Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

К Гуюку и Мунке Субудай отрядил гонцов. Фланговые броски можно было закончить и снова собраться воедино, чтобы затем сообща продолжить победный рывок к морю.

Бату сам смотрел, как отъезжают нарочные, а потому удивился, когда вскоре один из его людей доставил весть, что два тумена уже близятся с юга. Для того чтобы приказ орлока достиг братьев, еще рановато. Странно. Бату позвал Байдара, и они вместе выехали из стана встречать героев.

Стяги Гуюкова тумена они заметили одними из первых. Бату рассмеялся и пришпорил лошадь, устремляясь галопом через травянистый дол. Столько историй им предстояло рассказать, столько всего вспомнить на совместных пирушках – просто дух захватывает! Поначалу ни он, ни Байдар не обратили внимания на то, что лица подъехавших воинов мрачны. Духа веселья и радости в туменах Гуюка и Мунке почему-то не было. Особенно мрачным выглядел Гуюк: Бату его таким и не видел.

– В чем дело, брат? – спросил он. Улыбка сошла с его лица.

Гуюк повернул голову, и стало видно, что глаза у него красные, а веки набрякли.

– Хан умер, – ответил сын Угэдэя.

– Твой отец? – изумленно переспросил Бату. – Но как? Он же еще такой молодой…

Гуюк посмотрел исподлобья, а затем выдавил:

– Сердце. Мне нужно к Субудаю.

Бату с Байдаром поехали рядом. Байдар всю дорогу был бледен и задумчив. Своего отца он знал лучше других и теперь боялся, что бок о бок с ним скачут не родичи и друзья, а уже, может статься, враги.

Все вместе они въехали в Буду и по разоренным улицам направились к королевскому дворцу, где расположился Субудай. Командиры минганов должны были позаботиться о размещении и пропитании вновь прибывших. Четверо темников спешились у главных ворот. Мимо караульных они прошли без остановки. Телохранители орлока посмотрели на них лишь мельком и предпочли осторожность буквальному следованию приказу.

Сейчас Гуюк шествовал чуть впереди остальных, а Бату шагал за его правым плечом. Субудай находился в пустой танцевальной зале. Сюда притащили огромный трапезный стол, на котором сейчас была расстелена карта и лежали какие-то бумаги. Орлок увлеченно беседовал с Джебе, Чулгатаем и Илугеем. Военачальники вдумчивыми кивками сопровождали движения Субудая: орлок клал монеты в те места, где, видимо, должны на местности располагаться тумены. Бату окинул сцену беглым взглядом и про себя улыбнулся. Вот она, встреча молодости и старости, и впервые Бату мог уверенно предсказать ее исход.

Субудай поднял глаза на четверых военачальников, с гулким эхом идущих по залу. Заметив суровое выражение их лиц, он нахмурился и сделал от стола шаг в их сторону.

– Я вас еще не вызывал. – По обыкновению, Субудай смотрел на Бату, но, когда голос неожиданно подал ханов сын, Субудай удивленно перевел взгляд на Гуюка.

– Орлок, – сказал Гуюк. – Отец мой мертв.

Субудай прикрыл глаза и стоял какое-то время с окаменевшим лицом. Затем он кивнул, медленно и молча.

– Прошу садиться, – сказал он после паузы.

Непререкаемость авторитета орлока сидела во всех так глубоко, что четверо военачальников как по команде выдвинули из-за стола стулья. Один лишь Бату намеренно не спешил, желая удержать тот напор, с каким они сюда явились. И снова первым заговорил Субудай.

– Это было… сердце? – задал он вопрос.

Гуюк вздохнул:

– Так ты знал? Да, сердце.

– Я присутствовал, когда он говорил об этом своему брату Чагатаю, – ответил Субудай и посмотрел на Байдара, к которому сейчас обернулся и Гуюк.

– Я ничего не знал, – холодно сказал Байдар.

Тогда Гуюк поглядел на Субудая, но тот продолжал смотреть на Байдара, пока молодой темник не заерзал от неловкости.

Сотни мыслей и слов рвались у Субудая с языка, но он усилием воли себя сдержал.

– Что теперь ты собираешься делать? – спросил он Гуюка, с интересом ожидая ответа.

Все, что еще оставалось в нем от юноши, исчезло в одночасье. Перед орлоком сидел ханский наследник, понимавший свое предназначение. Хочет того сам Гуюк или нет, но на его плечах теперь лежит новое бремя.

– Я наследник своего отца, – молвил Гуюк. – И должен возвратиться в Каракорум.

Субудай снова взглянул на Байдара. Как бы ни хотелось промолчать, но задать этот вопрос он обязан.

– Ты осознаешь угрозу, исходящую от твоего дяди? Ведь он тоже претендует на ханство.

На зардевшегося Байдара никто из присутствующих не посмотрел.

Гуюк, задумавшись, слегка наклонил голову. Субудаю нравилось, что прежде, чем дать ответ, он взвешивает свои слова. Это не тот прежний, простоватый молодой человек, уже нет.

– Сообщение ямской гонец доставил мне месяц назад, – сказал Гуюк. – У меня было время поразмыслить. Я потребую, чтобы тумены принесли мне клятву прямо здесь.

– С этим, пожалуй, придется повременить, – рассудил Субудай. – Когда управимся здесь с делами, ты созовешь весь народ, как это сделал твой отец.

Байдар снова заерзал, но его проигнорировали. Положение его было таким, что