АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1871
Nemes., nat. hom. 42 (ed. Morani 1987, 125, ll. 4-9).
1872
Следуем чтению и пониманию этого места Лолларом, который опирается в своем переводе на критическое издание. У Констаса иное чтение и понимание.
1873
Быт. 1:21.
1874
Букв.: «из философов, занимавшихся внешними вещами», но здесь, вероятно, речь идет все же о языческих («внешних») философах. О том, что промысл распространялся только на общее (роды и виды), но не на индивидов, учили перипатетики, в частности, Александр Афродисийский, о его учении и полемике с ним Немесия см. Беневич 2013, с. 46-51; 141-146; 269-283. Ср. у Александра Афродисийского: «Совершенно нелепо считать, что бог знает и наблюдает за каждой существующей отдельной вещью и за тем, что происходит и следует из нее. Разумный человек не предположит такого даже о человеке, чтобы [, к примеру,] его забота распространялась на все в доме, вплоть до мышей и муравьев... Человек ведь заботится лишь о том, что важно и значительно в доме... Итак, если заботиться о таких вещах недостойно и неразумно для рассудительного человека... то насколько более это так для бога! Я имею в виду утверждение, что он уделяет свое внимание и людям, и мышам, и муравьям, неравным с нами по рождению, и что его промысл простирается таким вот образом на все на земле. Такое поведение было бы крайне постыдно и достойно разве что раба; более того, сказанное выше [то есть забота об индивидуальном] подразумевало бы, что бог является причиной и источником зла в мире» (Alex. Aph., de рrovid. 24.2-25.19). Обычно это мнение перипатетиков христианские авторы, да и некоторые неоплатоники приписывали Аристотелю. Немесий, в частности, упомянув тех, кто, по его мнению, вообще отвергал промысл (Демокрит, Гераклит, Эпикур, стоики), пишет: «Перейдем к мнению Аристотеля и других, отрицающих промысл в отношении к единичным вещам... Аристотель считает, что единичное управляется одной только природой, как об этом он намекает в шестой книге Никомаховой этики [eth. Nic. 6.13]» (nat. hom. 44: 348 (Morani), пер. Ф. С. Владимирского, цит. по изд.: Немесий Эмесский 1996, с. 188). С этой точкой зрения прп. Максим, следуя Немесию, ведет дальше полемику с отрицающими промысл о единичных вещах.
1875
Nemes., nat. hom. 42. (ed. Morani 1987, 130, ll. 13-14).
1876
Комментируя это место, Толлефсен пишет: «Промысл распространяется не только на индивидов, но и на общее (универсалии) (τὰ καθόλου). Было бы странно, если бы под универсалиями в этом контексте прп. Максим имел в виду Божественные идеи, т. е. логосы [Толлефсен часто взаимозаменимо употребляет понятия „логосы“ и „идеи“, что несколько спорно, хотя при определенных оговорках допустимо. – Г. Б.]. Как Бог мог бы сделать объектами Своего провидения Свое же Собственное бытие [каковым являются Божественные логосы. – Г. Б.]? Таким образом, ясно, что универсалии – это не трансцендентные идеи, но, как видно из текста, они имманентны тварному порядку. Сказанное далее имеет принципиальное значение для учения о первенстве индивидуального. Универсальное состоит из частного, как говорит прп. Максим, и если частное погибнет, то и универсальное погибнет вместе с ним: „...Ибо универсальное (общее) состоит из частного; итак, если частные образцы (examples) какого-либо логоса, в соответствии с которым вещи существуют, погибнут, – то ясно, что и соответствующие универсалии (общее) не продолжат существование. Ибо части есть и существуют в целом, а целое в частях“ (amb. 10: PG 91, 1189C-D [в переводе цитаты отражено понимание перевода Лаута (Louth 1996, p. 145), который приводит Толлефсен. – Г. Б.]). Ясно, что сам по себе λόγος какого-либо тварного существа не может разрушиться. Что еще это может значить, как не то, что 1) λόγοι и универсалии – это нечто различное, 2) универсалии вместе с частными вещами – нечто тленное, и, наконец, 3) частное создает основу, на которой существует универсальное?» (Tollefsen 2008, р. 105-106). Понять это соображение можно на следующем примере: если не останется ни одного экземпляра какого-то вида, то вид исчезнет, хотя «идея» вида не исчезнет. В. В. Петров, комментируя тот же самый отрывок, пишет: «Максим склоняется к собирательной теории универсалий и отрицает самостоятельное (см. Nemes., nat. hom. 42) существование универсалий, он демонстрирует влияние некоторых отрывков из Немесия Эмесского» (Петров 2008, с. 57).
1877
Т. е. наши оппоненты из «внешних философов», отрицающие промысл о единичном.
1878
См. Nemes., nat. hom. 42 (ed. Morani 1987, 130, ll. 18-21).
1879
Или: «устойчивости», В. В. Петров переводит: «пребывания», см. следующее примечание.
1880
В. В. Петров так комментирует это рассуждение прп. Максима: «общее и частное взаимозависимы до такой степени, что становятся равноправными. Можно предположить, что в этом случае, Максим в наибольшей степени самостоятелен и представляет пару общее/частное в виде составляющих частей одного целого, по типу пары „умное и чувственное“: ее элементы могут лишь мыслиться существующими самостоятельно, но актуально они являются полюсами единой ипостаси» (Петров 2008, с. 58). Его сокращенный перевод этого отрывка несколько отличается от перевода Д. А. Черноглазова. Приведем его для сравнения: «говоря, что Промысл руководит только общим, они забывают, что сами же говорили о существовании Промысла и о частных... Ибо если скажут, что ради пребывания (διαμονῆς) общие сподобляются Промысла [о себе], то этим укажут, что... его сподобятся частные, в коих [и есть] пребывание и существование общих. Ибо одним из этих двух вместе вводится и другое по причине неразрывной естественной связи одного с другим; и если одно сохраняется для пребывания, то и другое не чуждо этого сохранения. Также и если одно лишается попечения о своем сохранении, то соответственно говорится, что и другое не сподобляется его» (Там же).
1881
В этом и следующем абзаце прп. Максим почти полностью следует за
