Убийства в Полянске - Алексей Кротов

дельная мысль. Не думал, что вы заметите эту деталь. Может быть, я даже не стану объявлять вам выговор.

– Спасибо, – ответил Попов.

Прокурор посмотрел на остальных и вдруг как-то стушевался.

– Я надеюсь, вы не станете смеяться, – необычным для него смущенным тоном начал он, – но в процессе изучения дела у меня возникла идея, на первый взгляд невероятная. Но я всё же рискну её огласить.

– Конечно, конечно, Олег Константинович, – подбодрил его Дудынин. – Что за идея?

– Я подумал, что роль Шельмы могла сыграть сама Тишкина.

– Что?! – в один голос воскликнули изумленные коллеги.

– А помечу бы и нет? – вопросил прокурор. – Тишкина вполне способна изображать эту Шельму. Вот вам ещё одно объяснение, почему Тишкина не пришла за покупками.

– Это невероятно, – выдохнул обескураженный Дудынин, во все глаза глядя на Ермолкина.

– Очень сомнительное предположение, – осторожно высказался Скворцов. – Ее бы обязательно узнали.

– Ну, может быть, она хорошо загримировалась, – неуверенно произнёс Ермолкин, в глубине души сознавая, что говорит глупость.

– Думаю, нужно найти эту Шельму и допросить, – решил Попов. – Но вот если мы не найдём её, тогда эта фантастическая идея может стать реальностью.

– Ну так ищите, – подытожил Дудынин, – а я вот хочу спросить Олега Константиновича.

– Пожалуйста, – ответил тот, вновь глубоко затягиваясь.

– Олег Константинович, вы всё время противоречите себе. То говорите, что подозреваете Бочкина, то доказываете его невиновность. То уверяете, что Тишкина забралась в чужой дом, то она выступает уже под видом Шельмы. Как прикажете это понимать?

Лицо Ермолкина стало пепельно-серым. Однако голос его звучал спокойно.

– Я вообще ничего не утверждаю, Владислав Анатольевич, – сухо оказал он. – Я лишь обращаю ваше внимание на разные факты, говорящие как в пользу подозреваемых, так и против них. Я выдвигаю разные версии, стараясь объяснить факты, не более того. Что касается Бочкина, то я его подозреваю, но в одном уверен твердо: подслушанная Симагиной и Тарасовой ссора не могла стать мотивом для убийства, потому что оно было запланировано заранее. Еще вопросы будут? – раздраженно спросил он Дудынина.

– Давайте обсудим подозреваемых по отдельности, – предложил полковник.

– По-моему, это бесполезное дело, – выдыхая дым, высказался прокурор. – Впрочем, если вам угодно, – и он пренебрежительно тряхнул головой.

– Что вы скажете о Дудкине? – игнорируя прокурора, спросил у следователя Дудынин.

– Бесшабашный пьянчуга, – ответил тот. – Доводит всех жителей до умопомрачения. Это он так развлекается, Владислав Анатольевич.

– Он стоит на учете в милиции? – заинтересовался Дудыиин.

– Не знаю, но сам он говорил, что бывал в вытрезвителе.

– Как думаете, он способен на убийство?

– Нет, если только он не гениальный актер.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, Владислав Анатольевич, мы воспринимаем этих людей по их поведению, но возможно, что на самом деле они совсем другие.

– Но ведь в деревне бы это быстро открылось, – возразил полковник.

– Необязательно, – не согласился следователь. – Если человек очень хочет и обладает при этом способностями, он может играть роль в течение долгого времени. Я провел интересный тест. Спрашивал разных людей, что они думают о Симагиной, и представьте, почти все ответили, что она очень приятный человек. Каково? А ведь на самом деле это не так. Она жуткая сплетница и делает все исподтишка. Я и лейтенант её прекрасно раскусили.

– Да, – подтвердил Скворцов, очень уставший за день и мечтавший, чтобы совещание поскорее закончилось.

Прокурор, похоже, думал о том же.

– Да дело не в этом, – терпеливо сказал он. – Даже такие выпивохи и хулиганы типа Дудкина и этого, ну… Амфитриона, могли убить, если причина серьезная.

– Олег Константинович, я бы хотел задать вам вопрос по поводу Сапфировой, – обратился к прокурору Попов. – Я думаю, что у нее нет алиби.

– Конечно, нет, – ответил прокурор. – То, что её видели около трех, – это не алиби. Знаете, Кирилл Александрович, из вашего списка я бы вычеркнул только одного человека.

– Кого же? – с любопытством спросил Попов.

– Цепкину.

– А почему?

– Она вернулась в половине третьего, пришла с тяжелим рюкзаком, и как вы представляете, чтобы она за пятнадцать минут все это провернула?

– На крыльях? – и в голосе Ермолкина явственно прозвучала едкая ирония.

– Да, маловероятно, – нехотя согласился Попов.

– А что из себя представляет эта Цепкина? – поинтересовался Дудынин. – Из ваших рассказов я понял, что она очень колоритная особа.

– Это точно, – с воодушевлением подтвердил Попов. – Настоящая русская баба.

– Попрошу не выражаться! – тонким фальцетом взвизгнул прокурор.

Слегка задремавший Скворцов тут же пришел в себя и даже подпрыгнул на стуле.

– Извините, Олег Константинович, – стушевался следователь.

– Что вы раздражаетесь из-за такого пустяка? – недовольно спросил Дудынин. – Чем вам не нравится слово «баба»?

– Всем! – отрезал прокурор. – Но сейчас не время дискутировать на эту тему. Давайте обсудим возможность того, что Тишкина была убита раньше половины третьего.

– Четверть третьего – крайняя черта, – уверенно заявил Попов. – Три свидетеля: Тарасова, Редькина и Бочкин – утверждают, что рука была теплая.

– А им не могло показаться? – хмуро спросил прокурор.

– Я понимаю, что в такой ситуации все могло быть, но три человека говорят одно и то же. Двое еще могли бы ошибиться или солгать, будучи сообщниками, но трое?

– А если бы прошло много времени, то рука была бы холодной, – размышлял вслух прокурор, выдыхая дым куда-то в сторону.

– Да и к тому же Бочкин какой-никакой, но все же врач. Он в состоянии определить время смерти, – добавил Попов.

– А что, если Бочкин солгал? – высказал предположение Дудынин. – Убийство могло произойти раньше, а Бочкин наврал, чтобы обеспечить себе алиби.

– Но ведь Тарасова и Редькина подтверждают, что рука была теплая, – напомнил ему Скворцов.

– Наврав таким образом, Бочкин не обеспечивал себе никакого алиби, так как он вернулся не раньше четверти третьего, – сердито проговорил прокурор. – И довольно об этом. С отпечатками, полагаю, тоже глухо? – резко спросил он Попова.

– На проводе обнаружены пальчики Тарасовой и Редькиной, они его разматывали, а в доме полно отпечатков.

– Кому они принадлежат?

– Разным людям. Вот список, Олег Константинович, – и Попов протянул ему лист бумаги. Ермолкин прочел фамилии. Они ровным счетом ничего ему не сказали.

– Вы все же, Кирилл Александрович, попросите Тарасову подумать, все ли из тех, кто оставил отпечатки в доме, приходили к ней в гости. Я хочу сказать, – пояснил Ермолкин, видя недоумение на лице Попова, – что кто-нибудь из этого списка – убийца, оставивший отпечатки в момент совершения преступления. Покажите список Тарасовой и попросите её подумать, нет ли в нем человека, которого она никогда не приглашала к себе в гости. Понимаю, что шанс мизерный, так как здесь перечислены фамилии почти всех жителей, включая подозреваемых, и крайне маловероятно, что преступник – человек, отсутствующий в этом списке. Однако,