Наследница Роксоланы - Эмине Хелваджи

Девочка принялась взбираться наверх – не менее ловко, чем младшая. Она откуда-то знает про себя, что глаза ее по-прежнему горят озорным огнем, а выглядят они обе сущими мальчишками.

– Немного осталось, – улыбнулась сестра.

(Да что за напасть! Ведь нет у тебя никакой сестры, Разия там ее звать или Орыся… Ты, Михримах, – единственная дочь султана и его супруги Хюррем-хасеки… Которая недавно сказала тебе, пристально глядя в глаза: «Запомни еще раз: никакой близняшки никогда не существовало!»)

Площадка перед башней казалась пустынной и темной.

Девочка мягко спрыгнула на землю, обогнала младшую сестру и бесстрашно зашагала через открытое пространство. Теперь она держалась впереди.

Здесь им было не спрятаться, не скрыться. Если вдруг невовремя случится обход или бдительного стражника принесет шайтан, их заметят. Обязательно заметят. А значит, нужно, чтобы хотя бы не заподозрили лишнего: эка невидаль – двое «цветков», юных евнухов, по дворцу шастают, пускай даже в неурочное время.

Стражники у дверей стояли, конечно. Пара. Они, как и давешние, о чем-то переговаривались, по сторонам не смотрели. Тот, что слева, почесал в затылке и зевнул.

Кутюфанэ. Дом запретных книг. Самое бесполезное место во дворце, которое охраняют лишь потому, что давно, при прошлом султане или даже ранее, был отдан приказ поставить стражу у дверей этого книгохранилища, тогда еще нового, – и с той поры никому не пришло в голову этот приказ отменить.

Хорошо, что в башню и днем-то через дверь никто не ходит, подумала девочка. Вот охрана и расслабилась. Откуда стражникам знать, что две отчаянные девчонки-сорвиголовы полезут сюда ночью, причем через стену?

А сорвиголовы тем временем, крадучись, обошли площадку – не так она была и велика – и, поочередно выглядывая из-за каменного фонтана, дождались, когда явилась смена.

– Вот теперь и наш черед, – горячо зашептала младшая.

– Уверена?

– Еще бы. Те, что стояли здесь полночи, уже никуда и не посмотрят, их срок вышел. А у тех, кто на смену пришел, глаза еще не привыкли к темноте. Никто нас не заметит, не бойся!

Девочка неуверенно кивнула.

– Бежим! – скомандовала младшая. И обе девочки рванулись с места.

Так, под покровом ночи и при свете двух ярких факелов они добрались до самой стены башни. Свет ведь обманчив: слепит того, кто рядом, и защищает того, кто поодаль.

Девочка вдруг поймала себя на мысли, что неосознанно следует урокам Доку.

(Доку-ага, их наставник… Вот он действительно был. И младшая сестра, которой не было, всегда ходила у него в любимицах. Никогда она ей этого не простит!)

Старый лаз они отыскали прошлым летом, необычайно жарким и сухим. Солнце палило, как огонь геенны, девочки безвылазно сидели в покоях, облаченные в легчайшие одежды или вообще без них, нежились в бассейне под сенью парковой прохлады. И, отдав должное прохладной тени и бассейну, заскучали смертельно.

В тот год они обыскали дворец снизу доверху, стремясь узнать каждый его камень, заглянуть в каждую трещину. Лаз в Кутюфанэ, старое книгохранилище, выглядел древним и пыльным, им наверняка давно уже не пользовались. Следы ног оставляли в пыли чудны́е отпечатки.

Тогда девочкам показалось интересным прежде всего это. Начала-то младшая (Не было ее! Не было!), но потом решила, что когда-нибудь старшая тоже увидит эти узоры. А позже жара спала, скука отступила и решение это забылось.

Зато пригодилось теперь.

В ночной тьме не было видно ни следов, ни ступенек, но младшая, полагаясь на память тела и осторожно касаясь руками старых камней, ощупью проследовала вперед. С них клочьями облезала паутина, пыль забивалась в нос, и очень сильно хотелось чихнуть, но нельзя, пока еще они не очень далеко отошли…

– Апчхи! – оглушительно выдала старшая и тут же испуганно зажала рот рукой.

Девочки вжались в стенку, ожидая, что вот-вот послышатся шаги и выступит из-за угла грозный стражник, чтобы проверить, кто это шастает ночами в потаенный схрон?! Но никто не появился. Выждав для верности еще полторы молитвы (утренние – самые короткие), они двинулись дальше, стараясь ступать как можно бесшумнее. Камень был повсюду, приятно прохладный в эту жаркую ночь, и она порадовалась, что настил под ногами не деревянный, такой за много лет небрежения должен был изрядно подпортиться дождями, а потому неминуемо бы скрипнул под неверным шагом.

– Неверные шаги совершают только неверные, – прошептала девочка, снова повеселев и тронув за руку младшую близняшку. – А нас хранит воля Аллаха!

– Не шуми.

Дальше шли молча, только дышали горячо и громко.

– Есть, – прошептала младшая, когда камень под ногой стал ровным и гладким. – Пришли.

(Даже если все стены тут испятнаны следами окровавленных ладоней, их, хвала Аллаху, в темноте не рассмотреть. Но об этом сейчас ни слова. Ни сестре – той, которой нет, – ни хоть бы и себе. Даже мысленно.)

Заканчивался лаз узким проемом. Будь сестры хоть немного старше, ни за что бы им здесь не пробраться. Кажется, и путь через бойницу в Башню Лучников для них через год-другой закроется… Жаль.

– Я первая, – снова говорит младшая, пригибаясь и ныряя в проход.

Хранилище было сухим, темным и старым. Здесь остро ощущался запах пергамента, древней бумаги, чернил… А еще – тайны.

– Как мы отыщем здесь то, что нужно? – тревожно спросила девочка.

(Она вдруг словно обменялась сознанием со своей сестрой – которой, конечно же, нет. И рассердилась – не на сестру, на себя. Ну как это объяснить? Искать, идя по следу человека из сна? Смотреть, где кровенеет отпечаток его руки – на стене, на стеллаже, на обложке старинного тома? Тут уж сама беспросветной дурой себя чувствуешь, еще не хватало перед близняшкой позориться!)

Девочка наугад шагнула в сторону от проема и провела рукой по стене, потом двинулась дальше, закрыв глаза, – все равно тьма кромешная, а так легче сосредоточиться на ощущениях. Вскоре на пути попался придвинутый к стене стол, и, ощупав его поверхность, среди груды рассыпающихся прямо в пальцах свитков – не пергамент даже, а каджит, египетский писчий тростник! – она нашла окованную железом масляную лампу. Масла в ней, конечно, не было уже давным-давно, но вот тут-то и пригодилась предусмотрительность младшей из сестер. Во всяком случае, так она все объяснила старшей.

И снова девочка словно бы заглянула в голову своей никогда не существовавшей сестры и прочла ее мысли: «Не признаваться ведь, что эту лампу она увидела прошлой ночью во сне, следуя за человеком из сна же!..»