Диалоги. Практика латинского языка - Хуан Луис Вивес

Валдаура. Даже о делах, которые знать ни к чему, а о делах добрых умалчивает благоговейнее, чем Элевсинские мистерии [284].

Тамаюс. Итак, пусть приходят только Лупиан и Манрик.

Кастеллус. Они хорошие товарищи.

Тамаюс. И убеди их, чтобы принесли с собой небольшие монеты. Что же до строгости и серьезности, пусть дома вверят их угрюмому Филопону [285], пусть придут, сопровождаемые шутками, остроумием, дружелюбием.

Лупиан. Будьте здоровы, дружелюбнейшие приятели.

Валдаура. Что означает этот нахмуренный лоб? Разгладьте эти недовольные морщины, разве вам не приказано оставить все размышления о литературе в обиталище муз?

Лупиан. Наши размышления о литературе до того невежественны, что их с презрением отвергли те музы, которые были в храме муз.

Манрикус. Здравствуйте!

Валдаура. Здоровье сомнительно, когда призываешь к сражениям и битвам, в которых именно короли будут участвовать.

Тамаюс. Будьте в добром расположении духа; нападают на деньги (кошелек), а не на горло.

Лупиан. Кошелек часто выступает вместо горла и деньги вместо крови и духа, подобно тем кариям, презрение к жизни которых – орудие королей для проявления своей ярости [286].

Манрикус. Я хочу быть не актером этой драмы, но зрителем.

Тамаюс. Почему так?

Манрикус. Потому что я несчастлив [в игре], всегда ухожу из игры побежденный и опустошенный.

Тамаюс. Знаешь пословицу игроков? Там следует искать тогу, где потерял.

Манрикус. Именно так. Но опасно, пока ищу потерянную тогу, потеряю тунику и сорочку.

Тамаюс. Именно так и случается нередко. Но кто не рискует, не богатеет.

Манрикус. Это мнение золотоискателей.

Тамаюс. Вернее, Janus medium [287] Антверпена.

Валдаура. Он прав. Мы можем играть только вчетвером, нас пятеро, решим жребием, кто будет зрителем остальных.

Манрикус. Я буду без жребия.

Валдаура. Ничего подобного. Никому не должно чинить несправедливости, не воля каждого решает, но жребий: первый, кому достанется [выпадет на долю при раздаче карт] король, тот сядет праздным как зритель, а если случится что-то спорное, – как судья.

Лупиан. Вот вам две целые связки карт, одна испанская, другая галльская.

Валдаура. Испанская здесь не кажется полноценной.

Лупиан. Почему так?

Валдаура. Потому что отсутствуют декады.

Лупиан. Они [испанцы] их обычно не имеют, в отличие от галлов. Ведь карты Испании, как и Галлии, разделены на четыре вида, или фамилии. Испанские имеют золотые монеты, бокалы, жезлы, мечи; галльские – сердца, ромбы, трилистники, лемеха или мячи или стрелы. В каждой семье есть царь, царица, воины, единица, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять; галлы имеют также декады – 10; у испанцев – золото и лучшие бокалы в незначительном числе, мечи и жезлы – напротив. У галлов же более высокие числа (plura) всегда лучшие.

Кастеллус. В какую игру играем?

Валдаура. В «Испанский триумф», и сдающий карты удержит для себя последнюю карту как козырь (indicem chartam), если это будет единица или изображение человека..

Манрикус. Теперь узнаем, кто будет исключен из игры.

Тамаюс. Ты верно напоминаешь. Я сдаю карты: это твоя, это его, это Лупиана, ты – судья [Лупиан].

Валдаура. Я предпочел бы иметь тебя судьей, нежели товарищем [соучастником] в игре.

Лупиан. Добрые слова. [Скажи,] пожалуйста, почему это?

Валдаура. Потому что ты в игре очень изобретателен и софист (cavillator), затем, говорят, что ты овладел искусством раздачи карт (tenere componendi), как тебе будет выгодно.

Лупиан. Моя игра не знает обмана. Но мое усердие кажется при твоем незнании обманом, что обычно случается у неопытных. Впрочем, как тебе нравится Кастеллус? Он, едва выиграв немного денег, покидает товарищей по игре.

Тамаюс. Это, пожалуй, скорее увиливание, чем игра.

Валдаура. Это зло легче, ведь если он будет побежден, то будет связан с игрой прочнее, чем гвоздь, скрепляющий бревна.

Тамаюс. Но будем играть по два: два против двух. Каким образом будем объединяться?

Валдаура. Я, не знающий этой игры, примыкаю к тебе, Кастеллус, который, как я слышу, очень опытен.

Тамаюс. Добавь также, что очень хитер.

Кастеллус. Здесь нет места выбору, все должно быть предоставлено жребию, кому достанется много очков, будут сражаться против тех, у кого меньше.

Валдаура. Пусть так. Сдавай карты

Манрикус. Как я и желал, мы с Кастеллусом находимся на одной стороне, на противоположной обороняются Валдаура и Тамаюс.

Валдаура. Сядем как обычно. Располагайтесь крестообразно. Дай мне это кресло со спинкой, чтобы я спокойнее проигрывал.

Тамаюс. Подставь скамеечку. Сядем же. Бросай жребий, чей первый ход?

Валдаура. Мой. Раздавай ты, Кастеллус.

Кастеллус. Каким образом? Слева направо, по бельгийскому образцу, или, напротив, по испанскому – справа налево?

Валдаура. По этому [испанскому], поскольку используем испанскую игру. Ты отбросил декады (десятки)?

Кастеллус. Да. Сколько карт я дам каждому?

Валдаура. Девять. Но какой будет ставка?

Манрикус. Три денария при каждой сдаче с удвоением ставок.

Кастеллус. Потихоньку, мой Манрике, ты очень спешишь. Это было бы не игрой, но безумием, где в опасности оказалось бы столько денег; как бы ты смог приятно проводить время в таком беспокойном состоянии, [думая], как бы не пропало у тебя столько монет? Достаточно будет одного денария, и [тогда] увеличение произойдет наполовину, очевидно, на 5 ассов.

Валдаура. Правильно считаешь. Так мы не будем играть без ничего[без ставок], что безвкусно (пресно), и не будет огорчений [при проигрыше], что неприятно.

Кастеллус. Каждый из вас имеет девять карт? Семья сердец – владычица [козыри?], и эта королева моя.

Валдаура. Какой счастливый этот знак, несомненно, вернейший – сердца женщин правят повсюду.

Кастеллус. Прекрати разглагольствовать, отвечай на то, что я увеличиваю ставку.

Валдаура. Игра у меня беспорядочная и плохо связанная, я пасую.

Тамаюс. И я тоже; раздавай ты, Манрике.

Валдаура. Что ты делаешь? Не показываешь козыря?

Манрикус. Я хочу прежде сосчитать свои [карты?], чтобы не брать больше или меньше [чем девять].

Валдаура. Ты имеешь на одну больше, чем следует.

Манрикус. Отложу.

Тамаюс. Это не по закону игры, оставь свою обязанность раздавать карты и пусть она перейдет к следующему. Давай карты.

Манрикус. Я не сделаю этого, поскольку еще не назвал козыря (index).

Валдаура. Напротив, сделаешь ради бога.

Кастеллус. Перестань! Что тебе приходит на ум, мой Валдаура? Клятву ты смешиваешь с вещами весьма незначительными, это вряд ли соответствует вещам очень важным.

Манрикус. Что скажешь, судья?

Лупиан. Я в самом деле не знаю, как следует решать в этом случае.

Манрикус. Какого судью мы поставили себе во главе [не имеющего] никакого суждения? Вождя без глаз?

Валдаура. Что в таком случае произойдет?

Манрикус. А что такого? Разве лишь пошлем в Лютецию, которая в этом деле дала бы нам какое-то постановление сената [288].

Кастеллус. Смешай все и снова сдай.

Тамаюс. О, какую игру я выпускаю из рук! Подобная не выпадет мне сегодня на долю.

Кастеллус. Хорошо смешай эти карты и осторожно раздай одну за другой.

Валдаура. Я, напротив, увеличиваю ставку.

Тамаюс. Разве я не предсказал, что не буду сегодня иметь игру, равную этой? Я всегда очень неудачлив. Зачем я взираю на игру, пожалуй, [лишь] глазами (vеl аspicio oculis)?

Кастеллус. Это, однако, означает не играть,