(не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко

набросились с бутылкой на потерпевшего, – бормотал Олег, водя пальцем по карте в приложении. – Но ведь это невозможно! Карепина же оттуда в трех километрах. Там на маршрутке ехать минут десять. Да и, кажется, остановки «Танцевальный клуб» у нас нет, – он посмотрел на Оксану Игоревну, нахмурившись, – или я ошибаюсь?

…После того осеннего вечера Оксана Игоревна и взяла его в помощники.

Задания попадались разные: там контрагентов клиента проверить, тут рассчитать время, в какое была украдена вещь, чтобы вычислить истинного вора. Олег уходил в эти занятия с головой, забирая иногда папки из офиса Оксаны Игоревны на дом и засиживаясь с ними до раннего утра. Ему нравилось думать, что каждый проведенный над бумагами час делает жизнь в их городе немного лучше, пусть и большинству жителей, ездящих на заработки в столицу, на родное Перепятово было наплевать.

И все-таки было что-то, что от Олегова взгляда укрывалось. И он сам не понимал: то ли у него паранойя, то ли с Оксаной Игоревной и впрямь что-то не так. С каждой неделей она как будто уменьшалась, бледнела, всё реже улыбалась; однажды ему пришлось учтиво простоять десять минут у кабинета, прежде чем он вошел, услышав плач. Адвокат отмахивалась и уверяла его, что всё в порядке; между тем ярко-алая папочка, та самая, на которую Олег обратил внимание в первую их встречу, всё больше и больше пухла, и в какой-то момент к ней присоединилась вторая, а потом и третья. Однажды Олегу вообще приснилось, как он бежит вверх по эскалатору внутри какой-то высокой башни с модерновыми стенами из плексигласа и тянет за собой ту самую красную папочку, которая становится всё тяжелее и тяжелее, а где-то позади, гремя сапогами, за ним несется черный человек. Черный в буквальном смысле – тень, мерцающее ничто, лающее кому-то приказы и баламутящее воздух стуком каблуков по металлу. В конце концов папка становилась настолько тяжелой, что Олег ронял ее на пол и не мог больше тащить, и тогда черный человек оказывался совсем близко, а потом в башне внезапно выключали свет, и оставался только мрак, стук каблуков и ветер, швыряющий листья и капли дождя в прозрачные стены.

Но наступил тот день, когда Оксана Игоревна решила наконец рассказать ученику о деле из красной папки, которое довело ее до психотерапевта – одного из первых, кстати, кто принимал клиентов прямо в Перепятово.

Мэр города Андрей Шамсуров владел в Перепятово тремя крупными земельными участками и парочкой автомастерских и салонов красоты. Трудно сказать, кто первым раскопал эту информацию, но знали об этом все. И всё равно Шамсурова любили: нулевые годы подходили к концу, а он будто распространял на весь город эдакий защитный барьер от нового кризиса и от рейдерских захватов – сначала бандитских, а затем и силовых. Так, Шамсурову удалось очистить Перепятово от подпольных игорных заведений, а заодно и от парочки прокуроров, у которых каждое полнолуние рука сама тянулась к набитым зеленью конвертам. Он занял самую редкую и одновременно самую выгодную нишу: градоначальника, который не стеснялся своих коррупционных доходов, но и был удивительно популярен среди горожан. Да, прямо как в скабрезной шутке про рыбку. Во многом благодаря этой популярности Шамсуров ощущал свое положение весьма устойчивым, не стеснялся опаздывать на совещания к губернатору и был на короткой ноге с генералами и полковниками ФСБ. Но, как часто бывает в таких случаях, его козыри сыграли против него самого.

Перелом наступил, когда Шамсуров поддержал народные протесты против строительства платной автострады через Перепятовский лес. Губернатору такой афронт не понравился, и неожиданно у компетентных органов проснулся интерес к шамсуровским земельным участкам и к его доле в вяло пыхтящем Перепятовском целлюлозно-бумажном комбинате, который тогда как раз собирались сносить под строительство жилого комплекса, и однажды в пять утра в одну из резиденций Шамсурова нагрянул ОМОН.

…А месяц спустя пожаловали и к Оксане Игоревне, которая из личной благодарности за некоторые прошлые одолжения «вписалась» за стремительно падающего с высоты властной иерархии мэра. В тот день адвокат как раз и позвонила Олегу, прямо с разгромленной квартиры, с просьбой о помощи.

Олег ввязался и в эту борьбу, но быстро стало понятно, что дело Шамсурова им не по зубам: во всех аналогичных случаях суды не церемонясь изымали имущество у подсудимого, а его самого отправляли в колонию. Были отдельные исключения, но по совсем уж мелким делам, которые их масштабам не подходили. Но Оксана Игоревна с поражением была мириться не готова.

– Не может быть так! Должно быть что-то еще, должно!.. – хрипло говорила адвокат, отпивая остывший кофе из очередной кружки.

Угрозы продолжались. Кто-то разбил окно в ее офисе. В лицо мужу плеснули зеленкой. Оксана Игоревна стала работать из дома.

Наконец ей удалось откопать кое-что интересное. Оказалось, что от увешанного долгами, как гирляндой, комбината собирался избавиться еще предыдущий градоначальник – но тут явился предприимчивый бизнесмен Шамсуров с деловым предложением: он увеличит выпуск продукции, а в обмен от предприятия отстанут. Мэрия согласилась, а с ней и руководство комбината во главе со стареньким директором. План Шамсурова сработал – и на некоторое время, пусть и всего на несколько лет, комбинат стал приносить прибыль. Теперь у Оксаны Игоревны на руках было доказательство, что Шамсуров приобретал долю не в коррупционных целях банкротства комбината и дальнейшей застройки его территории.

– Олег, мы выиграем! Слышишь меня? Я нашла, нашла! – радостно кричала в трубку Оксана Игоревна.

Олег был доволен. Еще бы – увидит на суде кислые рожи врагов перепятовского мэра. (И наконец отоспится.)

Так что, когда у Оксаны Игоревны случился инсульт, Олег минут десять себя щипал, дабы удостовериться, что он не оказался в очередном своем кошмарном сне.

Потом журналисты и коллеги писали разное. Припоминали и внезапные утренние обыски, и звонки с угрозами с неизвестных номеров… Кто-то даже подозревал, что за Оксаной Игоревной вели слежку недруги Шамсурова из силовых структур. В местной газете опубликовали фото черного внедорожника, за рулем которого сидел молодой человек в зеркальных очках и наблюдал за тем, как адвокат покупает себе кофе в небольшом придорожном кафе. Газету через неделю закрыли, якобы за нерентабельностью, но тот самый выпуск у Олега сохранился – кочевал из одного ящика стола в другой вместе с распечатками из соцсетей, где бывшие коллеги и знакомые Оксаны Игоревны грозились доискаться до правды и выяснить, чье же назойливое внимание погубило адвоката. По прошествии времени поток гневных постов иссяк.

А затем, через пару лет, когда Олег уже учился в Москве