Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

Нет, тут же подумал он, растягивая губы в блаженной улыбке.

Юлька была такой теплой и орала так по-настоящему, что ни это тепло, ни этот надрывный плач не могли быть принадлежностью никакого иного мира.

На минуту Тихону пришлось оставить ее на диване – чтобы спуститься вниз и забрать из машины девушку… «Эту тварь» – так и только так именовал про себя Тихон свою пленницу.

– Куда… куда вы собираетесь меня вести? – глухим голосом спросила она, злобно сверкнув на него глазами из темноты неосвещенного салона машины.

– В гости, чай пить. Удрать попробуешь – пристрелю сразу. У меня пистолет есть, поняла?

Поверила она про пистолет или не поверила, Тихон так и не понял, но сопротивления никакого не оказывала. Шла рядом, низко опустив голову, как на расстрел.

«Куда ее девать?» – вяло раздумывал по дороге Тихон.

Ни одна комната в квартире, кроме будущего кабинета, находящегося на стадии вялотекущего ремонта, не запиралась на ключ. Ванная с туалетом еще запирались, но не станешь же лишать себя из-за этой дряни нормальных человеческих удобств? Отпускать ее он пока не намерен. До тех пор, пока не добьется «чистосердечного» признания. До тех пор, пока не узнает, кто были те люди, что похитили его ребенка, где они ребенка держали и что с ним делали.

До этих самых пор пусть поживет в пустой комнате, где, кроме раскладушки, только голые стены да потолок!

Распахнув дверь, Тихон снова услышал Юлькин плач. На лице расплылась глупая улыбка – все-таки он был чертовски, нереально счастлив! Не говоря ни слова, он препроводил лохматую и грязную свою пленницу в пустую комнату, слегка подтолкнув ее на пороге, запер дверь и бросился к Юльке, понимая, что сейчас самое главное – успокоить ее, накормить, поменять пеленки и памперсы и… что там еще обычно делала с ней няня?

«Кстати, о няне, – сразу же подумал Тихон, разворачивая плачущего ребенка. – Мне снова она теперь понадобится…»

На этой мысли он застопорился. Какая няня, о чем это он вообще? Неужели теперь, после всего, что случилось, он сможет доверить Юльку какой-то незнакомой тетке из агентства?! Совершенно чужой тетке, которая, конечно же, совсем не будет любить его Юльку, а будет просто выполнять свои обязанности, и еще не известно, хорошо или плохо! Тетке, которая может пойти с Юлькой в парк, зазеваться над книжкой и… И Юльку снова украдут!

Какая теперь может быть няня? Никакой няни!

Твердо решив, что никакую няню для Юльки он приглашать больше никогда в жизни не станет, Тихон вздохнул облегченно, достал из ящика в шкафу новый памперс, ползунки и рубашечку в цветочек и принялся наряжать плачущую Юльку в чистую одежду. Получалось плохо, совсем ничего не получалось – крошечные ножки никак не хотели лезть в штанины ползунков, крошечные ручки активно болтались в воздухе и отказывались нырять в рукава рубашечки. Минут пятнадцать у Тихона ушло на переодевание. Зато потом, когда все закончилось, он почувствовал себя настоящим героем. Снова взял Юльку на руки и пошел с ней на кухню готовить молочную смесь.

Инструкция по приготовлению, к счастью, оказалась написана на упаковке и была очень простой. Юлька все ревела и ревела до тех пор, пока рот ее не сомкнулся вокруг заветной соски. Сделав первый глоток, она замолчала, успокоилась и принялась с таким удовольствием сосать молоко, что Тихон ей даже позавидовал: вот ведь как мало надо человеку для счастья!

Накормив, он отнес Юльку в гостиную. Достал из диванного короба подушку, прилег на нее с краю, устроив рядом, на байковом одеяльце, уже задремавшего ребенка. Наплакавшись и наевшись, уставшая и сытая Юлька заснула почти сразу, даже не допив из бутылки остатки молока.

– Спокойной ночи, – шепнул он ей серьезно и робко ткнулся губами в теплую розовую щеку, застеснявшись своего движения, как первоклассник.

На улице был день, и до ночи оставалось еще много часов, но все это Тихона особенно не волновало.

«Сейчас полежу с ней немножко, – подумал он, зевнув сладко, во весь рот. – Минут пять… Или десять… Полежу рядом, а потом пойду… Пойду разбираться с этой…»

На «этой» мысль обрывалась.

Тихон, практически не спавший последние трое суток, провалился в глубокий и спокойный, почти младенческий, сон. И проспал, не двинувшись на кровати, целых три часа. Спустя три часа Юлька завозилась рядом, хныкнула пару раз для порядка и положила маленькую растопыренную пятерню ему на лицо.

Тихон открыл глаза, увидел ее крошечные пальцы и счастливо улыбнулся.

– Я нашел тебя, – сообщил он Юльке в сто двадцать пятый раз и, приподнявшись на локте, принялся внимательно рассматривать свою полуторамесячную дочь.

Та лежала на байковом одеяльце совершенно спокойно, ясными и любопытными глазами рассматривала склонившееся над ней лицо небритого и страшного, почти незнакомого дядьки. И дядьку этого совершенно не боялась. Видимо, что-то такое было у него в глазах, что давало ей основания быть уверенной: этот дядька ее не обидит.

– Ну и как я тебе? – спросил он, снова, во второй раз в жизни, целуя ее в щеку и теперь уже ничуть не смущаясь фактом поцелуя. – Ничего? Красивый, да? Нравлюсь? Ты погоди, вот я побреюсь, умоюсь, приведу себя, в общем, в порядок… Ты тогда увидишь, что папка у тебя еще ничего! Очень даже ничего! Слушай, а ты помнишь вообще, как мне на коленки надула?..

Разговаривать с Юлькой оказалось легко и приятно! А тому, кто сказал бы сейчас, что она ни одного слова, обращенного к ней, не понимает, Тихон просто рассмеялся бы в лицо. То есть плюнул бы в лицо…

Рассмеялся бы, а потом плюнул!

Юлька отвечала ему, покряхтывая, издавая совершенно понятные Тихону, легко переводимые на человеческий язык звуки. Беседа завязалась интересная, содержательная. Они бы так и проболтали с Юлькой до утра или как минимум до позднего вечера, если бы не громкий и настойчивый стук, раздавшийся из дальней половины квартиры.

Тихон вначале не понял, что это за стук и откуда он идет. А потом, окончательно проснувшись, вдруг вспомнил все – залитый солнцем парк в островках серого снега, чернота мокрой и свежей земли под ногами, огромная лужа перед входом и девушка с коляской…

Ярость зашевелилась на самом дне разомлевшей от счастья души.

«Черта с два! – подумал он. – Стучи, стучи сколько тебе хочется! Тоже мне, кавказская пленница!» Ждет, что ли, что он сейчас войдет в комнату с подносом в руках и гвоздикой в зубах? Не дождется!

– А коляску нам с тобой теперь придется новую покупать, – задумчиво сказал он Юльке.

Настырный стук в дверь послышался снова.

– Старая твоя так там и осталась. Наверное, подобрал уже кто-нибудь, – продолжал Тихон, убеждая себя, что никакого стука в дверь он не слышал.