Челюскин. В плену ледяной пустыни - Михаил Александрович Калашников

на такую грамотейку полезу? Сплоховал я в тот час. Надо было брать посередь озера. Всю жизню теперь жалею.

Он залпом осушил остывшую кружку чая, в задумчивости охватил пятерней подбородок. Мимо прошла уборщица, погромыхивая пустым ведром. Воспоминания расколыхали душу Яшки, мигом взыграла его молодая кровь.

– Гляди, как дудёнки у ней под халатом прыгают, – поймал он подробности женского тела.

Чувствуя настроение Яшки, Промов осторожно спросил:

– И каждый раз у тебя так любовь складывалась? Без согласия с другой стороны?

Шутку Промова Яшка не оценил, заметно нахмурился:

– Да ну тебя…

– Ну ладно-ладно, не злись, – тут же поспешил неловко извиниться Промов. Ему вдруг показалось, что следует оставить Яшку на миг одного: – Я еще чая закажу. Тебе принести, будешь?

Для заглаживания вины и усиления эффекта своих добрых намерений он показал пальцами латинскую букву V – сделай нам два стакана.

Яшка остался один, бросил беглый взгляд на уборщицу, старательно протиравшую в пустом буфете столы, торопливо отвернулся от нее. Ему вспомнилось, как было у него в первый раз.

…Плыла ранняя весна. Льдины на озере уже исчезли, но в сумрачных лесах еще валялся не ушедший в землю снег. Дотаивал апрель.

Они собирались по вечерам в баньке у Прохора, несильно протапливали ее, приносили немного выпивки и закуску. Яшке минула семнадцатая весна, и его впервые взяли в компанию старших парней. Выпивать он пробовал и до этого – перепадали остатки в рюмках, тайно высушенные до дна на родительских вечерках, к самогону он был немного привычен. Его опьянила с первых капель сама компания. Гвалт, хохот, веселые подвыпившие лица. Женская часть тоже была представлена: сидели тут молодки, незамужние девахи из крутых и отчаянных, умевших дать отпор любому зарвавшемуся.

И была еще одна – не вдовая, не разведенная, не гулящая. Муж ее пропадал всю зиму в городе на заработках. Детей она не имела и, по слухам, просилась вместе с ним, а он не брал, ссылаясь на то, что скотина останется без присмотра, хотя наверняка были и другие причины – боялся, к примеру, что в городе жена от него сбежит. Страх его был обоснованным: новая пролетарская жизнь учила женщину становится свободной, прочно опираться на независимые устои, выходить из подчинения деспота-мужа, и черепашьим шагом эти порядки подползали к их деревне – бабы с каждым годом все непокорнее глядели на мужиков.

Когда осушили бутыль на широкую компанию, появились самодельные карты. Прошка стащил их у старшего брата, а тот звал карты «святцами». Они были сделаны из двух склеенных книжных страниц, убористо занятых печатными буквами. Сверх букв стелились разноцветные рисунки: червовый туз – красные серп и молот; туз бубей – пятикрылая звезда, валет – охранник с винтовкой; дама – женщина в кресле, прикрывшая половину лица веером, закинувшая ногу на ногу в туфлях с высоким каблуком, голая и простоволосая.

Перед началом заручились играть на желания. Разбились на пары, Яшке выпал в компаньоны Прохор. Против них – молодая замужняя и ее соседка. Девки шептались, хоть и сидели крест – накрест друг против дружки, перемигивались, часто хохотали. Яшка еще до начала игры почувствовал волнение, слабую волю к победе, словно заранее уже обыграли их соседки своим задорным и властным щебетом.

С этого момента игра и не заладилась. Прошка пытался ему намекнуть, с какой масти заходить, хватался за голову, поругивал Кудряшова, называл его бестолочью. У Яшки путались картинки в глазах, за вылетевшими из игры картами он не следил, впереди маячил лишь страх: чего такого каверзного придумают девки? На какие унижения их обрекут? Он слышал от старших товарищей, как в прошлые разы одного из проигравших заставили посреди ночи бегать по улице, стуча ложкой в жестяной чайник и горланить «кому чаю?». Или еще хуже: стукнуть в председательское окошко, дождаться, когда там вздуют огонь, отдернется занавеска, и направить на этот свет свой оголенный зад, а дальше – уносить ноги.

Неудивительно, что с Прохором они проиграли. Девки, а с ними и вся компания, долго и безудержно смеялись. Яшка готов был бежать из бани, не дожидаясь задания, но как потом друзьям в глаза глядеть, да и самому Прошке – никто с трусами водиться не будет. Замужняя наконец замолчала, по иным еще ходил затихающий, но так до конца и не умолкший смех. Она в упор пристально поглядела на Якова:

– Хочу, чтоб мы с ним за руки взялись и вместе в озеро прыгнули.

После ее четкого голоса смешки окончательно дотлели, у некоторых вытянулись удивленно лица. Соседка замужней осторожно спросила:

– А Прошке чего?

– Что хошь с ним делай, а этот, – кивнула она на Кудряшова, – мою прихоть слышал.

Яшку кинуло в жар – вот так заказ… лучше б с чайником по улицам приказала бегать.

Она первой встала с лавки, прошла к двери. Яшка, стараясь придать походке беззаботность, пошел за ней, чуя, как дрожат его колени. Замужняя еще, прежде чем выйти, успела сказать всей честной компании:

– А вы сидите и не вылазьте наружу.

Он притворил за собой дверь, ждал из-за нее издевательского хохота, но в предбаннике оставалась тишина.

Ночь стояла безлунная. Звезды висели в высоком небе тусклые и редкие. Выйдя со света в темень, Яшка стоял и ничего не видел перед собой. Знал, что под ним узкие мостки, стоит сделать прыжок посильнее, и они закончатся. Она молчала, не шевелилась, кажется, ее здесь и не было. Чтобы почувствовать ее близость, тихо спросил глупое:

– В одежке прыгать будем?

Она усмехнулась:

– Ты и в баню идешь – одежки не снимаешь?

Яшка услышал, как она стала раскутывать платок, присев на мостки, потащила с ног сапоги. Он торопился, долго путался в рукавах и штанинах, чувствовал, что она давно справилась и стоит, его ожидая. Прошла минута, и глаза его должны уже были попривыкнуть к темноте, но предметы так и не выделялись из мрака, так и не ощутил он ее контуров.

Скинув последнее, Яшка замер. Она без промаха взяла его руку своей теплой ладонью. Вместе они сделали два небольших шага.

– Готовый? – прошептала она.

Яшка ответил, чуть сильнее сжав ее руку.

Вода была колючей, как апрельские звезды. Выгребая из глубины, он два раза наткнулся ладонью на ее близкую голую плоть. Вынырнул. Она его опередила на полсекунды, первой подплыла к подгнившей лесенке, забитой торцами в прибрежный ил, полезла на мостки. Оба впопыхах похватали одежду, забежали в предбанник.

Там было пусто. Яшка не успел понять, в какой момент компания быстро и бесшумно успела убраться. По