Китай, Россия и Всечеловек - Татьяна Григорьева

Если «таинственно-прекрасное», благое изначально, то оно не может не осуществиться, сколько бы люди, одержимые ложными идеями, видя «только поверхностное», ни препятствовали этому. И Лао-цзы противопоставляет человеческое Дао небесному. Но мы уже знаем, что явленное Дао не вечно и тем скорее сходит на нет, чем менее соответствует истинному Пути, и будет сходить до тех пор, пока не сойдутся Небо и Земля, войдя в Троицу с пробужденным человеком.

О том, что это пробуждение возможно и даже неизбежно, свидетельствует сила Дэ, которую Лао-цзы поставил рядом с Дао. Как иначе могло заявить о себе неявленное Дао, как не в свойствах природных вещей и не в делах людей? Дао и Дэ предназначены друг другу. [194] Дэ, как рожденное от Дао, не может не быть благим, ибо само извечное Дао благое. Но это не «добродетель», как принято переводить, да и невозможно одним словом исчерпать его смысл. Дэ – это росток, прорастание Дао, что следует из самого иероглифа. [195] «Если дао — зерно, то дэ — росток, несущий в себе заряд энергии будущего развития, это претворение незримой программы, изначально заложенной в вещах и явлениях… Безграничное дэ поддается условному квантованию». [196]

Дэ вездесуще. Это и внутренняя, духовная сила человека, и свойства вещей, и моральные качества, так называемые «постоянства-чан». Притом, по закону устремленных к Равновесию инь-ян, мягкое дэ человечности (жэнь дэ) уравновешивается твердым дэ чувства долга-справедливости (и дэ). Император должен воплощать, помимо дэ человечности, сыновнюю почтительность (сяо дэ) и просветленность (мин дэ). Сунский император мог сказать, что дэ – это «любовь к живому», а Конфуций: «Дэ благородного человека (цзюньцзы) – ветер. Дэ мелкого человека (сяожэнь) – трава. Ветер дует, трава склоняется» (Лунь юй, XII, 19). (Если трава не заполонила все и не ослабела сила благородного.) От духовных усилий и небесного дара Искренности зависит, будет возрастать или убывать сила Дэ.

Будучи проявлением Дао, Дэ накапливается хорошими делами и разрушается плохими. Духовные накопления позволяли простолюдину стать императором, а императору, растратившему в развлечениях силу Дэ, унаследованную от предков, лишится власти. Теряя внутреннюю силу, прибегают к внешней. Пытаясь удержать власть силой, окончательно ее теряют, ибо всякое насилие противно духу Дао. Потому и говорят: «Потерять Дэ – значит потерять государство». И так во всем. Существует мировое Дэ, страны, семьи, и величайшая провинность перед Небом – пренебречь достоянием предков: такой обесточил, обездолил свой род.

Только человеку дана свобода выбора: быть разрушителем или созидателем. Своими действиями он может погубить эту землю, ввергнуть мир в катастрофу и погибнуть вместе с ним как отступивший от Пути. Но может достичь наивысшего, воплощать великое Дэ, стать Дао-человеком. Может прозреть свое истинное Я, которое неотделимо от всего остального, а значит, уничтожая что-то, он тем самым уничтожает себя; спасая себя, спасает всех. Становясь целостным, не может не ощущать целостность или неприкосновенность другого. Говоря словами Алексеева, дао-человек «был как бы извлечен из орбиты мирской жизни в состояние абсолютного покоя, полного недеяния. Как проникнутый абсолютной истиной и призванный воплощать на земле дао, этот „истинный человек“… излучал свою высшую доблесть (дэ) на весь мир, и в этом сиянии все было „само собой“ прекрасно… в полном соответствии с космическими силами вечной природы». [197]

Если Дэ присуще природе вещей, его невозможно навязать извне, но можно вызвать из Небытия «таинственно-прекрасного», если твоя душа просветлена. «Человек следует законам Земли; Земля – законам Неба. Небо следует Дао, а Дао – самому себе (цзыжань)» (Дао дэ цзин, 25). То есть спонтанное проявление того, что Есть, а не того, что кажется правильным непробужденному уму. Доверять тому, что в глубине твоей, своему внутреннему человеку. [198] Это близко буддийской Татхате, Таковости – все само по себе Таково, нужно лишь увидеть Это. Говоря словами Эрна: «В буддизме метафизически „пробужденному“ подлинная действительность открывается с полной достоверностью». Речь идет о «полном совпадении субъективно-переживаемого с объективным порядком и строем Вселенной». [199]

Суть же в том, что изначальная природа сущего гармонична – чистый Свет, пусть одни называют ее Разумом Будды, другие великим Дао, третьи Богом. Суть одна: «И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (Первое послание Иоанна, 1, 5).

Человеку, таким образом, нужно лишь прозреть, увидеть вещи в их истинном виде, не навязывая малое большому, не выдавая временное за вечное. Великое Дао повсюду. «С любовью воспитывая все существа, оно не считает себя их господином… Все сущее возвращается к нему, но оно не властвует над ним. Его можно назвать Великим, потому что оно не считает себя таковым» (Дао дэ цзин, 34).

От Дао нельзя отклониться ни вправо, ни влево, чтобы не нарушить вселенское Равновесие (Хэ), Срединность (Чжун), и это доступно чистому сердцу. «Центр (Чжун) – великий корень Поднебесной. Уравновешенность (Хэ) – Путь Поднебесной»; «Великий корень – это то, откуда все произрастает, – изначальная природа [сущего], Небесное веление, всеобщий Закон (Ли); все есть воплощение Дао». [200] А у Лао-цзы сказано: «Постоянство (Чан) есть знание Равновесия (Хэ). Знающий Постоянство – Просветлен» (Дао дэ цзин, 55).

«Великое Дао пребывает в Небытии, но лишь благодаря его невидимому импульсу „речи исходят из уст, письмена ложатся на дощечки, но те и другие исходят из сердца“», – приводит И. С. Лисевич слова Лю Се (465–522) в своей замечательной книге «Литературная мысль Китая». Не потому ли, что «Великое Дэ и есть Дао» (Дао дэ цзин, 21)?

Сила Дэ проявляется, если человек забыл себя, увидел другого, срезонировал на ритм его души. Так хороший пловец сливается с водой, умелый плотник соединяется с деревом, ощущая его своим продолжением. Потому, говорят, умельцы Китая и Японии не нуждались в чертежах, без клея и гвоздей создавали совершенные изделия. (Как и русские зодчие строили деревянные храмы без единого гвоздя, при полной отдаче тому, что делали, дерево само направляло руку мастера, если их сердца сливались.) И так во всем. Тем более мастер способен выявить природную красоту, чем менее навязывает себя, следует Недеянию (Увэй). На это способен лишь великий мастер.

Недаром Лисевич видит в небесном Дэ «мироустроительную функцию», Уоттс сравнивает великое Дэ с гениальностью, присущей Человеку-Дэ, добавляя: «Что хорошего в стране организованной посредственности?» (там же, с. 171). А Бердяев скажет: «Существуют мистически одаренные люди, которым даны харизмы мистического мироощущения и миропонимания, независимо от достижения святости. Можно быть святым и не иметь мистической одаренности, и можно иметь мистическую одаренность и не быть святым. Это есть все та же волнующая нас проблема о человеческой даровитости, о харизмах, ничем не заслуженных, о гениальности, которая не является результатом совершенства и святости». (Шеллинг, по-моему, сказал, что талант попадает в труднодостижимую цель, а гений – в ту, которую не видно. Значит, ощущает невидимое Дао. Но прав поэт: «Гений и злодейство… вещи несовместные».)

Нужно лишь не навязывать себя Природе, пребывать в Недеянии, и все будет само собой свершаться, как о том говорит Лао-цзы: «Достигни предельной Пустоты, утвердись в покое, и все вещи будут сами собой чередоваться, а нам останется лишь созерцать их возвращение… Знающий Постоянство – просветлен (мин). Не знающий Постоянства своим неведением творит зло (сюн). Знающий Постоянство – терпим. Терпимый – справедлив. Справедливый становится ваном (Правителем). Ван становится Небом, Небо – Дао. Если пребываешь в Дао, будешь долговечен и не знать беды» (Дао дэ цзин, 16). Японцы комментируют: если справедлив и бескорыстен, получаешь дар (дэ) вана и становишься необъятным, как Небо. Если становишься необъятным, как Небо, входишь в Недеяние дао, становишься вечным, бессмертным. [201]

Потому и несовместимо Дао с самонадеянностью, духом воинственности. Напомню: совершенный не превозносит себя, не противоборствует, потому непобедим. «Кто следует Дао, не покоряет другие страны при помощи войск: это обратится против него. Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы» (Дао дэ цзин, 30). «Умный полководец не воинственен. Умелый воин не гневлив. Умеющий побеждать врага не нападает… Это называю Дэ, избегающее борьбы» (Дао дэ цзин, 68).

Эти принципы легли в основу воинского искусства, где побеждают не нападая: растрачивая силу понапрасну, противник сам доводит себя до поражения. Не удивительно, что восточное искусство борьбы притягивает молодежь, убедившуюся в том, что путь насилия, которому следовал этот мир на протяжении своей истории, ни к чему хорошему не привел и не может привести.