Диалоги. Практика латинского языка - Хуан Луис Вивес

Главция. Кто не предпочитает сидеть дома с какой-нибудь собакой или кошкой, чем с пьяным? Ведь у тех животных больше ума.

Абстемиус. А после пьянства – несварение желудка, ослабление нервов, паралич, болезни костей, тяжесть в голове и во всем теле, притупление всех чувств, угасает память, острота ума притупляется, откуда оцепенение во всем рассудке и в мышлении, и в рассудительности, и в красноречии.

Азотус. Я уже начинаю понимать, что пьянство – большое зло. После этого я действительно постараюсь пить лишь для веселья, а не для пьянства.

Главция. Веселье – это ворота для пьянства, никто не приходит пить с намерением опьянеть, но, выпивая, оживляется (веселится), сразу же после следует опьянение, ведь трудно заметить предел веселости и потом в ней оставаться. Ненадежен шаг от веселости к пьянству.

Абстемиус. Пока вино в бокале, оно в твоей власти, когда в теле, ты в его [власти], ты уже не имеешь его, а принадлежишь ему; когда пьешь, ты руководишь вином по своей прихоти, после того, как выпьешь, оно будет управлять тобой по-своему.

Азотус. Что в таком случае? Никогда не следует пить?

Абстемиус. Когда глупцы избегают пороков, они бегут в противоположную сторону. По крайней мере, следует пить, но не напиваться.

В этом учит неразумных животных одна природа, неужели та же природа не научит человека с помощью его разума? Ты будешь есть, когда будешь голодным, пить, когда будешь жаждать. Голод и жажда напомнят, сколько, когда, до каких пор следует есть и пить.

Азотус. Что, если я всегда буду жаждать и не смогу ослабить жажду, не став пьяным?

Абстемиус. Пей так, чтобы нельзя было опьянеть.

Азотус. Состояние моего тела не переносит этого.

Абстемиус. А что, если бы ты настолько проголодался, что не смог насытиться никакой пищей, кроме как измучиться [от голода]?

Азотус. Но это было бы не голодом, а болезнью.

Абстемиус. Конечно, нужна была бы медицина для устранения того голода, а не пиры. Не правда ли?

Азотус. Почему бы нет?

Абстемиус. Вообще говоря, тебе нужны были бы врач для этой жажды, а не трактирщик, и обращение по поводу питья к торговцу лекарствами, а не в винный погребок. Это не жажда, а болезнь, и притом опасная.

XIX. Королевский двор

Агриус, Софрониус, Холоколакс [268]

Агриус. Почему столь многие сопровождают короля в столь разном убранстве?

Софрониус. Но почему ты смотришь скорее не на лица, а на убранство и одежду? Ведь больше различных и разнообразных лиц, чем убранства и одежды.

Агриус. А в чем смысл [разговора] о лицах?

Софрониус. Ведь одеваются то по средствам, то из соображения достоинства или рода, часто также из амбиции каждого или из тщеславия. Многие также используют в одежде изящество как приманку и сеть (pro hamo et reti) для того, чтобы добиваться благосклонности или короля, или знати, нередко чувств девушек. Лицо же следует настроению души, оно почти такое, каков внутренний облик души.

Агриус. Но почему столь многие сюда собираются?

Холоколакс. Разве не подобает, чтобы многие были там, где глава и правитель всей провинции?

Софрониус. Справедливо. Но многие не столь смотрят на государство, сколь на частное [частные вещи, находящиеся в личной собственности], и следуют за тем, в чьих руках управление не столько родиной, сколько имуществом [состоянием].

Холоколакс. Почему бы нет, когда, пожалуй, всё – охота за деньгами (pecuniae venalia).

Софрониус. Но так говорят те, душа и ум которых совсем ничего из себя не представляют, здоровье же и дарования тела ничтожны.

Агриус. Зачем к этой дворцовой суматохе (tumultu) [подходить] с таким философским умозрением? Я же предпочел бы узнать от вас, каковы те [придворные] в таком большом количестве, столь разного вида и внешности.

Холоколакс. Ради тебя я все рассмотрю по порядку. Ведь Софроний, насколько понимаю, не очень вращался при дворах, я же посетил в свите все дворы, [всюду] проник, осмотрел, внимательно разглядел, будучи всем всегда приятным и доставляющим удовольствие.

Софрониус. Откуда, думаю, и прозвище себе приобрел.

Холоколакс. Ты понимаешь. Но, слушай, Агри: тот, к кому устремлены уши, глаза, ум всех, есть король, глава государства.

Софрониус. Верно, король, и потому, когда он мудрый и честный, – это благо, но когда злой и безумный – погибель.

Холоколакс. Тот, кто следует позади, мальчик, сын его, наследник, кого в греческом дворе называли δεσπότης, то есть господин, в Испании называют принц (principem), в Галлии – дофин (delphinium). Те, украшенные ожерельями, в одеждах из чистого шелка, золотистых, – знатнейшие люди королевства, отмеченные званиями за военные подвиги – князья (principes), герцоги (duces), главы пограничных территорий (praesides limitanei), которых называют marchiones, графы (comites), мужи, которые называются варварским словом «бароны» (barones), рыцари (equites). Тот – начальник конницы, кого в народе называют comitem stabilem [269] (начальник конюшни), именем, взятым из греческого двора, где он именовался magnus conestabulus, как глава (начальник) (prefectus) моря – адмирал. Есть и префект претория, который не только руководит дворцом, но также и охраной, кого во времена Ромула называли префектом быстрых (praefectus celerum), а саму охрану быстрыми (celeres) [270].

Агриус. А кто те, в одеждах, спускающихся до пят, с большой строгостью на лице?

Холоколакс. Советники короля.

Софрониус. Надлежит, чтобы те, которых государь (princeps) использует для совета, были в высшей степени благоразумными, c опытом в больших делах и в решении [их] со строгостью и с соблюдением высочайшей меры (умеренности).

Агриус. Почему так?

Софрониус. Потому что они уши и глаза государя и даже всего королевства. И это тем более, если король слеп и глух, охвачен своими страстями или наслаждениями либо невежествен.

Агриус. Даже при одном безглазом и другом глуховатом они также уши и глаза?

Софрониус. Хуже слепота и глухота сердца.

Холоколакс. За теми, кто в советниках, следуют писцы, и их немало, и они не одного звания; затем те, кто управляет или заведует имперским имуществом, сборщики [податей], государственные казначеи, начальник государственной казны, управляющий казной и судебный защитник казны (advocatus).

Агриус. Кто те щеголеватые и нарядные юноши, которые всегда следуют за королем и находятся подле него, одни с улыбкой, другие с открытым ртом, словно обязанные восторгаться?

Холоколакс. Это свита приближенных [самых близких] друзей – радость и утеха короля.

Агриус. Почему тех двух входящих сопровождают многие с нахмуренными лицами (vultuosi)?

Холоколакс. Потому что у короля к ним [тем двум] особое доверие, один префект священного хранилища, или глава секретарей[писцов], другой – секретных бумаг, у кого есть бревиарий [статистический обзор] государства. Равным образом [также] он [как бы служит] у государя в качестве памяти (a memoria); по этой причине столь многие ежедневно предлагают свои услуги, чтобы память его воскрешать и восстанавливать, поскольку он есть память государя. Те же, кто хмурит лица, являются спорщиками