Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из воспоминаний В.З. Коржа: «…Я работал директором крупного зерносовхоза на Кубани, станица Тбилисская, совхоз «Кропоткинский». По хозяйству дела в нашем совхозе шли замечательно, планы государственные выполнялись. Но меня беспокоил запад, за поведением фашизма я зорко следил, как гитлеровская Германия, поглощая государство за государством, подтягивает свои полчиша уже обстрелянных головорезов к нашим государственным границам. Человеку, мало-мальски разбиравшемуся в военном деле и знавшему, что из себя представляет фашизм, нельзя было этого не представлять. Это первое. И когда только германский фашизм напал на Польшу, я сразу попросился, чтобы меня наркомат совхозов освободил от должности и направил на запад, считая, что там я буду полезнее с тем опытом партизанской борьбы, который у меня уже был.
Второе. Я предвидел и чувствовал, что не можем мы допустить, чтобы гитлеровская Германия, поглощая Польшу, поглотила нашу Западную Белоруссию и Западную Украину, наших кровных братьев белорусов и украинцев. Чувствовалось: наше правительство этого не может допустить, что 17 сентября 1939 года и случилось. Мы подали братскую руку своим кровным братьям белорусам и украинцам и воссоединили народы. Историческая справедливость восторжествовала».
Обычно мужественный, сдержанный, не сентиментальный Корж не смог удержать слез радости. Родимая сторона свободна! Заветная мечта о воссоединении белорусских земель наконец-то сбылась. А как там теперь в Белоруссии? Где близкие и родные Степан, Параска, Мария, Антонина, Ганна, да друзья по подполью и партизанской борьбе? Что с ними? Живы ли? Ведь четырнадцать долгих лет прошло. Вопросы, вопросы…
Коржу уже не спалось по ночам от бередивших душу тревог и воспоминаний. Но прежний, жесткий распорядок дня им не нарушался.
Как-то вечером, после мучительных размышлений, зашел Василий Захарович к своему новому кубанскому другу парторгу Шахову:
— Не знаю, что ты сейчас подумаешь, но выручай. Поддержи мою просьбу.
— Насчет новых тракторов и комбайнов, что ли?
— Нет! Просьба у меня к тебе личная. Хочу я на Родину, в Западную Белоруссию вернуться. Только не возражай. А? Пойми меня! Я же не какой-то там «дезертир с трудового фронта».
— Ну вот, что хочу, то и ворочу! Да и кто тебя, Василий Захарович, в такое время отпустит? Буквально за год совхоз на ноги поставили, какой урожай собрали! Без преувеличения скажу, душой тянутся к тебе люди, своим считают, мужичью, казацкую твою косточку узнали, работящие руки и добрую душу оценили. Вспомни сам: ведь никто ни в единой просьбе тебе не отказал, а? А он в Западную Белоруссию! Без тебя там пока обойдутся! Опомнись, Василий Захарович.
— Не то, не то ты говоришь! Мое место там, это родные края, там мои люди. Ведь война не за горами!
— Что ты, что ты, Василий Захарович! Окстись! Какая еще война?
— Да та, которая уже вдет! Пока, к счастью, не у нас. Но пойми, времени осталось мало!
Далеко вперед смотрел Василий Корж, предвидя ту тяжкую цену которую придется заплатить народу за предвоенное благодушие вождей…
Долго еще тогда продолжался спор о долге, необходимости и целесообразности, пока, наконец, не было направлено письмо в наркомат совхозов СССР, который просьбу Коржа уважил. И оставил он на Кубани уютный особняк, персональную машину с шофером, прочие блага номенклатурного рая, а главное, честно заслуженные трудовую славу и почет, променяв их без всяких сожалений на неясные пока перспективы в родимой сторонке.
Белорусской ССР к тому времени руководил направленный из Москвы первый секретарь ЦК КП(б)Б Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Поговаривали, что, напутствуя его на эту должность, Иосиф Сталин многозначительно изрек: «Важнее и выше фигуры, чем Вы, в Белоруссии нет». Позже, в годы войны, с этой фигурой самым причудливым и невероятным образом пересекутся жизненные пути-дороги Василия Коржа и Ильи Старинова…
ИЗ ОФИЦИАЛЬНОГО ДОСЬЕ КПСС
Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, родился в 1902 году на хуторе Шелковском, Белореченского района Краснодарского края. В 1918 году участвовал в обороне Екатеринодара. С 1919 года работал на железнодорожном транспорте. С 1922 года на комсомольской работе. С 1938 года инженер Всесоюзного энергетического института. В 1938 году заведующий отделом ЦК ВКП(б). В 1938—1947 годах первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии, в сентябре 1939 года член Военного Совета Белорусского Особого ВО. В Великую Отечественную войну был членом военных советов 3-й ударной армии, Западного, Центрального, Брянского фронтов. В 1942—1944 годах начальник Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке ВГК. В 1944—1948 годах председатель СНК (Совмина) БССР. В 1948—1953 годах секретарь ЦК ВКП(б), одновременно с 1950 года министр заготовок СССР, в 1953—1954 годах министр культуры СССР. В 1954—1955 годах первый секретарь ЦК КП Казахстана. С 1955 по 1962 год на дипломатической работе, затем на пенсии. Умер в 1984 году.
…Наркомат совхозов далеко не сразу отпустил Коржа во вновь созданную в Западной Белоруссии Пинскую область. И земляков своих ему удалось поначалу лишь навестить. Прежде нужно было с января по ноябрь 1940 года ударно поработать в качестве директора совхоза имени Ланге Добрушского района Гомельской области. Конечно, это была не кубанская житница. Да и уровень механизации села значительно уступал. Но и это хозяйство Корж вытянул, довел до ума. Однако в совхозной системе места и должности ему в родных Старобинских краях пока не было.
На родной земле пришлось ему вновь столкнуться с репрессивной практикой той эпохи. Горькие мысли на сей счет часто бередили душу Василия Захаровича Коржа.
Из дневника В.З. Коржа: «7/ІХ. 41 г. С утра были в двух деревнях: дер. Милев и дер. Залючицы, бывшие графские. Какую жуть наводят эти деревни! Ни в одном доме не найдешь мужчины. Только ребятишки и женщины. Когда спросишь, где папа или где муж, получаешь один ответ: папу или мужа давно забрали, некоторых на 5—3 года. Когда спросишь, за что, — один ответ: не знаю за что. Просто злые люди наговорили, а товарищи не разобрались и взяли. И я пришел к убеждению, что столько противников советской власти не было и не могло быть, а иначе она не держалась бы и не имела бы таких успехов, какие имела. Это действительно «шпиономания», поверхностная, несерьезная разведка. Всякому, подчас дураку, дают решать судьбу человека. Этот дурак, воображая больше, чем соображая, не жалея народа и не соображая, что противопоставляет этим народ советской власти,
