Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

Федеративная Республика – демократическое государство, то такие угрозы не подлежат обсуждению». Фридрих решительно отмел обвинения в политической ангажированности, а один из исполнителей отметил, что подобное обвинение никогда бы не прозвучало, если бы режиссер не был представителем ГДР. Впрочем, и «друзья» быстро пошли на попятную. Вольфганг вспоминал: «Уже на следующий день премьер-министр Баварии опроверг слухи о готовящемся сокращении финансирования и заверил всех, что субсидии будут выплачиваться по-прежнему. Один из оппозиционных политиков дал понять, что окажет мне поддержку, поскольку люди, говорящие о сокращении финансирования ввиду своего недовольства постановкой, используют как раз те методы, с которыми борются». Эта была первая байройтская постановка, которую в 1978 году транслировали по телевидению (в тот год она была представлена на фестивале в последний раз). Тогда же фирма DGG сделала видеозапись с участием премьерных исполнителей – Гуинет Джоунс и Бернда Вайкля – и болгарского тенора Спаса Венкова в заглавной роли.

Оценивая последствия тех событий, повзрослевший Готфрид сделал в высшей степени проницательное заключение: «Снова обнаружились противоречия между правыми, либералами и левыми. С 1951 года они размывались из-за ориентации Виланда на аполитичные, психоаналитические постановки». Так завершился отход от мифологии, от архетипического театра, начавшийся в 1970 году сожжением декораций Тристана. С тех пор на Зеленом холме все воспринималось так или иначе в свете актуальной политики – вагнеровскому мифу пришел конец.

* * *

Оскорбленная и изгнанная из Байройта Фриделинда уехала после фестиваля 1968 года сначала в Брюссель, откуда написала Фельзенштейну, что больше не может работать в Германии. Тем не менее она не теряла присутствия духа и уверяла боготворимого ею режиссера: «Возможно, не так плохо начать все сначала. Как бы мне сейчас ни было трудно, я не чувствую себя несчастной, напротив! Ведь мне предстоит выполнение прекрасных задач». Это была чистая бравада, или то, что по-английски называется keep smiling. На самом деле она не имела никакого представления о том, что ей предстоит делать. Возможно, Фельзенштейн это хорошо понял; во всяком случае, бывший некогда верным другом режиссер на это письмо не ответил – лишившись возможности преподавать в Байройте после закрытия мастер-классов, он потерял к Фриделинде всякий интерес. Она была уже не юной девушкой, которой восхищался Тосканини, и не деловитой бизнес-леди, знакомство с которой сулило начинающим исполнителям успех в театральной карьере, поэтому круг ее общения заметно сузился.

Фриделинда снова подолгу жила в Америке, в поисках возможностей для реализации своих планов ездила в Англию, Францию, Швейцарию, Австрию и Бельгию, писала репортажи и читала лекции (в частности, в университетах Англии и в таких организациях, как Лондонское вагнеровское общество, Уэксфордский фестиваль или театр Сэдлерс-Уэллс). Постоянными темами ее выступлений были Байройтские фестивали, творчество Вагнера и оперная режиссура. Летом 1970 года она курсировала между Зальцбургом и вагнеровскими городами Швейцарии – Цюрихом и Люцерном. Там она встречалась с Отто Клемперером и его дочерью Лотте, а также со своими давними знакомыми по США – эмигрировавшим из нацистской Германии дирижером Фрицем Цвейгом и его женой, певицей Тилли де Гармо. С Клемперером она встречалась и в Кёльне, где он гастролировал с лондонским оркестром Philharmonia. У нее фактически не было постоянного адреса: она останавливалась чаще всего у знакомых или снимала номер в дешевой гостинице, а порой ночевала в автомобиле. Она познакомилась с сыном Иегуди Менухина Джереми, который избегал встреч со своими родителями так же, как и она со своей семьей. Менухина-старшего Фриделинда немного знала в молодости по недолгому периоду пребывания в Англии после своего бегства из Германии – тогда знаменитый скрипач во время гастролей останавливался у леди Кросфилд, предоставлявшей приют и Фриделинде. Что касается Германии, то она предпочитала бывать в ГДР, где снова посещала постановки Фельзенштейна в Комише-опер (с особым удовольствием – давно полюбившийся ей Сон в летнюю ночь Бриттена) и Золото Рейна в Лейпциге, куда ее пригласил режиссер Иоахим Герц.

В мае 1973 года этот спектакль посетил и ее племянник Готфрид, и режиссура произвела на него необычайно сильное впечатление: «Постановка испытала на себе сильное влияние Бернарда Шоу. Ирландский писатель трактовал Кольцо в контексте капитализма начала XIX века. Альберих и Вотан были представлены лживыми представителями буржуазного общества, ведущими смертельную конкурентную борьбу за мировое господство. После того как я насмотрелся в Байройте на множество ни к чему не обязывающих абстрактных постановок моего отца, эта конкретная манера повествования привела меня в восторг». Показательно, что поклонник архетипической режиссуры своего дяди теперь восхищался остросоциальной работой Герца. Таково было веление времени. Впоследствии подобная режиссура получила широкое распространение; ее элементы использовал режиссер «Кольца столетия» Патрис Шеро, отчасти сохранивший также дух эстетики Виланда шестидесятых годов.

Когда в 1972 году еще не достигший тридцатилетнего возраста режиссер и публицист Петер Пахль, энтузиаст творчества Зигфрида Вагнера и будущий автор основательной монографии о жизни и творчестве сына Мастера, объявил о создании Международного общества Зигфрида Вагнера, Фриделинда с радостью дала согласие стать его президентом. Тем самым она сильно облегчила жизнь его организаторам, у которых были довольно сложные отношения с Байройтом. В то время когда молодой Пахль писал диссертацию о жизни и творчестве своего кумира, он, разумеется, пытался наладить связи с Байройтом, но неожиданно для себя натолкнулся на противодействие Вольфганга и его матери, отказавших ему в доступе к необходимым документам. Теперь же Винифред почла за лучшее не препятствовать работе общества, возглавляемого ее дочерью, – тем более что Фриделинда была любимым ребенком своего отца. Забегая вперед, следует сказать, что, несмотря на титанические усилия Пахля, обществу так и не удалось пробудить у широкой публики интерес к творчеству Зигфрида Вагнера, хотя оно и добилось нескольких концертных исполнений и даже сценических постановок Ангела мира и Кобольда в Лондоне, Повеления звезд и Солнечного пламени в Висбадене и Герцога-вертопраха в Мюнхене. В Киле состоялась премьера никогда ранее не звучавшей оперы Каждому досталось его маленькое проклятье. Учредителям Общества показалось странным, что новый президент пытается привлечь к его работе явных противников творчества композитора – его вдову и сына, однако после того, как те не появились ни на одном из заседаний, стало очевидно, что представителей Байройта эта затея не интересует, и все успокоились. Было достаточно того, что Общество освятила своим именем дочь его патрона.

У Фриделинды были столь же грандиозные, сколь и экзотические планы в отношении американской оперной сцены. Так, она собиралась создать театр для детей, который должен был давать представления в периферийных районах Лос-Анджелеса, и организовать оперный театр в одном каньоне неподалеку от Сан-Диего. В Южной Африке