Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

важную роль славян в походах аваров на Византию, следует, в общем-то, согласиться с мнением, что главной ударной силой оставалась аварская конница, тогда как славяне использовались в качестве "пушечного мяса"[436]. Тем не менее оно нуждается в определенных коррективах. Во-первых, в качестве "пушечного мяса" использовались славяне, подчиненные хагану, а не его союзники (более или менее равноправные). Во-вторых, без славянских подразделений авары не имели возможности вести широкомасштабные и комбинированные военные операции с использованием всех родов войск: конницы, пехоты и флота. Яркой иллюстрацией роли славянских подразделений в совместных акциях являются события 626 г.: уход славян из-под Константинополя заставил хагана снять осаду города[437]. Это притом, что император не появился в своей столице, не прислал ей подкрепления, предоставив город самому себе[438].

Наконец, с рядом славянских племенных объединений авары вели напряженную борьбу. Особенно ожесточенными у них были отношения с антами. Началу противостояния положил аваро-византийский союз, заключенный в 558 г. Став союзниками империи, авары начали опустошать территорию антов, которые, возможно в то время являлись противниками Византии[439]. Именно с этими событиями связан известный фрагмент Менандра Протектора, в котором повествуется об антском посольстве к аварам, с целью выкупа пленных. Об ожесточении противников свидетельствует надменное поведение антского посла Мезамера и расправа аваров над ним[440]. Со временем внешнеполитическая ситуация в регионе изменяется, но не меняется тон антско-аварских отношений. Анты становятся союзниками Византии, а авары превращаются в противников империи. Следствием этого стали походы византийцев против склавинов (союзников хагана) — с одной стороны, экспедиции аваров против антов (союзников империи) — с другой. В историографии имеет место мнение, опирающееся на неясное свидетельство Феофилакта Симокатты, согласно которому поход Апсиха (602 г.) на антов привел к их уничтожению. Однако сейчас становится все меньше сторонников этой точки зрения[441].

К 20-м гг. VII в. аваро-славянские отношения обостряются. Начинается постепенный выход части славян из под аварской зависимости. В Южной Моравии и прилегающих к ней районах[442] разгорается освободительная борьба под руководством Само, в ходе которой формируется обширное межплеменное объединение, называемое в западных источниках королевством (regnum). По свидетельству Хроники Фредегара, "во многие битвы вступали против гуннов [аваров — В.П.] виниды [славяне — В.П.] в его [Само — В.П.] царствование" и всегда одерживали верх[443]. Особенно активно славяне стали освобождаться от аварской зависимости после событий 626 г., когда славянские отряды покинули хагана под стенами Константинополя. Это не только предопределило исход осады, но и остановило на некоторое время аварскую экспансию, новый виток которой приходится на середину VII в.[444].

Опираясь на сообщения "Хроники Фредегара" и "Повести временных лет", а также на историю Кувера из "Чудес св. Дмитрия Солунского", исследователи считают возможным вести речь о длительном ("по меньшей мере 20–25 лет, пока подрастут дети, прижитые аварами со славянками") и тесном симбиозе, который мог иметь место "на центральной территории Аварского каганата, в Паннонии, на среднем Муре…". Благодаря такому смешению аваров с представителями других этносов складывалась полиэтническая региональная элита, "на которую опиралось аварское господство, но которая при случае могла отвергнуть власть хагана"[445].

Конечно, элементы симбиоза в ряде районов Аварского каганата имели место. Однако вряд ли возможно вести речь о формировании региональной элиты из числа рожденных от аваров и славянок, тем более на основании сообщений "Хроники Фредегара" и "Повести временных лет". Предлагаемый исследователями вариант представлялся возможным в том случае, если бы за каждым из аваров закреплялись женщины определенной славянской семьи, причем на длительный срок ("по меньшей мере 20–25 лет, пока подрастут дети, прижитые аварами со славянками"). При этом авары (проводящие в кочевье весну-лето-осень) были бы еще и уверены в том, что это их дети. Сомнительно также, что авары, зимовавшие в славянских селениях, заставляли славянских женщин оказывать им "сексуальные услуги" ради деторождения. Но если все-таки "степные витязи" шли на такие жертвы, то тогда они должны были усыновлять этих детей и, по мере взросления, брать с собой в кочевья. В свою очередь, дети должны были считать себя аварами, а не славянами. Показательно например, что знатный славянин, получавший признание в Аварском каганате, в скором времени начинал воспринимать себя аварином[446], то есть — представителем господствующего этноса. В нашем же случае, как увидим, все наоборот: рожденный от аварина признает себя представителем угнетенного этноса.

Рассмотрим примеры, на которые ссылаются сторонники концепции подобного симбиоза[447]. В Хронике Фредегара речь идет о том, что "сыновья гуннов, рожденные (ими) от жен и дочерей винидов, не выдержав, наконец, злобы и притеснения и отвергнув господство гуннов… начали восставать"[448]. Из текста следует, что рожденные от аваров составляли не региональную элиту, а притеснялись наравне с винидами. Неясно, правда, знали ли они о своем происхождении, или нет. Смысл отрывка можно понять и так, что благодаря смешению, сформировалось новое, более воинственное поколение, которое и начало борьбу. Возможно и другое объяснение. Многие из полукровок могли знать (или догадываться) об обстоятельствах своего появления на свет. Поэтому они, в отличие от остальной массы славян (побежденных аварами, а, следовательно, лишенных "счастья", "удачи") не имели оснований считать себя хуже их физиологических отцов. Психологически они были готовы к борьбе за свободу, и чем сильнее они осознавали пропасть, разделявшую их и "законных" аваров, тем тверже становилась решимость бороться. Как бы там ни было, сражались они бок о бок с другими славянами, как славяне против аваров, а не как региональная элита, поднявшая мятеж против власти центра.

В другом случае речь идет о том, что потомки плененных византийцев, поселенных в каганате и смешавшихся "с булгарами, аварами и другими язычниками", стали свободными. Хаган их стал причислять к своему народу, и назначил им архонтом Кувера. Однако само население сохраняло и христианскую веру, и стремление вернуться на родину отцов в Византию. Узнав об этом, Кувер (булгарин родом), попытался использовать настроения вверенного ему населения в своих интересах[449]. К элите здесь можно причислить Кувера, но не родившихся от смешения византийцев с варварами. В самом же произведении положение таковых сравнивается с положением библейских евреев, находившихся в египетском плену[450]. Что касается "Повести временных лет", то ее сообщение не содержит никаких свидетельств об аваро-славянском симбиозе и формировании региональной элиты.

Конечно, нельзя отрицать того, что известная часть аваро-славянских полукровок пополняла ряды каганатской элиты. Но это были, прежде всего, рожденные не от жен и дочерей славян в результате "зимовок", а от славянок, уводившихся в плен и становившихся наложницами и женами аваров. (Предполагают, что