Оливер Твист - Чарльз Диккенс

— Есть кто-нибудь, Барней? — спросилъ Феджинъ. На этотъ разъ онъ говорилъ, не подымая глазъ, потому что Сайксъ смотрѣль на него.

— Ни единой души, — отвѣчалъ Барней, который, говорилъ ли онъ отъ сердца или нѣтъ, всегда все произносилъ въ носъ.

— Никого? — съ удивленіемъ переспросилъ Феджинъ, не вѣря тому, чтобы Барней говорилъ правду.

— Никого, кромѣ миссъ Нанси, — отвѣчалъ Барней.

— Нанси! — воскликнулъ Сайксъ. — Гдѣ? Пропади мои глаза, если я не уважаю этой дѣвушки за ея врожденные таланты!

— Она просила дать ей варенаго мяса, — отвѣчалъ Барней.

— Пошли ее сюда, — сказалъ Сайксъ, выпивая залпомъ стаканъ водки. — Пошли ее сюда!

Барней робко взглянулъ на Феджина, какъ бы спрашивая разрѣшенія; видя, что еврей молчитъ и не подымаетъ глазъ, Барней ушелъ. Спустя немного онъ вернулся и привелъ съ собою Нанси, одѣтую въ полный костюмъ, — чепчикъ, передникъ, корзинка и ключъ, все было при ней.

— Напала на слѣдъ, Нанси? — спросилъ Сайксъ, предлагая ей стаканъ.

— Да, Билль, — отвѣчала молодая леди, осушая содержимое стакана, — и страшно я устала отъ всего этого. Мальчишка былъ всѣ время боленъ и лежалъ въ кровати, и…

— Ахъ, Нанси, милая! — воскликнулъ еврей, подымая глаза.

Особенно ли сдвинутыя, рыжія брови еврея или его полузакрытые глаза, лежащіе глубоко въ орбитахъ, мы не можемъ сказать, но только Нанси подумала, что онъ хочетъ предупредить ее, чтобы она не была слишкомъ откровенна, а потому сразу остановилась и мило улыбнувшись мистеру Сайксу, заговорила совсѣмъ о другомъ. Когда спустя нѣсколько минутъ съ Феджиномъ случился приступъ кашля, она накинула на плечи свою шаль и объявила, что ей пора уходить. Мистеръ Сайксъ нашелъ, что ему придется пройти нѣкоторое разстояніе по одной дорогѣ съ ней и просилъ разрѣшенія сопровождать ее. Они вышли вмѣстѣ и въ ту же минуту изъ-за угла выскочила мохнатая собака и издали послѣдовала за своимъ хозяиномъ.

Когда Сайксъ вышелъ, еврей высунулъ голову за двери и нѣсколько времени смотрѣлъ, какъ онъ шелъ по темному проходу, затѣмъ погрозилъ ему кулакомъ, послалъ ему вслѣдъ проклятіе, зловѣще улыбнулся и снова вернулся на прежнее мѣсто, гдѣ и погрузился въ чтеніе какой-то газеты.

Тѣмъ временемъ Оливеръ, не подозрѣвавшій того, что недалеко отъ него находится веселый старый джентльменъ, шелъ къ книжному магазину. Дойдя до Клеркендэлля, онъ по ошибкѣ свернулъ въ боковую улицу и замѣтилъ это только тогда, когда прошелъ половину ея. Зная, что она также приведетъ туда, куда ему надо, онъ не нашелъ нужнымъ вернуться обратно и продолжалъ идти дальше, держа книги подъ мышкой.

Такъ шелъ онъ, думая о томъ, какимъ счастливымъ и довольнымъ долженъ онъ чувствовать себя, и какъ бы ему хотѣлось взглянуть хотя бы однимъ глазкомъ на бѣднаго Дика, который голодаетъ, терпитъ побои и въ эту минуту, быть можетъ, горько плачетъ. Вдругъ онъ остановился, пораженный громкимъ крикомъ молодой женщины, «О, мой милый братецъ!» Не успѣлъ онъ сообразить въ чемъ дѣло, какъ почувствовалъ вдругъ, что двѣ руки крѣпко обвились вокругъ его шеи.

— Не трогайте меня, — крикнулъ Оливеръ, стараясь высвободиться. — Пустите меня. Кто вы? Зачѣмъ вы задерживаете меня здѣсь?

Молодая женщина, обнимавшая его, вмѣсто отвѣта громко завопила на всякіе лады.

— О Боже мой! — произнесла молодая женщина съ корзинкой и ключемъ на пальцѣ. — Я нашла его! О, Оливеръ, Оливеръ! О гадкій мальчикъ! Такъ заставить меня страдать изъ за тебя! Пойдемъ домой, милый, пойдемъ! О, я нашла его! Слава милосердному Богу, я нашла его!

Послѣ этихъ несвязныхъ причитаній молодая женщина разрыдалась вдругъ громкими рыданіями, дошедшими до истеричнаго припадка. Двѣ женщины, проходившія въ это время мимо, обратились къ мальчику мясной лавки, волоса котораго лоснились отъ жиру, и сказали ему, что слѣдовало бы послать за докторомъ, на что тотъ лѣниво протянулъ, что находитъ это совершенно лишнимъ.

— О, нѣтъ, не надо, — сказала молодая женщина, крѣпко схватывая Оливера за руку. — Мнѣ теперь лучше. Пойдемъ домой, жестокій ты мальчишка! Пойдемъ!

— Въ чемъ дѣло, ма'амъ? — спросила одна изъ женщинъ.

— О, ма'амъ! — отвѣчала молодая женщина, — онъ убѣжалъ мѣсяцъ тому назадъ отъ своихъ родителей, честныхъ работниковъ и почтенныхъ людей и все время шлялся съ ворами и бродягами. Онъ разбилъ сердце своей матери.

— Ишь ты негодяй! — сказала одна женщина.

— Иди домой, маленькое животное ты этакое, — сказала другая.

— Я не знаю ея, — отвѣчалъ Оливеръ. — У меня нѣтъ ни сестры, ни отца, ни матери… Я сирота и живу въ Пентонвилѣ.

— Послушайте его! Вотъ выдумываетъ! — вскрикнула молодая женщина.

— Ахъ, это Нанси! — съ удивленіемъ воскликнулъ Оливеръ, который только сейчасъ увидѣлъ ея лицо.

— Видите, онъ знаетъ меня, — сказала Наиси, обращаясь къ стоявшимъ вблизи людямъ. — Ему не выпутаться теперь. Заставьте его идти со мной, добрые люди… Онъ убьетъ мать и отца и разобьетъ мое сердце.

— Что тутъ такое, чортъ возьми! — сказалъ какой то человѣкъ вмѣстѣ съ бѣлой собакой выскочившій изъ пивной лавки. — Маленькій Оливеръ! Ступай домой къ бѣдной матери, щенокъ ты этакій! Ступай домой!

— Я не ихъ совсѣмъ. Я не знаю ихъ. Помогите! Помогите! — причалъ Оливеръ, стараясь вырваться изъ рукъ схватившаго его человѣка.

— Помогите! Да, я помогу тебѣ, негодяй! Что это еще за книги? Укралъ гдѣ нибудь, а? Давай ихъ сюда!

Съ этими словами онъ выхватилъ книги и ударилъ ими Оливера по головѣ.

— О, по дѣломъ! — крикнулъ какой то человѣкъ, выглядывавшій изъ окна на чердакѣ. — Только этимъ и научишь ихъ уму-разуму!

— Вѣрно! — сказалъ плотникъ съ заспаннымъ лицомъ, поглядывая на человѣка въ окнѣ.

— Это ему же на пользу! — сказали обѣ женщины.

— И еще получитъ, — сказалъ мужчина, вышедшій изъ пивной. Онъ еще разъ ударилъ Оливера по головѣ и схватилъ его за шиворотъ. — Ступай за мной, негодяй! Сюда Бельзи, хвати его! Хвати его!

Слабый отъ недавно перенесенной имъ болѣзни, ошеломленный ударами и неожиданнымъ нападеніемъ, напуганный ворчаніемъ собаки и жестокостью Сайкса, угнетенный сознаніемъ того, что стоящіе по близости люди дѣйствительно считаютъ его такимъ негодяемъ, какимъ его только что описали, что могъ онъ сдѣлать, бѣдное дитя? Наступала ночь, мѣстность была населена людьми подозрительными, помощи не отъ кого было ждать, и всякое сопротивленіе было безполезно. Не прошло и минуты, какъ его уже тащили по цѣлому лабиринту узкихъ темныхъ дворовъ, заставляя его идти такъ быстро, что невозможно было разслышать тѣхъ криковъ, которыми онъ пробовалъ призвать къ себѣ на помощь. Да и что могли сдѣлать эти крики, когда по близости никого не было, кто могъ бы помочь ему.

Газъ былъ вездѣ зажженъ. Мистриссъ Бедуинъ съ тревогой въ сердце стояла у открытой двери; служанка разъ двадцать уже выбѣгала на улицу, чтобы посмотрѣть, не идетъ ли Оливеръ, Оба старые джентльмены сидѣли по прежнему бъ темной комнатѣ у стола съ лежавшими на немъ часами.

XVI. Что случилось съ Оливеромъ послѣ того, какъ его нашла Нанси

Узкія улицы и дворы закончились большой открытой площадью, на которой въ разныхъ направленіяхъ виднѣлись загородки и другія принадлежности рынка для рогатаго скота. Дойдя до этою мѣста, Сайксъ замедлилъ шаги; Нанси не въ силахъ была больше идти такъ быстро, какъ они шли до сихъ поръ. Повернувшись къ Оливеру, онъ приказалъ ему взять Нанси за руку.

— Слышишь, что я тебѣ говорю? — заревѣлъ онъ, видя, что Оливеръ колеблется и оглядывается кругомъ. Они находились въ темномъ углу, совсѣмъ въ сторонѣ отъ прохожей дороги. Оливеръ понялъ, что сопротивленіе здѣсь безполезно. Онъ протянулъ руку и Нанси крѣпко стиснула ее въ своей.

— Давай мнѣ другую, — сказалъ Сайксъ, схватывая свободную руку мальчика. — Сюда, Бельзи!

Собака взглянула на мальчика и зарычала.

— Видишь ты этого мальчика? — сказалъ собакѣ Сайксъ, хватая горло мальчика другого рукой. — Если онъ осмѣлится только пикнуть, хватай его. Понялъ?

Собака снова зарычала и облизала губы, какъ бы собираясь уже схватить Оливера за горло.

— Лопни мои глаза, если онъ не прочь поступить также, какъ многіе христіане поступили бы на его мѣстѣ, - сказалъ Сайксъ и взглянулъ на собаку, какъ бы желая поощрить ея жестокое намѣреніе. — Теперь, милѣйшій, ты знаешь, что тебя ожидаетъ. Бѣги, пожалуй, если хочешь… не долго позабавишься, собака сразу остановитъ тебя. Ну, двигайся, что-ли!

Собака вильнула хвостомъ въ знакъ того, что поняла данное ей наставленіе и, взглянувъ на Оливера, снова зарычала, а затѣмъ пустилась впередъ.

Они переходили Смитфильдъ, но будь это даже Гросвеноръ-Скверъ, то Оливеру это было бы все равно, потому что онъ совсѣмъ ничего не различалъ. Темнота ночи увеличивалась густымъ туманомъ, сквозь который еле-еле мерцали огни въ лавкахъ; туманъ съ каждой минутой увеличивался и заволакивалъ непроницаемой мглою улицы и дома, придавая странному мѣсту еще болѣе странный видъ въ глазахъ Оливера и дѣлая состояніе души его еще болѣе тяжелымъ и гнетущимъ.