Жестокие духи - Кэт Чо

– Я пыталась, – сказала Сомин. – Но он же упёртый… – Она умолкла и вздохнула.

Интересно, подумал Чуну, осознает ли она, что она такая же упрямая, как и ее лучший друг? Они все равно что две горошины в до бесячки упрямом стручке.

– Поскольку он настаивает, что поедет с тобой, – продолжала Сомин, – мне нужно, чтобы ты пообещал о нем позаботиться. Только так, чтобы я тебе поверила.

Чуну чуть не рассмеялся. Сомин и правда думала, что, что бы между ними ни произошло, она никогда не сможет доверять ему всерьез. Чуну это только больше раззадорило: он докажет ей, что она неправа. А сейчас ему даже не придется врать, ведь он твердо намерен был защитить Ан Джихуна. Он ни за что не потерял бы лицо, позволив смертному умереть рядом с ним. К тому же, возможно, Чуну иногда нравился Джихун. Конечно, Джихуну об этом знать не стоит. Из них же вышли такие замечательные заклятые друзья.

– Я позабочусь о нем, – пообещал Чуну. – Если я даю обещание, я его выполняю. Именно потому я до сих пор держусь в бизнесе.

Сомин кивнула:

– Спасибо тебе. И, пожалуйста, не говори Джихуну, что я просила тебя присмотреть за ним. Он ужасно разозлится.

– Ну и что? – не понял Чуну. – Ты же его подруга.

– Ему не понравится, что я говорила о нем с тобой за его спиной.

– Неужто я настолько не нравлюсь Джихуну, что он не хочет, чтобы ты говорила о нем со мной? – спросил Чуну.

– Дело не только в тебе, – ответила Сомин. То есть, взбесился Чуну, все-таки частично дело было в нем? – В последнее время Джихуну кажется, что он ничего не контролирует.

– Ну, можно ли его винить? – пожал плечами Чуну. Даже он считал, что Ан Джихуна постигла целая лавина неудач за те несколько месяцев, что они были знакомы. Чуть не погиб. Миён тайно вложила в него свою лисью бусину, чтобы спасти ему жизнь. Эта же лисья бусина чуть не убила его. Потерял свою бабушку. А теперь теряет дом своего детства. Если бы Чуну волновали подобные вещи, ему было бы жаль парня.

– Значит, если бы он узнал, что ты просишь меня о чем-то за его спиной, то он почувствовал бы, будто ты лишаешь его контроля? Чушь собачья, – возмутился Чуну. – Он бы забеспокоился, что ты из-за него страдаешь.

– Я не страдаю. Просто немного волнуюсь, но я с этим справлюсь.

– Ты ведь постоянно это делаешь, да? – Чуну задумался. – Хоронишь собственные чувства и ставишь его выше себя. Это вредно для здоровья. Иногда нужно быть честной с людьми. Так жить намного проще.

– Хочешь сказать, ты поэтому такой честный? – приподняла бровь Сомин.

– Что случилось? – Чуну не дал ей сбить себя с толку. – Что такого произошло, что ты все время ставишь интересы Джихуна превыше своих?

– С чего ты решил, будто что-то случилось?

– Я хорошо разбираюсь в людях.

– Это не твое дело, – отрезала Сомин.

А еще Чуну вовремя понимал, когда человек вряд ли ему откроется. И Сомин захлопнулась, подобно банковскому хранилищу.

– Ладно, можешь ничего не рассказывать, – махнул он рукой. – Но ты точно знаешь, почему отдаешь ему так много себя, и, возможно, тебе пора подумать, хорошо ли это для вас обоих.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. – Сомин опустила голову, но Чуну успел увидеть блеск слез в ее глазах.

– Мне не нравится видеть тебя несчастной, – признался Чуну. – Во что тебе, возможно, будет трудно поверить. Но поверь хотя бы, что я наблюдателен. Я вижу, что ты скрываешь собственное несчастье, чтобы сосредоточиться на Джихуне, и это гложет твою душу. – Чуну протянул руку и поймал пальцем одну из ее слезинок. Сомин оттолкнула его и вытерла лицо рукавом. Должно быть, она решила так показать раздражение, но Чуну только захотелось обнять ее. Откуда взялось это желание защищать ее? Чуну знал, что Сомин не нуждается в его защите. Но если бы он мог защитить ее, принесло ли бы это ему какое-то удовольствие, как если бы он каким-то образом проявил себя? Но перед кем?

– Ты такой драматичный, – закатила глаза Сомин. – «Гложет твою душу»! Мы не в стихотворении Эдгара Аллана По.

– Ах, какая хорошая отсылка, – улыбнулся Чуну. – А ты внимательно слушаешь на уроках.

– Я знаю, что ты делаешь, – раскрыла его Сомин. – Ты пытаешься отвлечь меня от моих забот своими надоедливыми поучениями.

– И как, получилось? – криво усмехнулся Чуну.

Она выдавила улыбку, и он понял – получилось.

18

– Хочешь кофе? – спросил Чуну, и от такой внезапной смены темы Сомин растерянно моргнула. – Давай я сделаю тебе латте.

Чуну направился на кухню, и Сомин ничего не оставалось, как последовать за ним. Ее взгляд скользнул к двери в библиотеку.

– Я пришла сюда не пообщаться, – напомнила Сомин.

– Конечно, не для этого. – Чуну включил кофемашину. Он подал Сомин кружку, но, когда та потянулась за ней, не выпустил ее из рук. – Чего ты хочешь достичь в жизни?

– О чем ты? – Сомин нахмурилась.

Чуну пожал плечами и наконец отдал ей кружку.

– Меня как-то раз об этом спросили. Я думаю, имеется в виду твое самое тайное и эгоистичное желание.

– Я хочу уехать, – призналась Сомин. Ее удивило, что эти слова слетели с ее губ. Она никогда не думала, что произнесет их вслух. Как будто, говоря о своем желании, она только больше его разжигает. А она так долго ждала, пока оно не потухнет.

– Куда бы ты поехала? – Чуну взял другую кружку и сделал глоток.

– Не знаю, – проговорила она. – Просто куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь. Куда-нибудь, где я могла бы испытать что-то новое.

Чуну улыбнулся.

– Кажется, я понял, что ты имеешь в виду. Это не так уж эгоистично. По-моему, это хорошее желание.

Сомин покачала головой и поставила кружку на стойку. Она вдруг почувствовала себя слишком взбудораженной для кофе.

– Вот, собственно, и все. Все желание. Оно никогда не исполнится. Я никогда не смогу бросить маму и Джихуна одних.

– Я думаю, ты их недооцениваешь. Вы все можете некоторое время прожить друг без друга.

– Тебе не понять, – заявила Сомин.

Ее слова, похоже, огорчили Чуну. Он опустил глаза.

– Возможно, ты права.

Неужели она его обидела? Так странно считать, что у него есть… ну, чувства. Но было нелепо думать, что ее слова имели над ним какую-то власть. Тем не менее Сомин почувствовала грызущее чувство вины, а она ненавидела кого-либо обижать, если только не делала это намеренно.

– Ты поступаешь храбро, помогая Миён, – сказала Сомин, надеясь, что это улучшит настроение Чуну.

– Чего это ты вдруг меня хвалишь? – удивился он.

Сомин пожала плечами:

– Даже если ты меня раздражаешь, я вполне могу признать, что иногда ты делаешь что-то хорошее.

Чуну рассмеялся:

– О, не волнуйся, мне твои комплименты не нужны. Я знаю, что никогда не делаю ничего хорошего. У меня гораздо лучше