Возрождение полевых цветов - Микалеа Смелтцер

– Отличный способ смотреть на вещи, – с улыбкой произношу я.

Сойдя с крыльца, я беру ее за руку и иду к Тайеру. Он как раз выходит из дома. Его влажные после душа волосы вьются возле ушей. На нем шорты цвета хаки и зеленая рубашка. От одного взгляда на него у меня в животе начинают порхать бабочки.

– Девушки, готовы ли вы к завтраку? – Он нажимает кнопку на брелоке и отпирает фургон.

– Да! Да! – Сэда прыгает на месте. – Я хочу блинчики с шоколадной крошкой, сиропом, взбитыми сливками и… – Я осторожно успокаиваю ее, а она хихикает и улыбается. – Прости.

Тайер ухмыляется, наблюдая за нами. Его глаза горят.

– Блинчики, понял.

– О, черт! – ударяю ладонью себя по лбу. – Я забыла ее автокресло. – Я поворачиваюсь, чтобы вернуться к себе, но Тайер меня останавливает.

– Уже позаботился. – Он открывает заднюю дверь и показывает мне бустер, почти такой же, как в моей машине. Только ярко-розовый. Я выбрала цвет, подходящий к интерьеру моей машины, а Тайер выбрал любимый цвет Сэды. Вернее, второй в списке любимых, после радуги.

«Я не стану плакать из-за автокресла!» – приговариваю я про себя.

– О, ничего себе! Отлично. Когда ты успел его купить?

– Вчера вечером. – Он произносит это так непринужденно, словно не бежал поздно вечером в магазин и не покупал бустер специально для Сэды. Это вроде бы такая мелочь, но она так много значит!

– Скорее! Я хочу есть. – Сэда забирается на заднее сиденье и садится в свое автокресло. Она пристегивается сама, но Тайер затягивает ремни, проверяя их надежность.

Он захлопывает дверцу и вскидывает бровь, когда видит, что я стою и смотрю на него.

– Что? Я что-то сделал не так?

– Нет. Ты все делаешь правильно. Вот что раздражает.

– Раздражает? Почему? – смеется он и скрещивает руки на груди.

– Потому что никто не может с тобой сравниться, – бормочу я и спешу занять свое место. Но его теплая ладонь хватает меня за запястье, и он поворачивает меня к себе лицом.

– Я делаю это совсем по другой причине. Я бы никогда не стал… подкупать тебя с целью добиться твоей благосклонности.

Я качаю головой и не могу отвести взгляд от его руки на моем запястье.

– Я знаю, Тайер.

Он ничего не говорит, но по его глазам я вижу, что он меня любит. Он любит меня так же сильно, как и тогда. Его чувства не изменились, но он об этом не говорит, поскольку не хочет снова влезать в мою жизнь.

– Нам пора ехать, – напоминаю я и осторожно освобождаю свою руку. – Сэда проголодалась.

– Хорошо, – бормочет он и отворачивается.

По дороге в закусочную мы молчим, но Сэда развлекает нас, рассказывая Тайеру истории о школьной жизни и о своей лучшей подруге Мэдди. Он впитывает каждое слово, каждую деталь ее рассказов.

Тайер паркуется за закусочной. Сэда молниеносно отстегивает ремни и тянется к дверце, но детские замки не позволяют ей выйти.

– Открой! – стонет она, пытаясь открыть дверь. – Мой животик хочет блинчиков!

– Когда она голодна, она настоящий монстр, – предупреждаю я Тайера.

– Жаль, что я съел свой аварийный «Сникерс».

– Блинчики с шоколадной крошкой, пожалуйста! – кричит она и дергает дверную ручку.

Я выхожу из фургона и открываю ее дверь. Она вылезает из машины и остается рядом со мной, потому что знает, что лучше не убегать.

Тайер запирает фургон, и мы втроем направляемся в закусочную. Городок наш маленький, но здесь всегда многолюдно. Несколько человек смотрят в нашу сторону, и я знаю, что они пытаются сообразить, что происходит.

Скоро вся округа узнает, что я не только вернулась в город, но и в девятнадцать лет родила от Тайера. Этого материала хватит для городских сплетен на ближайшие пять лет, а может и больше.

Столик здесь выбирают самостоятельно, и Тайер ведет нас в глубь зала. Он думал, что Сэда сядет напротив него рядом со мной, но она садится рядом с ним. Он удивленно смотрит то на нее, то на меня.

Я занимаю свое место напротив них и понимаю, что это один из моментов, который так и хочется запечатлеть в своем сознании. Они смотрятся идеально, и я не хочу забыть это мгновение.

– Кто-нибудь принесет мне блинчики с шоколадной крошкой?! – спрашивает Сэда достаточно громко, чтобы ее услышали все. Теперь на нас смотрят даже те, кто раньше не смотрел.

– Сэда, когда нам чего-то хочется, мы просим по-другому.

– О, я забыла про пожалуйста. Извини.

– Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! А я уж думала, что больше никогда не увижу Салем Мэтьюс.

Я улыбаюсь Дарле, которая всегда была моей любимой официанткой.

– Привет, как дела?

– Все хорошо. – Она кивает и с интересом окидывает взглядом нас троих. – Твоя? – Она показывает на Сэду.

– Да. – Я гордо улыбаюсь. – Моя.

– От… Калеба? – Это вопрос резкий и довольной грубый, но я знаю, что она не со зла. Так уж устроены люди в маленьких городках: твое дело – дело каждого.

– Полагаю, ты имеешь в виду биологически?

– Д-да, – неуверенно заикается она.

– Тогда ответ – нет. Тайер, – я указываю в его сторону, – ее биологический отец. Подчеркиваю: он сам только что об этом узнал. Калеб тоже ее отец, потому что он ее вырастил. Вот так.

Я высоко поднимаю подбородок: не хочу трусить перед этими людьми. Сэда разочарованно надувает губки.

– Почему всех этих стариков волнует, кто мой папа? У меня два папы, потому что я особенная вдвойне. А теперь можно мне блинчики с шоколадной крошкой?

После этих ее слов в закусочную словно возвращается гул голосов: люди вспоминают про свои дела. А Сэда молодец, умеет всех поставить на место.

Глава двадцать восьмая

Тайер

Ситуация в закусочной была не самой приятной, но Салем мастерски расправилась с ней, как и со всеми остальными неприятностями.

После завтрака я отвожу своих девочек в местный цветочный магазин, чтобы Сэда выбрала цветы для могилы Форреста. Я ожидаю, что она будет носиться по магазину, с восторгом разглядывая все эти цветы, но Сэда и в этот раз ведет себя не так, как я ожидаю. Она спокойно бродит по крошечному магазинчику, внимательно разглядывая каждый цветок и стараясь к нему не прикасаться.

– Ты улыбаешься, – говорит стоящая рядом со мной Салем. – О чем думаешь?

– О том, что я счастливый ублюдок, – отвечаю я, склонив голову в ее сторону. – У меня есть возможность завтракать с моими девочками – и мне чертовски нравится,