Нечто в воде - Кэтрин Стэдмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед тем как войти в воду, Марк вновь предупреждает меня об акулах. Сегодня это неважно. Я смотрю в безоблачное небо, и его слова будто обтекают меня. Я дышу. Стараюсь успокоиться. Нам обоим не по себе, на сей раз не из-за акул.
В воде, когда мы проверяем снаряжение друг друга перед спуском, я замечаю, что дрожу. Марк хватает меня за руку и крепко прижимает ее к груди. Сердце начинает биться ровнее. Высокие волны раскачивают катер. Сегодня ветрено, но муж обещает, что под водой будет спокойно. Когда мы заканчиваем проверку, он вновь берет меня за руку.
– Послушай, Эрин, тебе не обязательно погружаться. Я могу спуститься один. Оставайся на катере, я вернусь минут через пятнадцать. Больше не потребуется, дорогая.
Он заправляет мне за ухо мокрую прядь волос.
– Нет, все нормально. Я в порядке, – улыбаюсь я. – Не бойся, справлюсь. Если не увижу собственными глазами, буду представлять самое худшее.
Я произношу это чужим, неестественным голосом.
Марк кивает, понимая, что, если я уперлась, возражать бесполезно.
Он надевает маску, дает сигнал о погружении и первым уходит под воду. Я надеваю свою – медленно, тщательно, стараясь, чтобы она как можно плотнее прилипла к коже. Сегодня я не имею права на ошибку. Глотаю напоследок чистого свежего воздуха и следую за Марком.
Вода гораздо прозрачнее, чем в прошлый раз. Кристально чистая голубизна. Голубизна в высоком разрешении. Марк ждет меня у самой поверхности, словно застывший кадр из программы о природе: живое существо, зависшее в океанской пустоте. Он дает сигнал к погружению. И мы плывем.
Погружаемся постепенно. Наверху сильное волнение, а здесь, под водой, царит зловещее спокойствие. При взгляде снизу катящиеся волны кажутся отлитыми из металла, особенно когда блестят на солнце. Гигантские листы полированного алюминия.
Все идет хорошо – пока мы не достигаем отметки в десять метров.
Марк резко останавливается и сигналит, чтобы я оставалась на месте. Я замираю.
Что-то не так. Кровь внезапно устремляется по венам с бешеной скоростью. Почему мы остановились? Он что-то увидел? Я стараюсь не двигаться и только шарю взглядом по сторонам. Ничего не понимаю. Надо вернуться на катер? Или все в порядке?
Марк подает сигнал: «Все в порядке».
Да? Тогда в чем дело? Зачем ждать?
Он вновь сигналит: «остановись», а затем «сохраняй спокойствие». Это почти всегда означает что-то плохое.
«Посмотри вниз», – указывает Марк.
О боже!
Божечки… Зачем смотреть вниз? Зачем? Я не хочу. Я не хочу смотреть вниз, Марк. Нет, я не собираюсь этого делать.
Я трясу головой. Марк тянется ко мне и берет за руку.
Новый сигнал: «Все в порядке». Все хорошо, Эрин.
Это подтверждает и его спокойный взгляд.
Я киваю. Ладно. Я это сделаю. Я все могу.
Втягиваю прохладный, химически очищенный воздух и смотрю вниз.
Это прекрасно. Вокруг нас, словно в замедленной съемке, танцуют листы бумаги. Мокрые, красивые, они парят в водяной невесомости. А потом я замечаю в промежутках между бумагами… самолет.
Примерно в тридцати метрах под нами, на дне. Нет, не коммерческий лайнер. Маленький самолетик. Скорее всего, частный. Виден вполне отчетливо. Одно крыло оторвалось и воткнулось в песок. В корпусе виднеется огромная зияющая дыра. А дальше – темнота.
Я выдыхаю, неподвижно зависая в воде. Потом вдыхаю, медленно и спокойно. Смотрю на дверь самолета. Она закрыта. Наглухо. Ох, черт. У меня начинается паника. Она струится по венам, по мышцам, сквозь сердце, зажимая его в тиски. Ах ты ж долбаная хрень. Там люди.
Люк в мозгу распахивается, и меня захлестывает страх. В голове проносятся образы: ряды людей в темноте на глубине, надежно пристегнутых к креслам. Их лица. Разинутые в крике рты. «Прекрати! – командую я себе. – Ничего этого нет. Перестань».
Они там, внизу, я знаю. Они не могли спастись. И даже не попытались. Почему?
Я вдруг осознаю, что перестала дышать. Судорожно втягиваю воздух короткими, быстрыми вдохами, отчаянно цепляясь за жизнь. Твою мать, твою мать, твою мать! Бросаю взгляд вверх. Солнце танцует на серебристой воде. В десяти метрах надо мной. Надо выбираться отсюда. Немедленно.
Я выворачиваюсь из рук Марка, изо всех сил гребу ногами и плыву вверх. Вверх, подальше от самолета. От смерти.
Марк хватает меня за лодыжку и тянет вниз. Мне не вырваться. Он удерживает меня под водой, чтобы я не поднималась слишком быстро и не навредила себе. Знаю, это для моего же блага, но доводы рассудка не действуют. Хочу выбраться из ненавистной воды, сию же минуту.
Восемь метров. Я втягиваю воздух и яростно трепыхаюсь. Вырваться из его хватки. Он поднимается ко мне, ловит мой взгляд, обнимает за плечи – сильный, надежный. Пытается унять мою панику. «Остановись, Эрин», – умоляют его глаза.
Дышать. Марк меня держит. Ничего страшного. Я в безопасности. Дышу и расслабляюсь. Тишина. Покой.
Все нормально. Паника уползает обратно в нору, крышка люка захлопывается. Я не двигаюсь и продолжаю дышать. Показываю жестом: «Окей». Марк удовлетворенно кивает. И ослабляет хватку.
Я успокоилась, вот только спускаться не собираюсь. Ни за что на свете. Сигналю: «Я наверх». Я поднимаюсь. Прежде чем ответить, Марк долго смотрит на меня и тоже сигналит: «Окей». А потом: «Ты – наверх». Решил погружаться один.
Сжимаю его руки, и он меня отпускает. Медленно поднимаясь, я смотрю, как муж погружается. Теперь, переборов панику, я поднимаюсь по всем правилам. А Марк исчезает в мутной темноте.
Добравшись до поверхности, я немедленно снимаю баллон с воздухом и тащу к катеру. Стаскиваю костюм и оставляю на палубе, точно сброшенную змеиную кожу. Шатаясь и дрожа, с трудом перевожу дыхание, упираюсь локтями в колени. Глаза наполняются слезами.
За закрытыми веками вновь мельтешат образы. Лица пассажиров. Искаженные, раздутые. Ужас. Я с силой бью себя кулаками по ногам. Тело пронзает боль. Что угодно, только бы остановить этот кошмар.
Поднимаюсь и начинаю расхаживать по палубе. «Думай о чем-то другом. Что это значит, Эрин? Да, сосредоточься на другом. Что все это значит?»
А значит это, что сумка находилась в самолете, потерпевшем крушение. Шторм в Тихом океане. Что-то случилось, и им негде было приземлиться. Мы примерно в часе лета до Таити. Видимо, они не смогли туда долететь. Или не хотели там садиться. Самолет явно частный. У них были деньги – не
