Генри VII - Милла Коскинен

был шерифом, но, во-первых, его лояльность всегда принадлежала Ланкастерам, да ещё и его сестра Элизабет была замужем за Жилем Дюбени. Плюс, Корнуолл был в те времена частью епархии Экзетера. То есть, опять влияние Кортни. Поэтому он примкнул к восстанию Бэкингема, и бежал в Бретань, когда восстание было подавлено.

Ричард Эджкомб был ланкастерианцем и, опять же, выходцем из Корнуолла. Он пережил конфискацию земель при короле Эдварде, хотя тот потом их и вернул — в несколько урезанном виде. А мать сэра Эджкомба была из Холландов, у которых тёплых чувств к Йоркам не было.

В общем-то, этот список можно продолжать долго. И главной его особенностью будет то, что люди, примкнувшие к Тюдору, отнюдь не были верными йоркистами, как это утверждают, на автомате, историки, пытающиеся доказать, что коронация Ричарда III безумно оскорбила преданных сыну Эдварда IV благородных соратников покойного короля.

Эдварду они служили. Служили потому, что куда же они могли деться от своих поместий и родственных связей? Тем более, что молодой король, с самого начала, прекрасно понимая, с какой публикой он имеет дело, ясно приказал убивать без всякой жалости предводителей тех, кто выступал против него, и щадить рядовых участников. Естественно он не хотел оставить своё королевство без помещиков, шерифов, администраторов, судей. Он просто хорошо их напугал и дал понять, из чьих рук они получили то, что их кормит.

На самом деле, это было жестоко со стороны леди Маргарет — взбаламутить всех этих людей, и сделать из них отчаявшихся изгоев, без средств к существованию. Но без существования такой группы, у Генри Ричмонда не было бы ни одного шанса. Да, они не были в одной весовой политической категории с графами, но все они были активны, имели опыт руководства, и, главное, могли пустить все свои имеющиеся ресурсы на общее дело.

И теперь, пришло время для серьёзной игры. Бретонские хроники и история, написанная Полидором Виргилом, несколько расходятся относительно того, где именно Генри Ричмонд официально объявил о своих намерениях выиграть корону у Ричарда III, и жениться на принцессе Элизабет или Сесилии. Виргил утверждает, что церемониальная клятва была произнесена в соборе Ренна. Бретонские хроники называют Ванн, что более логично, учитывая, что именно в Ванне находилась главная поддерживающая Ричмонда сила — герцогиня Маргарет де Фуа. И Пьер Ландау, всё ещё горячо желающий спровадить чужестранцев из герцогства, с максимальным профитом для Бретани.

Кажется, именно тогда была вытащена на свет Божий «уэльская карта». Джаспер Тюдор действительно был уверен, что сможет обеспечить поддержку валлийцев, которые его знали и уважали. Судя по всему, то поколение прекрасно было в курсе, что валлиец Оуэн Тюдор не был биологическим отцом Джаспера и Эдмунда «Тюдоров». Тем не менее, он объявил себя мужем Катерины Валуа перед королём Генри VI и всем королевством. То есть, по обычаям времени, он стал отцом и Джасперу, и Эдмунду.

Но этого было мало для того, чтобы убедить Уэльс поддержать притязания Ричмонда. Ибо валлийцем по крови он не был. И тогда кто-то вспомнил, что Анна Мортимер, бабка короля Эдварда IV, вела своё происхождение (по материнской линии) от короля Уэльса Родри Великого. Дочь его потомка, короля Ллевеллина, вышла замуж за Ральфа Мортимера в 1230 году, и Анна Мортимер, родившаяся в 1390-м году, была прямым потомком этой Глэдис.

Теперь дело было за малым — каким-то образом убедить герцога Бретонского снова помочь своему полупленнику-полугостю отплыть на историческую родину. Как это было у Франциска заведено, он немедленно заболел.

Часть III

Вне закона!

В январе 1484 года, Ричард III открыл свою первую парламентскую сессию. Вообще-то, парламент должен был собраться в Вестминстере ещё 25 июня 1483 года, как первый парламент короля Эдварда V, но, по случаю признания невозможности коронации отпрыска незаконного брака, единственным решением этого парламента стало обращение к Ричарду Глостеру с просьбой принять корону Англии. Что до сих пор используется как аргумент в пользу «узурпации» короны — формально, этот парламент не был легитимным, потому что Эдвард V не короновался. Здравый смысл принять важное решение, раз уж представители всех сословий оказались на месте? Тогда, в июне 1483, он был, и решение было принято. Позднее, здравый смысл куда-то отъехал, и формальности внезапно стали важнее реального положения вещей.

подробнее об этом изображении здесь: [24]

Тем не менее, Ричард решил не оттягивать сбор своего парламента, и назначил его на 6 ноября 1483 года. Потому что организация сбора занимала всегда немало времени. Вызовы представителям были отправлены во второй половине сентября. Очевидно, одним из факторов, повлиявших на время отправления вызовов, была возможность представиться тем, кто раньше с Ричардом Глостером никогда не пересекался. Но в октябре начались выступления заговорщиков, их подавление, передвижение войск и командиров, и стало ясно, что к 6 ноября вызванные на сессию парламента в Лондон просто не успеют.

И всё-таки, Ричард медлил с отменой парламента до 2 ноября. Очевидно, только допрос Бэкингема дал полное представление о планировавшихся масштабах восстания и о том, сколько людей и каким образом с ним связаны. Не говоря о том, что сами по себе местные выборы представителей Палаты Общин в парламент редко проходили без локальных беспорядков и обид. В конце концов, 9 ноября были выпущены новые вызовы.

В конце концов, когда парламент собрался в январе 1484 года, то «прорехи» в числе присутствующих умеющим понимать контекст происходящего сказали о многом. В Палате Лордов, отсутствовали Гастингс, Риверс, Бэкингем. Никто из присутствующих не знал, где находится герцог Йорк (сын короля Эдварда). Дорсет был в бегах, вместе с епископами Или (Мортоном), Салсбери (Вудвиллом) и Экзетера (Кортни). В Палате Общин было много новых лиц. «Свято место пусто не бывает», как говорят, так что в скором будущем можно было ожидать больших перемен, которые будут осуществлять совершенно новые люди.

Главной задачей каждого первого парламента короля является легитимизация его власти. Исключением не был и парламент 1484 года. Я позволю себе не согласиться с доктором Ханнесом Кляйнеке (Dr Hannes Kleineke), специалистом по истории Парламента (Палата Общин) 1422–1504 гг, который сравнивает ситуацию 1484 года с ситуациями 1399 и 1461 годов. Да, во всех трёх случаях, законность власти короля была признана по факту. Тем не менее, только одна из трёх «узурпаций», как выражается Кляйнеке, была именно чистой узурпацией — когда Генри Болинброк, или Генри IV, в 1399 году, с бухты-барахты сверг коронованного короля Ричарда II, и лишил его