Аргиш - Александр Олегович Гриневский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А? – будто очнулась.
– Что делать, говорю, будем, Вер?
Заговорила. Словно сама с собой…
– До родового его не довезти. Можно в посёлок. Неделя пути, са́ма. А какая тогда разница где хоронить? Что там, что здесь… чужое. Говорил – где помру, там и схоронишь. Пригорок есть. Там. Завтра надо. Хальмер нужно сделать. Ну… гроб, по-вашему. Поможете? Я расскажу, как…
– Конечно, Вер. Только из чего?
– Я сейчас его зашью и за оленями пойду. Они недалеко пасутся. Километр. Там доски есть. На хальмер хватит. Я их на нартах привезу.
– Вот оно что! А я-то всё удивлялся, а спросить не успел; как же так – нарты, шкуры, рога – а самих оленей нет? Может, с тобой сходить, помочь?
– Нет. Са́ма. Оленей распугаете.
– А нам-то что пока делать? – спросил Вадим.
– Сейчас! Ждите! – сорвалась с места. В чум. Вернулась с ружьём.
– Андрей, приклад отвинтить сможете?
– Попробую…
Снова ушла. Вернулась с ножом и топором. Положила перед Вадимом.
Взяла ещё один топор, что торчал в бревне возле костра.
– Вадим, топор и нож надо тупыми сделать. Бей по лезвиям, – протягивает топор. – Нож сломается – хорошо!
– Зачем? – вырвалось у Вадима.
– Ему с собой надо. Мир мёртвых – это обратный мир. У нас нож острый – там тупой. У нас ружьё стреляет – там нет. Один приклад положим. Он там будет пользоваться этими вещами. Они по-другому будут работать там.
Ну… Я пойду, зашью его, а то время идёт.
– Подожди, Вера, – обратился к ней Андрей, – с дедушкой – всё понятно. А ты сама дальше как? Потом. С нами до посёлка, по реке?
– Нет. Я становище соберу и оленей в посёлок погоню, са́ма.
– Ты хорошо подумала? Справишься одна? Нам ведь плыть надо.
– Да.
Это был его день! Его удача! Но через пик удачи он уже перевалил – чувствовал. Всё равно на душе было хорошо, радостно. Только ноги замёрзли – залил болотники.
Пора было свёртываться и потихоньку возвращаться. Всё чаще поглядывал на хлыст, торчащий вдалеке чёрным едва заметным штрихом.
Но эта щука не давала уйти! Он уже перестал злиться, стало даже весело. Они играли – он и эта небольшая ладная щучка.
Двух он уже взял. Одна – здоровая, почти под метр; другая – так себе, щурёнок. И шли легко. Снулые какие-то они здесь были. Большая, правда, попыталась дёрнуться – развернулась большим телом, выгнулась дугой, сопротивляясь натягу лески, рвала блесну из горла – но уже у самого берега, почти у ног. Поздно! Отбросил спиннинг, упал на колени в воду, загрёб двумя руками – поперёк – и рывком выбросил на берег. Вот тогда сапоги и залил.
А эта – игрунья!
В который раз забросил блесну. Заработал катушкой.
Вода в озере – чёрная, застывшая. Только рядом, у самой поверхности, становится светло-коричневой – высвечена солнцем. Какое-то растение разбросало листья под водой, стебель теряется в черноте, в глубине.
Чуть подрагивает леска, вонзившаяся в воду.
Блесна! Вот она! Вертится под водой, поворачивается вокруг своей оси, играет золотым окрасом.
Следом щучка! В десяти сантиметрах от неё блесна. Идёт за вертящейся золотой рыбёшкой как загипнотизированная, как привязанная.
Нападай! Ну же! Ведь один рывок – и всё – твоя рыбка!
Блесна уже у ног. Некуда дальше тянуть. Остановилась, повисла в воде, оборвалось движение.
Развернулась щучка – медленно. Показала серый бок – видно подбрюшье, усеянное пятнами. Ушла на глубину.
Виталий улыбался. Это повторялось из раза в раз уже в течение получаса. Чего он только не перепробовал – блёсны менял раз пять – ничего не помогает. Даже имя ей придумал – «Динама».
Ну! Ещё один заброс, и всё.
Вдруг поймал себя на мысли, что, если в этот раз щучка возьмёт блесну, он расстроится. Испорчен будет день.
Всё повторилось с завидным постоянством. Сначала из темноты выскочила вертящаяся золотая блесна, за ней вышла щучка.
Затаил дыхание. А ведь должен уже привыкнуть… Они словно были связаны вместе – ловец и ловимый – он подманивает, она дразнит.
Остановилась блесна, остановилась щучка. Замерла. Не уходит, солнцем в воде высвечена.
– Плыви, плыви. Ты победила! – вслух произнёс Виталий.
Притопнул ногой, взбаламутил воду – изогнулась, как от удара, метнулась на глубину.
Пойманных щук решил в рюкзак не класть. Все в слизи, перепачкают перо у гусей – слипнется – не тот вид будет. В кустах выломал ветку, сделал кукан, насадил щук через жабры.
Рюкзак, ружьё через плечо, кукан с рыбой в руке – хвост большой щуки по земле волочится – двинулся к торчащему вдали хлысту.
Дошёл. Увидел следующий. Обернулся посмотреть на озеро.
Серо-зелёными волнами уходила во все стороны тундра.
Тёмным, почти чёрным пятном – блюдце озера.
Поднявшийся ветер погнал облака – поползли по небу, отбрасывая теневые пятна, которые медленно перемещались, меняя цвет тундры от светло-зелёного до чёрно-белого.
Всё вокруг залито светом, но не ярким и резким, а по-северному приглушённым. Казалось, легчайшая дымка повисла в воздухе, придавая всему тёплые пастельные тона.
Коршун висел в вышине, распластав крылья.
Обманчивая теплота. Ветер дул с севера – холодный, пронизывающий. Голо вокруг, пустынно. Одно хорошо – мошку, комара сдуло.
До реки дошёл быстро. Привычно катилась мимо вода. Лодка, лес на другой стороне – словно домой вернулся.
По колено в воде, оскальзываясь на камнях, тащил за верёвку лодку вверх по течению. Клял себя за леность – почему не перетащил сразу, когда приплыл? Поднялся метров на сто выше, вытащил нос лодки на камни – сел рядом, задышал тяжело – передохнуть надо.
Представлял, как сейчас заявится в лагерь, – в одной руке гуси, в другой – кукан со щуками! Или лучше всё в рюкзак запихать – и доставать по очереди? Нет! Выйти из леса к костру с добычей в руках – вот они обалдеют!
Кряхтя поднялся – устал всё-таки… Достал из рюкзака птиц, положил в нос лодки. Ружьё туда же. Обмыл щук в воде – налип сор, пока нёс. Их – на корму.
На дне лодки плескалась вода. Мочить рюкзак не хотелось. Пустой ведь – только термос да коробка с блёснами.
Блин! Я же морошки хотел ребятам набрать. Вылетело из головы. Не возвращаться же?
Надел рюкзак – вроде не мешает – тут грести-то совсем ничего…
Развернул нос лодки против течения, оттолкнулся, вскочил коленями на баллон – и, путаясь в полах плаща, на середину, на скамейку, за вёсла.
Лодка пустая, лёгкая. Пока усаживался, уже развернуло по
