Стихотворения и поэмы - Ярослав Смеляков

67. МИЛЫЕ КРАСАВИЦЫ РОССИИ

В буре электрического светаумирает юная Джульетта.

Праздничные ярусы и ложиголосок Офелии тревожит.

В золотых и темно-синих блесткахЗолушка танцует на подмостках.

Наши сестры в полутемном зале,мы о вас еще не написали.

В блиндажах подземных, а не в сказкенаши жены примеряли каски.

Не в садах Перро, а на Уралевы золою землю удобряли.

На носилках длинных под навесомумирали русские принцессы.

Возле, в государственной печали,тихо пулеметчики стояли.

Сняли вы бушлаты и шинели,старенькие туфельки надели.

Мы еще оденем вас шелками,плечи вам согреем соболями.

Мы построим вам дворцы большие,милые красавицы России.

Мы о вас напишем сочиненья,полные любви и удивленья.

68. МАНОН ЛЕСКО

Много лет и много дней назаджил в зеленой Франции аббат.

Он великим сердцеведом был.Слушая, как пели соловьи,он, смеясь и плача, сочинилзолотую книгу о любви.

Если вьюга заметает путь,хорошо у печки почитать.Ты меня просила где-нибудьэту книгу старую достать.

Но тогда была наводненане такими книжками страна.

Издавались книги про литье,книги об уральском чугуне,а любовь и вестники ееоставались как-то в стороне.

В лавке букиниста-москвичавсе-таки попался мне аббат,между штабелями кирпича,рельсами и трубами зажат.

С той поры, куда мы ни пойдем,оглянуться стоило назад —в одеянье стареньком своемвсюду нам сопутствовал аббат.

Не забыл я милостей твоих,и берет не позабыл я твой,созданный из линий снеговых,связанный из пряжи снеговой.

…Это было десять лет назад,По широким улицам Москвыдесять лет кружился снегопаднад зеленым празднеством листвы.

Десять раз по десять лет пройдет.Снова вьюга заметет страну.Звездной ночью юноша придетк твоему замерзшему окну.

Изморозью тонкою обвит,до утра он ходит под окном.Как русалка, девушка лежитна диване кожаном твоем.

Зазвенит, заплещет телефон,в утреннем ныряя серебре.И услышит новая Манонголос кавалера де Грие.

Женская смеется голова,принимая счастие и пыл…Эти сумасшедшие словая тебе когда-то говорил.

И опять сквозь русский снегопадгорько улыбается аббат.

69. ТРЯСОГУЗКА

Это все-таки былоутром жизни моей —ты ведь кофту носила,пояс-хвостик на ней.

За прекрасную блузку,веселясь и грозя,все тебя трясогузкойназывали друзья.

Жизнь почти отшумела.Серебрятся виски.И от кофточки белойвряд ли есть лоскутки.

Но со щедростью русской,трепеща и виясь,у меня трясогузкапод окном завелась.

Осеняет прилежнохолостое жилье.Благодарно и нежноя встречаю ее.

70. «Трудно называться мне поэтом…»

Трудно называться мне поэтомтой красивой пасмурной земли,от которой на исходе лета,плача, улетают журавли.

Медленно мерцающая стаяпротечет над призрачным селоми в осеннем сумраке растает,словно снег в стакане голубом.

71. ПЕСНЯ

Мать ждала для сына легкой доли —сын лежит, как витязь, в чистом поле.

В чистом поле, на земле советской,пулею подкошенный немецкой.

Мать ждала для дочери венчанья,а досталось дочери молчанье.

Рыжие фельдфебели в подвалетри недели доченьку пытали.

Три недели в сумраке подваланичего она им не сказала.

Только за минуту до расстрелавспомнила про голос и запела.

Ах, не плачет мать и не рыдает,имена родные повторяет.

Разве она думала-рядила,что героев Времени растила?

В тонкие пеленки пеленала,в теплые сапожки обувала…

72. ПРЯХА

Раскрашена розовым палка,дощечка сухая темна.Стучит деревянная прялка.Старуха сидит у окна.

Бегут, утончаясь от бега,в руке осторожно гудя,за белою ниткою снегавесенняя нитка дождя.

Ей тысяча лет, этой пряхе,а прядей не видно седых.Работала при Мономахе,при правнуках будет твоих.

Ссыпается ей на колении стук партизанских колес,и пепел сожженных селений,и желтые листья берез.

Прядет она ветер и зори,и мирные дни и войну,и волны свободные моря,и радиостанций волну.

С неженскою гордой любовьюона не устала сучитьи нитку, намокшую кровью,и красного знамени нить.

Декабрь сменяется маем,цветы окружают жилье,идут наши дни, не смолкая,сквозь темные пальцы ее.

Суровы глаза голубые,сияние молний в избе.И ветры огромной Россиискорбят и ликуют в трубе.

73. КЛАДБИЩЕ ПАРОВОЗОВ

Кладбище паровозов.Ржавые корпуса.Трубы полны забвенья.Свинчены голоса.

Словно распад сознанья —полосы и круги.Грозные топки смерти.Мертвые рычаги.

Градусники разбиты:цифирки да стекло —мертвым не нужно мерить,есть ли у них тепло.

Мертвым не нужно зренья —выкрошены глаза.Время вам подариловечные тормоза.

в ваших вагонах длинныхдвери не застучат,женщина не засмеется,не запоет солдат.

Вихрем песка ночногобудку не занесет.Юноша мягкой тряпкойпоршни не оботрет.

Стали чугунным прахомваши колосники.Мамонты пятилетоксбили свои клыки.

Эти дворцы металластроил союз труда:слесари и шахтеры,села и города.

Шапку сними, товарищ.Вот они, дни войны.Ржавчина на железе,щеки твои бледны.

Произносить не надони одного из слов.Ненависть молча зреет,молча цветет любовь.

Тут ведь одно железо.Пусть оно учит всех.Медленно и спокойнопадает первый снег.

74. «Там, где звезды светятся в тумане…»

Там, где звезды светятся в тумане,мерным шагом ходят марсиане.

На холмах монашеского цветани травы и ни деревьев нету.

Серп не жнет, подкова не куется,песня в тишине не раздается.

Нет у них ни счастья, ни тревоги —всё отвергли маленькие боги.

И глядят со скукой марсианена туман и звезды мирозданья.

…Сколько раз, на эти глядя дали,о величье мы с тобой мечтали!

Сколько раз стояли мы смиренноперед грозным заревом Вселенной!

…У костров солдатского приваланас иное пламя озаряло.

На морозе, затаив дыханье,выпили мы чашу испытанья.

Молча братья умирали в ротах.Пели школьницы на эшафотах.

И решили пехотинцы нашивдоволь выпить из победной чаши.

Было марша нашего начало —как начало горного обвала.

Пыль клубилась. Пенились потоки.Трубачи трубили, как пророки.

И солдаты медленно, как судьи,наводили тяжкие орудья.

Дым сраженья и труба возмездья.На фуражках алые созвездья.

…Спят поля, засеянные хлебом.Звезды тихо освещают небо.

В темноте над братскою могилойпять лучей звезда распространила.

Звезды полуночные России.Звездочки армейские родные.

…Телескопов точное мерцаньемне сегодня чудится вдали:

словно дети, смотрят марсианена Великих жителей Земли.

75. АЛЕНУШКА