику одолеть крепкого деревенского мальчишку никак не удавалось, несмотря на все уловки. В какой-то миг Молотков расслабился. Этого было достаточно, чтобы «голова» оказался на земле. В кругу мальчишек послышался вздох.

— Никак, самого «голову» одолел. Не фунт тебе изюму. Вот это да! — пропищал Кешка Самойлов.

Под общий гул одобрительных голосов Васнецов встал, отряхнул рубашку, обернулся к распластавшемуся на земле Молоткову.

— Чего лежишь? Поднимайся, начнем снова.

Молотков встал и с перекошенным злостью лицом, забыв все и вся, бросился на Николая. Однако ярость плохой помощник. Воспользовавшись очередной оплошностью Молоткова, Васнецов схватил его за руки, упал на спину, перебросил через себя и тут же оказался на нем. «Голова» начал было кусаться, за что получил пару оплеух. И лишь тогда сквозь зубы процедил: «Твоя взяла». Детдомовская братия порадовалась победе Васнецова.

Дня через три Молотков сбежал. Васнецов быстро вошел в коллективную жизнь. В