Восхождение богов - Даша Игоревна Пар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако каждому бегству рано или поздно приходит конец. Клэри понимала, что не сможет до конца жизни прятаться от Ктуула, как не сможет и вернуться домой, а значит, нужно найти способ сразиться с ним. Ей был нужен особенный союзник, самый преданный сторонник вечного. И тогда она позволила себя поймать.
* * *
Я выхожу из комнаты, завешенной темной тканью, и возвращаюсь в помещение со спуском к недрам сонного вулкана. Здесь меня уже ждет он. Мальчишка, сидящий на краю расщелины и беззаботно болтающий ногой. Непослушные вихры отсвечивают чернотой во всполохах из-под земли. Он щурится, рассматривая меня со всех сторон, но есть что-то такое в его внешности, что резко контрастирует с детской непосредственностью.
– Здравствуй, Шэ, – говорю с непривычки хрипло, опускаясь прямо на камни.
Он замер, а потом как-то разом поднялся, и детская внешность сползла с него, превращая в высокого юношу с безупречно гладкой оливковой кожей и почти женственной внешностью. Я знала, что когда-то Ктуул выбрал его именно из-за этой невинности, что открывалась в каждой черте совершенного лица.
Знала, что Клэрия сравнивала его с античным богом из мира людей. Знала, что Шэ часто плакал и был слишком нежным, чтобы противостоять Ктуулу. Однако его любовь ко всему сущему оказалась сильнее слез, и он жестоко поплатился за свою доброту, оказавшись в жерле вулкана, обреченный вечно сгорать в огне.
Я знала, что и сейчас он горит там, внизу. Но это пламя давно уже не бередит его душу, ведь нашлись люди, которые приняли его в обмен на его любовь и тепло. Они впустили бога в свои души, тем самым разделив на тысячи тел жар вечного огня. И в каждом поколении рождался смельчак, что жертвовал собой, дробя тело на двоих, чтобы Шэ не утратил разум и мог действовать, готовясь к возвращению Ктуула.
– Вижу тень Клэрии в твоих глазах. Лишь тень, ведь эта проказница давно ушла в иной мир, – мягко отвечает он, усаживаясь рядом и вытягивая босые ноги.
Юноша касается моего плеча, и боль с усталостью покидают израненное тело. Исчезают порезы, царапины и ссадины. Пропадает тягучий голод. Я вновь свежа и полна сил.
– Мог бы и раньше открыться. Кукулейко. Лейкуку, – тяну с укоризной, а он усмехается.
– Что бы это изменило? Я надеялся, что сумею опередить Ктуула и вернуть проклятье в привычное русло. Сейчас не самое удачное время для битвы с вечным. А теперь и вовсе сомнительно, что отыщется способ его остановить. А ты знаешь, чего он желает на самом деле. Знаешь, что дважды обыграть его не удастся. Все козыри у него на руках.
Я упрямо мотаю головой. Да, теперь мне известно все. И как Клэрия получила ариус. И как Карг – нориус. Как сила этого мира перетекла в них, сплетаясь с их родной силой, трансформируясь в нечто совершенно новое. Демон, которым они были, превратился в нечто бо́льшее. Ктуул выудил из планеты ее суть и заключил в человеческие оболочки, чтобы было проще достать ядро и испить из него вечность.
Оказывается, боги не бессмертны. Им нужна сила планет, чтобы продлевать свое бесконечное существование. Поэтому, когда драконы заперли их в этом ожерелье, пожертвовав им ради всех остальных вселенных, они перешли на экономию. И миновали тысячи лет, прежде чем они пожрали планеты этого ожерелья, пока не осталась только центральная жемчужина, с которой им уже некуда было деваться.
Тогда же драконы вернулись. Они не подозревали, что вечные все еще будут живы, и угодили в ловушку. Но даже тогда они отказались открывать порталы в другие ожерелья, и Ктуул заточил их в собственных телах, низводя мудрых существ до летающих лошадей, отдав на откуп людям этого мира. Он исказил историю, и люди поверили, что драконы пришли, чтобы сжечь мир дотла, но добрый бог их остановил и справедливо наказал.
– Ктуул хочет, чтобы мы с Ником стали Демоном и открыли ядро мира, а после переместились в родное ожерелье Клэрии, чтобы затем сожрать и его. Вечные голодны и слабы.
– Его слабость все равно сильнее вашей сдвоенной силы.
– Убив его, мы уничтожим мир, – киваю в ответ.
Смерть старого бога сравнима с тысячью тысяч термоядерных взрывов, что так потрясло Клэрию на планете Земля. Даже сейчас я вижу, как расползается шапка гриба по небу из ее воспоминаний. Но это покажется хлопком воздушного шарика в сравнении с тем, что случится, если Ктуул умрет.
– Однако все это уже несущественно, ведь я больше не владею ариусом, а значит, не будет Демона, ничего не будет. Вечный перехитрил сам себя.
Шэ смотрит внимательно, но отстраненно, а потом качает головой. Он знает, что я умерла. Не знаю, откуда, но он знает и как я воскресла.
– Не будь так уверена. Старый бог велик в своем могуществе, но он, чтобы пройти через вечность, утратил гибкость смертной сущности. Закостенел и более не способен видеть изменения в других, если только перемены не вызваны им самим. Понимаешь, Ктуул не знает, что Ник смог нориусом вернуть тебя к жизни, а ведь это основа сущего. Как в свете есть тьма, так и во тьме – свет. Ариус не способен на убийство, а нориус – на исцеление. Это аксиома. Но так ли это? – и он заговорщически подмигивает.
Я начинаю истерически смеяться. До колик, до истерики, от которой вою в голос. Шэ, успокаивая, прижимает к себе. От него пахнет солнцем и вереском, и пчелиным медом, собранным в последний день лета. Закрыв глаза, кажется, что обнимаю саму суть жизни. Тепло и домашний уют. Он гладит мои волосы, и от его прикосновений щекотно до мягкого смеха. И я смеюсь, будто умылась росой на рассвете, когда мы с папой отправлялись рыбачить на середину озера.
Именно это я чувствовала рядом с Шэ. Объятия отца, когда бежишь к нему со всех ног, а за тобой увивается воздушный змей. Как мама утром будит, целуя в лоб, приговаривая: «Вставай соня, а то завтрак проспишь и сил не наберешься бегать с сестрой наперегонки».
Как впервые обнимаешь мужа после заветных слов: «Беру тебя в жены и клянусь оберегать от всяческих бед, в болезни и здравии…». Объятия сестры и брата, когда сталкиваемся лбами, планируя детскую шалость. Счастье так и искрится в груди, а попы ноют от предчувствия грядущей порки.
