Возрождение полевых цветов - Микалеа Смелтцер

сидит рядом со мной, которая прожила в браке с таким ублюдком, как мой отец, и которой суждено так рано покинуть этот мир.

Она фыркает, ее глаза слезятся.

– Обо мне не беспокойся, малышка. Но когда меня не станет, пообещай, что не забудешь, что я сказала.

– Обещаю, – едва слышно произношу я. Ненавижу говорить о близости и неизбежности ее смерти. Но смерть рядом. Она смотрит всем нам в лицо.

Будь сильной, напоминаю я себе. Но я устала вечно быть единственной, кто обязан держаться. В конце концов сломаемся мы все.

Глава двадцать пятая

Салем

«Мерседес» Калеба въезжает на парковку. Мои нервы натянуты до предела. У меня была целая неделя, чтобы подготовиться к этому моменту, я даже съездила в Бостон, чтобы лично объяснить Сэде, что она наконец-то встретится со своим отцом.

– И с моим братиком? – спросила она, и я пообещала отвести ее на его могилу, чтобы она с ним поздоровалась.

– У меня ладони вспотели, – шепчу я маме, стоящей рядом со мной на крыльце.

– У меня тоже вспотели бы.

– Мамочка! – Сэда опускает окно и машет рукой.

Несмотря на волнение, я улыбаюсь. Эта девочка способна успокоить все нелепые мысли в моей голове. Накануне вечером я больше двух часов разговаривала с Лорен по FaceTime; она пыталась меня успокоить, периодически заходясь приступами хохота. Я предупредила, что, если она не перестанет надо мной смеяться, я не буду подружкой невесты на ее свадьбе через пару месяцев. В ответ она рассмеялась пуще прежнего, ведь мы обе знали, что это пустая угроза.

Сэда расстегивает ремень безопасности, выскакивает из машины и бросается в мои объятия.

– Вот моя девочка. – Я крепко обнимаю ее и вдыхаю аромат детского шампуня.

– Папа сказал, что ты здесь выросла. Он сказал, что вы вдвоем сидели на крыше.

– Так и было. – Я игриво пощипываю ее за нос. – Но не думай, что я позволю тебе там сидеть.

Она хихикает и кружится на месте.

– Папочка! Покажи мне крышу!

Калеб обходит машину, убирая в карман брюк телефон. Он улыбается мне и взъерошивает волосы Седы.

– Она всю дорогу спрашивала о тех временах, когда мы были подростками, – объясняет он. – Это вон там, милая. – Он указывает на определенное место на крыше, и Сэда улыбается.

– Круто! Хотела бы я тоже там сидеть!

– И довести меня до сердечного приступа? – возражаю я. – Не самая лучшая идея.

Мама смеется, сидя на крыльце в своем кресле.

– Расплата, – произносит она достаточно громко, чтобы я услышала.

Калеб подхватывает Сэду на руки, и она, округлив глаза, продолжает с интересом осматриваться.

– Ух ты! Мамочка! Смотри! На том участке есть домик на дереве! – Она показывает на строение на заднем дворе Тайера. – Здорово! Как ты думаешь, мне разрешат в нем поиграть?

Глаза Калеба встречаются с моими, но он ничего не говорит.

– Мы обязательно спросим. – Я глажу ее светлые волосы.

Как же долго я ждала этого дня! Чтобы Сэда и Тайер познакомились. Я всегда знала, что их встреча неизбежна, и с нетерпением ее ждала, как бы она меня ни пугала. И вот этот день настал.

– Тебе нужно в туалет? – осведомляется Калеб, опуская ее на ноги.

– Нет, папочка. – Она закатывает глаза. – Я пописала перед тем, как мы уехали, а мне не нужно делать это дважды, так что не начинай.

Моя мама смеется:

– Надеюсь, вы двое готовы к подростковому возрасту этой дамы.

– Спасибо за вотум доверия, Элисон, – шутливо приветствует ее Калеб.

Сэда поднимается на крыльцо к моей маме и крепко обнимает ее.

– Привет, бабушка. Я по тебе скучала. Ты испекла кексы?

Мы все смеемся, потому что у Сэды на уме одни сладости.

– Мы испекли их с твоей мамой. – Она подмигивает внучке. – Почему бы нам не сходить и не взять один из них? – Она начинает вставать, но ей трудно. Я пытаюсь помочь, но она отмахивается. Она заходит в дом вместе с Сэдой, а Калеб и я смотрим им вслед.

– Выглядит она неважно, – печально замечает он. – Намного хуже, чем когда вы приезжали.

– Я знаю.

Он слышит в моем голосе жгучую боль, обнимает меня и поглаживает руками по спине.

– Мне жаль, Салем. – Он опускает подбородок на мою макушку. – Хотел бы я помочь, да не могу.

– Я должна наслаждаться тем временем, что у нас осталось. Трудно принять это, а хуже всего то, что с каждым днем маме все больнее. Эта боль отравляет радость ее последних дней.

– Я поеду к родителям. Не хочу вам мешать.

– Ты не мешаешь. – Я освобождаюсь из его объятий. – Я тебя не гоню. Если хочешь остаться, оставайся.

Он качает головой:

– Думаю, для меня будет лучше, если я уеду.

– Хорошо. – Я не стану заставлять его делать то, что ему не по душе. Для него главное – чтобы я не отстраняла его от Сэды.

– Привет.

Мы оборачиваемся, услышав голос Тайера. Он стоит в конце подъездной дорожки и с любопытством наблюдает за нами, положив руки в карманы. На его лице не видно ни ревности, ни раздражения, хотя я стою почти вплотную к Калебу.

– Она в доме, – сообщаю я. – Калеб сейчас уедет.

– Тогда я рад, что застал тебя. – Он подходит ближе и останавливается напротив моего бывшего мужа.

Калеб бросает на меня вопросительный взгляд, и я пожимаю плечами, потому что не понимаю, что происходит.

Тайер протягивает руку Калебу. Мой бывший смотрит на него настороженно, как на змею, про которую не знает – ядовитая она или нет. Он оглядывается на меня, а потом со вздохом жмет протянутую руку. Наше изумление перерастает в шок, когда Тайер притягивает Калеба в свои объятия.

– Спасибо, – говорит Тайер, и в этих двух словах целый спектр эмоций. – Спасибо, что заботился о них.

– Я делал это не для тебя, – отвечает Калеб, не для того, чтобы обидеть, а лишь чтобы спокойно напомнить о том, что он делал это для нас.

– Знаю. Но я от этого не менее благодарен.

Калеб кивает и кашляет. Мне кажется, он слегка задыхается.

– Хорошо… хорошо… пожалуйста. – Я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Он взволнован, и это так мило. – Я сейчас уеду.

Он указывает на свою машину и прощается. Мы с Тайером стоим бок о бок на парковке и наблюдаем за его отъездом.

– Шикарная машина, – замечает Тайер, глядя, как «Мерседес» исчезает за поворотом. – И у тебя тоже. – Он показывает на мой «Рейндж Ровер».

– Он, безусловно, круче, чем моя старая колымага, но я ее любила.

Он смотрит