Желание на любовь (СИ) - Колоскова Галина

— Подожди минутку. Мне необходимо принять душ. Сам видишь, нужно смыть кровь. Да и тебе не помешало бы сделать то же самое.

Вуд поглядел на перепачканное тело и, согласившись с Лесси, поплёлся в ванную. Он отстоял под тёплыми струями добрых полчаса в попытке смыть головную боль и избавиться от раздражающего память запаха.

После они занимались любовью — не торопясь, несколько раз подряд. И было странным, что настаивающая до этого на темноте Райт не стеснялась заниматься сексом при дневном свете, позволяла любоваться стройным телом, разрешала ласкать себя любым способом.

Вот только того ощущения полной эйфории, что накрыло ночью, он не почувствовал. Что-то ускользало, оставляя после себя горчинку недосказанности. И этого ставший любовником дорогой сердцу девушки Мэттью так и не смог себе объяснить.

А потом, после первого ухода блондинки к Брюсу, появился сон. Яркий, красочный, какого Вуд никогда прежде не видел. Лесси объяснила его извращённой фантазией любимого, ведь того, что ему снилось, никогда не было: в ту ночь он лишил невинности её, так при чём тут видения с Кэтлин?

Мэтт сам иногда считал себя грязным извращенцем и пытался загладить вину перед невестой страстным сексом, что с годами становилось всё труднее сделать — слишком хорошо во сне ему было именно с Кэт.

***

— Я ничего не понимаю…

Харрис присел в кресло за своим столом, а сын снова отвернулся к окну. В комнате на несколько минут повисла напряжённая тишина. Каждый переваривал услышанное.

Первым заговорил старший Вуд:

— Выходит, Лесси присвоила себе эту ночь? Но ты же сам говорил, что она была девственницей.

— Была! До того момента, пока не обнаружила меня голого в гостевой спальне. — Мэттью тяжело вздохнул. — Я сумел в одну ночь испортить жизнь тем, кого так любили в нашей семье, превратил Райт с Паркер во врагов. Знаешь, что сделала тогда сжигаемая ревностью и обидой Лесси?

— Нет. Думаю, ты это расскажешь.

— Отдалась Эйдану в салоне его холодной машины, затем вернулась в комнату и улеглась ко мне под бок. — Агент нервно хохотнул. — Но я не имею права винить её за это и не осуждаю. Виноват во всём я. Она лишь боролась за любовь, посчитав, что можно делать это любыми способами… Не знаю, как поступил бы сам, окажись на её месте.

Доктор больше не перебивал сына. Он пытался понять степень вины каждого из участников этой истории.

— Я не смог простить Лесси другого: что скрыла правду о беременности Кэт и выдумала собственную, тем самым лишив ту любой возможности рассказать о нашем ребёнке.

— Лесси не врала.

Мэтт побледнел от слов отца. Сердце сжалось от пронзившего холода.

— Как «не врала»? Хочешь сказать, Райт носила моего ребёнка? — Он выглядел совершенно растерянным. — Что же она с ним сделала? Аборт?..

Вуд-младший боялся услышать слова правды. Только не это. Неужели он своим поведением толкнул блондинку на крайность?

— Господи, всё ещё хуже, чем я думал! — Мэттью ударил кулаком по пластиковой раме.

— Не твоего, но она не знала, кто отец, и, получается, сказала Кэтлин правду. — У Харриса от всей этой истории голова шла кругом. Столько боли и страданий выпало на долю любимых им девочек. — Ты же помнишь ту аварию? Мы не смогли сохранить беременность. Плоду было почти три месяца, мальчик…

Ещё бы Мэтт её не помнил. Райт совершенно переменилась после того случая; казалось, сломаны не только кости — сломалась её душа. Она почти год не могла выйти из депрессии, а потом удрала к Брюсу. Теперь он знал причину произошедшего.

— Почему ты решил, что ребёнок не мой? — пристально смотрел агент на старшего Вуда, подозревая, что тот хочет подсластить горькую правду. Он затаил дыхание в ожидании ответа.

— Я объяснил это Лесси. В нашем роду не было чёрных…

Мэттью громко выдохнул. Ему было жаль бывшую невесту, он даже начинал оправдывать многие её поступки, но слова, что погиб не его малыш, принесли некое облегчение.

— Выходит, она не всегда врала. Эйдан… Вот почему Райт ушла к нему. А ты всё знал и молчал? — Теперь уже взгляд Мэтта был полон вопросов. — Ты вообще собирался рассказать мне? Как ты сам узнал обо всём этом?

— Я вернулся в Сквим подписать бумаги и передать дела новому врачу, когда это произошло. Собирался ли я рассказать тебе? Нет. Хотя… если бы ты нашёл девушку, любящую тебя так же сильно, как она… или если бы я знал о Кэтлин. Но я не знал, а Лесси была лучшей кандидаткой на роль твоей жены. Она одна всегда могла понять тебя и простить, а это самое важное в жизни. Влюблённость приходит и уходит, оставляя после себя нечто другое, не менее ценное, но если нет понимания и уважения, не стоит строить брак на одной любви. Она, как правило, недолговечна…

Агент по-прежнему в упор смотрел на Харриса, постепенно из обвиняемого превращаясь в судью.

— Ты всё решил за меня, разложил по полочкам… А по какому праву?

— По праву отца! Ты сам им недавно стал и теперь знаешь или скоро осознаешь, что это такое. Ради счастья детей родители готовы на многое.

Мэттью нечего было ответить на слова доктора.

— Давай обойдёмся без выяснения отношений. Лучше расскажи, что будет теперь с Лесси, Кэтлин, Лилибет… со всеми вами?

— С Райт я расстался. Не гляди на меня так. Она вернётся к Эйдану; тот любит её по-настоящему и сможет сделать счастливой. Наши отношения в последнее время больше походили на болото. Уютное гнёздышко двух холодных рептилий… Нет любви, давно уже нет, цеплялись друг за друга. Сам не понимаю почему.

Харрис внимательно слушал сына, желая понять, каким тот видит своё будущее.

— С Кэт всё намного сложнее. Хочу на ней жениться, попытаться исправить тот вред, что нанёс когда-то. Я-то хочу, но она совершенно не желает идти на контакт. Не могу понять, что с Паркер не так?

— С ней?! Это с тобой «не так»! Бросил одну невесту и тут же подобрал другую… Уму непостижимо. Ты решил жениться по инерции?

Мэтт с непониманием смотрел на отца.

— По какой «инерции»?! Я же объяснил тебе причину, и у нас есть дочь! Мы должны жить семьёй. Она…

— Кэтлин ничего тебе не должна! — снова прервал отпрыска Вуд-старший, возмущённый его подходом к жизни. — Ни единого цента! Должен ты. За все годы, что девочка в одиночку растила твоего ребёнка! По гроб жизни обязан будешь, но жениться… Ты выбрался из одного болота и решил заползти в другое?

Он покачал головой. Мэттью первоклассный специалист, отличный аналитик там, где дело касается сложных заданий и переговоров, но ничего не понимает в своих личных отношениях.

— Ты любишь Кэтлин? Скажи это, признайся сам себе! Не ту девушку, не славную подругу сестры, а состоявшуюся женщину тридцати четырёх лет от роду, со своими привычками и сложностями. Где и с кем она живёт, работает? Что любит, чем увлекается? Что ты знаешь о ней нынешней?

— Кое-что. Паркер любит красный цвет и фруктовый торт. — Агент поглядел в недоуменное лицо отца и добавил: — Мне это Джон, её отчим, рассказал.

— Отлично! Вот это сведения о человеке! С таким непременно под венец! Во всём красном и с тортом в руках… Сын, когда ты повзрослеешь? Что вообще ты знаешь о женщинах? Не о тех пустышках, что гроздьями вешаются на тебя, а о настоящих? Ты настолько занят работой, самоуверен и эгоистичен, что, похоже, разучился любить.

Харрис с удивлением взирал на Мэтта; тот принимал его слова, не споря, как делал это обычно. — Кстати о привязанностях. Думаешь, Кэтлин до сих пор любит тебя?

— Да! — не раздумывая ни секунды, ответил Мэттью.

— Откуда такая уверенность? Опять Джон сказал? — Старший Вуд внимательно смотрел на него, догадываясь, что и в этот раз попал в самую точку.

Агент покраснел от досады: отец читал его как раскрытую книгу и отчитывал, как мальчишку. Но нечего было возразить. Харрис прав во всём, кроме сомнений в любви Кэт. В том, что Паркер по-прежнему любит его, Мэттью не сомневался; он прочёл это сегодня в первую секунду, в первом взгляде, но спорить не хотел.