Покаяние разбившегося насмерть - Валентина Дмитриевна Гутчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто еще из твоих актеров проживает в общежитии?
Неопределенное пожатие плеч.
– Бог их знает! Я ведь, каюсь, не волонтер, всем сердцем радеющий за реабилитацию трудных подростков, я всего-навсего практически гениальный режиссер, который мечтает заняться постановкой серьезных пьес. Так что на моих репетициях бесед о повседневном быте у нас практически не возникало и, во всяком случае, я это никогда особо не приветствовал. И все-таки…
Андрей на пару секунд умолк, с лирической улыбкой глядя на искрящуюся разноцветными бликами Сены с мирно плывущими по ней корабликами, казавшимися белоснежными игрушками.
– И все-таки кое-что, пусть совсем немного, но я знаю. К примеру, про молчуна Мишеля могу сообщить, что всю свою недолгую жизнь он жил с матерью и стопроцентно за ее счет. Она у него, кажется, трудится официанткой в ресторане. Все это мне известно благодаря тому, что относительно Мишеля то была любимейшая тема для подколов Нико – он просто обожал называть его матушкиным любимчиком, которого она до сих пор кормит грудью… Сам понимаешь, при этом вместо слова «грудь» он употреблял более грубое словцо.
Передо мною тут же нарисовалось унылое лицо Мишеля с фотографий в газетах сразу после убийства.
– И какова была реакция на подколы со стороны молчуна?
– Он только молча улыбался страдальческой улыбкой. Сам понимаешь, никакого интереса дразнить такого. В итоге Нико хлопал его по плечу, восклицал нечто в духе «Вечный ты наш страдалец!» и срочно менял объект для своих нападок. И все-таки каждую нашу репетицию малыш Нико традиционно начинал с насмешек над Мишелем и его любвеобильной мамочкой.
– Понятно. Позволь мне снова вернуться ко всей вашей труппе. Помнится, во время нашей первой встречи ты в целом дал мне общую картину: семь актеров, все задействованы в спектакле. Опустим тех, кого мы знаем или кого уже сто раз обсуждали – Нико, Мишель, Пьеро и Селин. Расскажи об оставшейся троице – как их там зовут, напомни…
Андрей рассмеялся, погрозив мне пальцем.
– Это называется, шило-мочало – начинай сначала. Что ж, не могу отказать доморощенному комиссару Мегрэ. В спектакле были также заняты Серж Кото, Поль Ляруз и Сид Виши. Все трое – практически массовка, толком у них не было реплик. Но парни старались изо всех сил!
– Замечательно! – несмотря на солнце, от Сены дул прохладный ветерок, и я поглубже засунул руки в карманы. – Что интересно, судя по прессе, ни у одного из этих троих нет твердого алиби: они тусовались в холле, но поскольку на них особо никто не обращал внимания, то никто не может твердо заявить: да, я видел, что весь вечер парень был в холле, никуда не отлучаясь!
– Так оно и есть, – с важным видом кивнул Андрей. – Скажу без ложной скромности: в центре всеобщего внимания в тот вечер был я и журналистка Катрин. Катрин брала у меня интервью, все с интересом слушали ее вопрос и мои ответы, порой вставляя и свои реплики – с самой высокой оценкой моей работы. Даже Нико никто не хватился – ему горячо пожали руку, как только мы спустились со сцены и тут же забыли о нем. А что уж говорить о Серже, Поле и Сиде!
– Допустим, все так и было. В таком случае, кто, по-твоему, из этой троицы самый воинственный?
Андрей рассмеялся.
– То есть ты хочешь сказать, кому из них проще было бы прирезать собратьев по «Луне»? – он неопределенно пожал плечами. – Ну, возможно для Сержа, потому как он отсидел срок за драку; Поль и Сид, помнится, имели нелады с законом чисто за мелкие кражи, кроме того, Поль страдает малокровием, так что его априори можно списать со счетов… Между прочим, Серж и чисто внешне отличался от остальных – этакий плечистый бугай. Тоже из молчунов, но из тех, кому проще в ответ на подколы врезать кулаком, чем ответить. Именно потому малыш Нико ни разу не попытался поддеть бугая Сержа… Так что предлагаю тебе новую кандидатуру на роль убийцы – Серж! Правда, не совсем понятно, за что именно он мог прибить шантажиста, ведь у Сержа сроду не было никаких претензий к Нико.
Я подмигнул приятелю.
– Чужая душа – потемки, при желании можно придумать миллион причин. К примеру, парень мог мстить за всех оскорбленных и униженных, в том числе и за тебя… Кстати, комиссар не интересовался твоими отношениями с этим самым Сержем? Ведь парень мог пришить Нико и всю компанию на всякий пожарный чисто из уважения к тебе и по твоей просьбе, абсолютно бесплатно!
Ничто не могло испортить Андрею настроение – на этот раз он расхохотался так весело, что даже остановился на месте, хлопая себя по коленям.
– Не вздумай сообщить эту версию комиссару Анжело! Он немедленно уцепится за нее, – отсмеявшись, Андрей смиренно сложил ладони у груди. – Знал бы ты, как полиция скрежетала зубами, когда милейший доктор Молю подтвердил мое алиби! Им только дай повод, они вновь заарканят меня – особенно, если у вашего Франсуа вдруг отыщется какое-нибудь алиби…
Мы вновь неторопливо шли по набережной. Андрей после минуты веселья чуть нахмурился, продолжив свой монолог.
– А вообще, если серьезно, то я, пожалуй, больше обратил бы внимание на Сида. Мелкая вошь, но парень с хитринкой. Великий дипломат, он со всеми умел ладить, даже с Нико. Когда тот начинал поддразнивать его забавные привычки, жестикуляцию, сутулость, Сид лишь весело смеялся и каждый раз повторял что-нибудь типа «Ну ты даешь! У тебя талант. Настоящий артист!». Чтобы завоевать мое расположение, Сид и меня вводил в курс последних подколов Нико. Частенько наши репетиции начинались с того, что он, приветственно пожимая мне руку, говорил: «Слыхали про последний шедевр нашего Нико? Сегодня в холле он так смешно изобразил охранника Марко – как тот сопел, важно выпячивая живот, закладывая руки за спину. Бедняга Марко, увидев эту импровизацию, от удивления разинул рот и тут же стал красным, как рак. При этом надо было видеть его лицо – вы бы умерли от смеха!» И, между прочим, рассказывая, Сид не менее забавно изображал, как именно Нико пародировал…
Андрей усмехнулся.
– Так вот, мой дорогой, из всего этого можно сделать вывод, что этот самый Сид вполне мог быть тайным приятелем
