Нечто в воде - Кэтрин Стэдмен

как думаешь? Кораблекрушения? Сообщения о пропавших людях? Или неудачные ограбления? Что будем искать? – спрашиваю я, не зная, с чего начать.

Мои пальцы застывают над клавиатурой. Марк смотрит на сумку.

– Ну, у нас есть еще телефон.

Да, у нас есть телефон – то есть номер, может, даже электронная почта и письма, а значит, имя владельца.

– Думаешь, стоит проверить? Посмотреть, кому он принадлежит? – спрашиваю я.

– Пока нет. Подожди. Давай будем рассуждать логически. Мы сейчас нарушаем закон, Эрин? Сделали мы до сих пор что-то незаконное?

Откуда мне знать? Подозреваю, что мои моральные принципы всегда были строже, чем у Марка, но ненамного.

– Думаю, нет, – соображаю я. – Я разорвала сумку – хотела посмотреть, что внутри, надеясь узнать, кому она принадлежит. Это правда, и не поспоришь.

– Почему мы не отдали ее полиции или охране отеля?

– Мы отдали. Сразу же передали сумку персоналу отеля, а они вернули. Потом мы напились и решили, что разберемся сами. Это глупость, но не преступление.

Я киваю. Объяснение звучит вполне убедительно.

– А вот сейчас мы поступаем неправильно, – добавляю я. – Мы должны немедленно позвонить в полицию и все рассказать. Оружие и деньги – с подобным не шутят.

Я смотрю на распотрошенную сумку. Сквозь дыру виднеется угол пакета с деньгами. Миллион долларов. Перевожу взгляд на Марка.

– Секундочку, я кое-что вспомнила. Из фильма о норвежских рыбаках.

Быстро набираю поисковой запрос.

– В общих чертах, плавающие обломки и поднятые со дна обломки крушения, морской мусор – называй как хочешь, пусть хоть «сокровищами», – регулируются международным морским правом. Вот… послушай.

Я проматываю страницу и начинаю читать текст с сайта правительства Великобритании.

– «Сброшенный груз» – термин, используемый для описания предметов, сброшенных за борт для облегчения веса судна при угрозе кораблекрушения. «Утерянный груз» – термин, используемый для описания предметов, случайно оказавшихся за бортом при возникновении чрезвычайной ситуации». И так далее и тому подобное… Вот: «Лицо, нашедшее груз, должно сообщить о находке в течение двадцати восьми дней». Так, дальше… «Лицо, нашедшее груз и действовавшее в рамках закона, имеет право на обладание найденным, если владелец не заявит о своих правах». Ага. Нет, погоди. Черт! «Согласно Акту о торговом мореходстве от 1995 года, этот закон распространяется на все грузы, обнаруженные в территориальных водах Великобритании, включая двенадцатимильную зону». Здесь британские законы не имеют никакой силы. Я не знаю, чьи законы действуют в Полинезии, французские или американские.

Ищем дальше. Я стучу по клавиатуре. Марк молча смотрит на сумку.

– Вот! Министерство торговли США. «Сброшенный груз» и «утерянный груз» – термины, описывающие два разных типа морского мусора, связанного с судоходством. Сброшенный груз – предметы, целенаправленно скинутые за борт командой судна в аварийной ситуации, обычно с целью облегчить судно. Утерянный груз – предметы, которые не были сброшены за борт умышленно, а попали туда в результате кораблекрушения или аварии. С точки зрения международного морского права между этими терминами есть существенная разница».

Я поднимаю взгляд на Марка.

– «Утерянный груз может быть затребован изначальным владельцем, а выброшенный может быть объявлен собственностью нашедшего. Если выброшенный груз представляет ценность, нашедший может стать получателем прибыли посредством продажи найденных предметов».

Я умолкаю. Марк хмуро смотрит в окно, выходящее на лагуну, и наконец говорит:

– Значит, вопрос в том, утерянный это груз или сброшенный.

– Ага, – облизывая губы, киваю я.

Нужно отправиться туда и выяснить. Завтра же вернуться к бумажному пятну на воде и узнать, затонуло ли там какое-то судно. Одно дело, если владелец погиб во время шторма и потерял сумку. А если выбросил ее за борт и сбежал, то совсем другое.

Если там, под водой, подо всеми этими бумагами, ничего нет, то мы станем на два миллиона богаче.

– Если там произошло кораблекрушение, то мы просто вернем сумку на место и сообщим кому следует. А если там ничего нет… Если от сумки избавились, значит, все в порядке. Все будет хорошо, Марк.

Я подхожу к холодильнику и достаю бутылку ледяной воды. Сделав глоток, передаю бутылку Марку.

– Согласен? – спрашиваю я.

Он тоже отпивает воды, ерошит пальцами волосы.

– Да. Завтра вернемся туда.

15. Точка в море

Вторник, 13 сентября

Марк забивает координаты, и мы отправляемся в путь. Стоит отличный денек, вокруг, сколько хватает глаз, раскинулась бирюзовая голубизна.

Накануне вечером я гуглила новости о шторме и не обнаружила ни пропавшей яхты, ни людей. Зато кучи фотографий грозовых туч и согнутых ветром деревьев в лентах отдыхающих.

Пока мы несемся по волнам, я вспоминаю о корабле-призраке, который мы видели во время шторма. Он все время стоял на якоре, так ведь? Может, его владельцы вышли в море, когда разбушевался ураган? Но зачем плыть куда-то во время шторма? Никто в здравом уме не станет так поступать. У судов есть имена, их передвижения записываются в бортовых журналах, и если бы яхта пропала, мы бы наверняка узнали. А в интернете ничего нет. Ни единого пропавшего корабля.

Кого мы хотим обмануть? Сумка свалилась в море не с прогулочной яхты. Бумаги на воде, бриллианты, деньги в вакуумной упаковке, телефон, оружие… Кем бы ни были владельцы сумки, я сомневаюсь, что они горели желанием регистрировать маршрут и оставили подробный отчет о своих передвижениях, который позволил бы их найти.

Я подошла слишком близко к чему-то опасному. Пока не совсем понимаю, чего нам следует бояться, но чувствую неясную угрозу. Мое сознание будто разрывает изнутри. Всякое в жизни бывает. Могут же нам на голову свалиться ничейные деньги? Кто-то совершил ошибку, так почему бы нам не оставить найденное сокровище себе? Шальные деньги. Они так нам сейчас нужны!

Сегодня на дорогу уходит всего пятьдесят минут. Марк объясняет, что это объясняется приливным течением и дрейфом, однако я его почти не слушаю. Когда мы оказываемся на месте, обнаруживаем, что от бумажного круга не осталось и следа. Ни намека. На многие мили вокруг нет ничего, кроме воды. Если бы Марк не записал тогда координаты, мы ни за что не отыскали бы это место.

С тех пор как Марк предложил погрузиться и поискать следы крушения, я подсознательно жду чего-то ужасного. Мне страшно не хочется найти яхту. Очень, очень не хочется. Но дело не только в этом. Я изо всех сил отталкиваю мысль, что мы можем найти нечто другое. И даже не акул, рыскающих в воде, а кое-что похуже.

Марк чувствует мое напряжение. Одеваемся мы молча, он лишь подбадривает меня взглядом.

По его расчетам, глубина здесь около сорока метров, то