Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуй, сестра! — говорит Юнус, сгибаясь в низенькой двери.
— Здравствуй, здравствуй, здравствуй! — суетится Баджи подле брата, захлебываясь от радости.
Они стоят посреди дворика. Баджи растеряна, но все же быстро решает:
«Поведу брата в большую комнату для гостей, усажу на главный ковер. Брат — важный гость».
Они поднимаются по лестнице.
— Угости брата чаем! — шепчет с галереи Ругя, заглядываясь на красивое лицо юноши.
— Второй дармоед явился! — ворчит Ана-ханум, захлопывая окно.
Юнус не слышит ее слов, но успевает заметить, что хозяйка не из приветливых.
В ожидании, пока Баджи принесет чай, Юнус расхаживает но комнате, рассматривает зеркала, ковры гурий на потолке.
«Красиво, чисто живет», — думает Юнус с удовлетворением.
Сам он живет на промысле «Апшерон» не так красиво, вернее сказать — совсем некрасиво. Да и откуда ей взяться, этой красоте, в тесной, набитой людьми промысловой «казарме для бессемейных мусульман», где ему, Юнусу, за половину первой получки приказчик устроил местечко и койку у самого входа? Пол в казарме каменный; из трех окон одно забито досками, другое — жестянкой; из щелей в двери несет холодом, особенно когда задует северный ветер, норд.
Баджи приносит чай. Брат и сестра сидят на главном ковре, пытливо разглядывая друг друга.
Брату кажется, что сестра выросла, что на щеках у нее появился румянец, что ноги у нее не такие худые, как прежде.
— Хорошо тебе здесь? — спрашивает Юнус.
— Хорошо! — отвечает Баджи с важностью, пряча почерневшие от грязной посуды руки в складках платья. — У нас, смотри, какие ковры, зеркала, женщины на потолке. У нас восемь комнат! — Баджи включает в число комнат кухню, галерею и чулан.
Юнус отхлебывает чай.
Да, живется сестре, по-видимому, неплохо!
Баджи кажется, что брат похудел, вытянулся, стал похож на отца. Подобно отцу, он долго держит кусочек сахару в передних зубах — видать, не балуют его на промыслах сахаром! Одежда у брата засалена, как у мазутника, голова обрита, как у старика. Нет, брат теперь не такой красивый, как прежде!
Юнус читает ее мысли.
— В буровой тряхнуло меня желонкой два месяца пролежал больной, только на днях поднялся… говорит он, словно оправдываясь.
И Юнус рассказывает сестре, как пришел он впервые на промыслы, и как помог ему Газанфар устроиться на промысле под названием «Апшерон», и как стал он, Юнус, работать в буровой.
Что такое желонка? Это вроде высоченного ведра с клапаном в дне, как у рукомойника. Ее опускают на канате в скважину. Когда желонка с размаху ударится о нефть в пласте — клапан открывается и нефть наполняет желонку; а когда желонку начинают тащить вверх — нефть в желонке давит на клапан и держит его закрытым. Ну вот, так и добывают, или, как говорят на промыслах, «тартают», нефть.
Вот этой работой — спуском и подъемом желонки — занят он, Юнус, по специальности тарталыцик. Он сидит в особой тартальной будочке и следит за спуском и подъемом. Дело это не такое простое, как кажется на первый взгляд: недоглядишь при спуске — желонка застрянет в почве и будет немало хлопот, пока поднимешь; недоглядишь при подъеме — желонка перелетит через шкив, разобьет вышку в щепы и, чего доброго, изувечит самого тартальщика…. Он еще хорошо отделался в прошлый раз.
Долго рассказывает Юнус о работе на промыслах и о людях, с которыми сталкивается в работе, только умалчивает о том, где и как он живет: хвастать нечем! До болезни ему было стыдно прийти к сестре — он еще не заработал достаточно денег, чтоб увезти ее с собой. А когда он лежал разбитый, то жалел, что не приходил, да только уже не мог подняться… Но вот сейчас он все же решился и пришел… Что ж, он доволен — живется сестре, видно, в самом деле неплохо!
Подражая взрослым, Баджи спрашивает:
— Какие есть новости?
В глазах Юнуса мелькает огонек. Новостей теперь на промыслах хватает!
— У нас сейчас большущая забастовка! — отвечает Юнус.
— Забастовка? — переспрашивает Баджи, и Юнус видит, что она этого слова не понимает.
— Забастовка — это когда рабочие отказываются работать.
— Вроде праздника, что ли? — спрашивает Баджи.
Юнус улыбается:
— Как сказать!..
— Отлынивают, что ли, от работы? — допытывается Баджи, и в голосе ее слышатся сочувственные нотки.
— Не отлынивают, а… Как бы тебе объяснить?..
И Юнус пытается объяснить:
— На днях вот арестовали жандармы двадцать пять рабочих за то, что те обсуждали на собрании свое тяжелое положение. Не таков, однако, промысловый народ, чтоб его запугать, — в ответ на арест товарищей все остальные объявили забастовку — прекратили работу. К слову сказать, теперь что ни день, то тут, то там забастовка. Но в этот раз, говорят, бастуют тысяч семь!
— И ты тоже… бастуешь? — спрашивает Баджи, насторожившись: ведь брат уехал на промыслы, чтобы заработать деньги и взять ее затем к себе, в хороший дом, еще лучший, чем дом дяди Шамси.
— А что же, по-твоему, мне отставать от своих товарищей? — вспыхивает Юнус. — Так у нас, дорогая сестра, на промыслах не делается! А если кто и сделает — того назовут штрейкбрехером и выкатят, чего доброго, на тачке!
Баджи хмурится: далась брату эта забастовка. И слова еще какие придумывают: штрейкбрехер! Не выговорить.
Юнус видит нахмуренное лицо Баджи. Нет, ничего, ничего не понимает девчонка. Глупая еще! Незачем с ней зря толковать!.. Юнус ставит стакан вверх дном. Пора уходить!
В дверях он сталкивается с Шамси, вернувшимся из магазина. Дядя обнимает племянника. Вдыхая запах жареного, доносящийся из кухни, Шамси приглашает племянника пообедать.
— Только что ел, спасибо. Сестра угощала, — отвечает Юнус.
— Твоей сестре у меня хорошо! — говорит Шамси умиленно. — Аллах свидетель, я ни разу не бил ее. Пусть она сама скажет.
— Не бил, — подтверждает Баджи.
— Я ее люблю, как дочь. Она у меня белоручка, Баджи-ханум — барышня! — острит Шамси улыбаясь.
Баджи приятно, что Шамси назвал ее Баджи-ханум.
— За зло платят злом, а за добро — дважды добром, — говорит Юнус.
— Напрасно ты о зле упоминаешь, — мягко укоряет Шамси.
— В народе так говорят!.. — пожимает Юнус плечами, собираясь уходить.
— Может быть, все же пообедаешь? — спрашивает Шамси, принюхиваясь к возбуждающим запахам из кухни.
— Спасибо, дядя, не могу — спешу на работу.
— Похвальная вещь работа — не буду уговаривать тебя. Ну, будь здоров… Баджи, проводи брата.
Баджи провожает брата.
— Ты теперь белоручка, Баджи-ханум, барышня! — говорит Юнус, и Баджи не может понять, хвалит он ее или осуждает.
Проходя по галерее, Баджи показывает на свою подстилку:
— Здесь я сплю. Подстилка у меня
