Линии Леи - Евгений Луковцев

Я уже догадался, что сейчас произойдёт. За окном как будто шёл ещё один поезд, параллельно нашему. Первое время он выглядел как простое отражение в окнах, но отражение приближалось, становилось всё детальнее. Ближе, ближе — и вот наш вагон слился со своим призрачным соседом. Железные боковины исчезли. Сфинкс шагнул, я тут же шагнул за ним следом, превращая тот, новый вагон в реальность, а свой — только в призрак, отражение, которого не заметит никто из моих новых попутчиков. Нашего появления они тоже не заметят, все уткнулись в экраны.

— Вы на следующей выходите! — заявил Сфинкс без вопросительной интонации.

Пассажир в зелёном костюме обернулся резко, рассерженно, чтобы опровергнуть, только слова вдруг застряли в горле. Он крепко прижал чемодан к животу, словно кто-нибудь собирался вырвать багаж у него из рук. Сфинкс чуть шире улыбнулся, чтобы белые хищные лезвия стали хорошо видны, и сомкнул пальцы на запястье путешественника.

— Каждый турист обязан пройти таможенный контроль, — вещал мой напарник, пока мы пересаживались на нужный поезд, на сей раз обычным способом. — Передвижение по метро без отметки на таможне считается нарушением и влечёт наказание вплоть до депортации. Попытка выхода на поверхность без таможенного контроля считается контрабандой и влечёт выдачу правительству в мир прибытия под обязательство наказать по их внутреннему закону, но не менее чем запретом путешествий на три года.

— А мы сами не наказываем нарушителей? — спросил я шёпотом, поскольку задержанный молчал.

— Нет. Линии — удовольствие не для всех. Ими пользуются либо очень сильные и восприимчивые к энергии Леи, либо очень богатые, нанимая проводников. Поэтому через нас перемещается слишком много всякой элиты. Правители, министры, дипломаты, кто угодно. Их статусы и привилегии так сложны, что разбираться в них… Нам бы понадобилось пол-Москвы переделать в один большой МИД.

— Получается, мы просто ловим и изгоняем нелегалов?

— А накажут их свои же, если не хотят лишиться одной из своих самых быстрых и удобных транспортных артерий.

— А если у них в законе нет своего наказания?

— Даже не сомневайся. Дороги Леи так ценятся в любом мире, что наказывают за нарушения очень хорошо. Оговорка про три года внесена так, для проформы.

Поезд остановился на Театральной и Сфинкс поволок мужчину в переход. Тот не сопротивлялся.

— Слушай, а ничего, что мы ушли с кольцевой?

— Ничего, вернёмся, если понадобится. А этому веры нет. Не дёргать же ради него патруль с другой ветки? Много чести.

— Так я не понял, зачем мы его вообще на синюю тащим?

Сфинкс и задержанный, вставая на эскалатор, посмотрели на меня одинаково недоумённо.

— Ну, это административная ветка. На ней большинство офисов и служб для путешественников расположено.

— А при чём тут Площадь Революции и собака?

— Ты что, вообще о системе внутреннего контроля не знаешь?

— Только в самых общих чертах. Люди пользоваться линиями Леи не способны, но иноро… — я осёкся и заменил слово на другое, не считавшееся оскорбительным, — путешественников пропускают. Метро берет с них плату и следит, чтобы не лезли на поверхность и не колдовали, где не попадя.

— Не использовали энергию Леи без разрешения, — поправил меня Сфинкс.

— Да, точно. А вот как это реализовано технически, я не в курсе. Потому что всю стажировку безвылазно проторчал на Баррикадной.

— Понятно. А памятку новичка в отделе профподготовки опять зажали?

Я замялся, снова вспомнив злополучный секретный буклет.

— Давай, я про памятку тебе позже как-нибудь объясню?

— Ну ладно, не важно. Я тебе и так сейчас на примере всё покажу.

— Ой, да я вам кланяюсь! — сердито воскликнул задержанный и выдернул свою кисть из пальцев Сфинкса. — На мне не надо ничего показывать! Я вам, к слову, не пример! Я не choking Charlie, сам всё сделаю.

Сфинкс улыбнулся ему так, что зубы стали видны всеми шестью рядами.

— Ну давай, вперёд! Но мы тут, если что. За тобой наблюдаем.

Наш беглец уныло поплёлся вдоль платформы. Сфинкс ткнул меня локтем под бок и предложил следить внимательнее.

Станцию "Площадь Революции" я всегда, с первых дней знакомства с метро, считал одной из своих любимых. Очень уж она особенная. И не только я, наверняка каждый второй попадавший сюда пассажир запоминал эти интерьеры сразу и навсегда.

Простые белые оштукатуренные потолки здесь сочетаются с яркими плитами гранита, мрамора и золотистого оникса в нижней части. Лаконичная округлость всех линий — с многочисленными архитектурными ухищрениями, которые не сможет уловить невнимательный взгляд. Пилоны с накладными архивольтами, картуши с собственной подсветкой на вентиляционных решётках. Но главное, конечно же, скульптуры. Семьдесят шесть бронзовых фигур людей и животных, вызывающих восторг у непрерывных туристических групп, ежедневно стекающихся на Площадь Революции сверху, от Кремля и через Богоявленский переулок.

— Смотри внимательно, — потребовал Сфинкс. — Пограничный и таможенный посты у нас размещены в четвертой арке, считая от начала платформы. Новоприбывшие могут обращаться в любой из четырёх офисов, это без разницы.

Я хотел переспросить, что за офисы он имеет в виду. Но увидел, куда направился наш строптивый путешественник, и понял, что речь идёт как раз про ниши, где установлены скульптуры. В четвертой по счёту арке было две ниши, по одной скульптуре в каждой. Бронзовые девушка и мужчина, вооруженные винтовками.

— Там принимают пошлины и оформляют разрешения на въезд, — продолжал пояснения Сфинкс.

— А собака что?

— Ну как что? Собака служебная. Осуществляет проверку на контрабанду.

— Она же бронзовая?

— Ну да, бронзовая. И что? Ты посмотри, как он перед ней скуксился!

Я посмотрел. И увидел, как под грозным неподвижным взором бронзового пограничника мужичок кладёт ладонь на нос бронзовому псу. Метаморфоза, последовавшая за этим движением, заставила меня ахнуть. Стоило руке прикоснуться к холодному металлу, стремительно, в пару секунд, мужчина преобразился. Волосы его укоротились и побелели. Кожа пошла морщинами, на шее стали видны темные возрастные пятна. Путешественник осунулся, стал ниже ростом и куда худощавее, чем был.

Похожие изменения происходили и с его одеждой. Костюм выцвел, его рукава обтрепались, ворот рубашки стал несвеж и застиран. На обуви стоптались каблуки.

— Ну вот, теперь видишь, какой он на самом деле?

— Он что, внешность меняет силой воли?

— Силой Леи. Поглощает во время поездки энергию, копит, затем использует её в меру способностей. Так делают практически все путешественники. А поскольку на Земле это выходит за рамки естественного, перед выходом в город излишки надо сдавать. Не считая жизненно необходимых, потому что некоторые виды вообще не могут выжить без этой силы, сгинут прямо у турникета.

— Так вот почему у меня ощущение было, как будто одного человека