Оливер Твист - Чарльз Диккенс

Съ этими словами, который сказаны были со всею силою глубочайшаго горя, Оливеръ упалъ на колѣни къ ногамъ еврея и съ отчаяніемъ ломалъ руки.

— Мальчикъ правъ, — сказалъ Феджинъ, сурово оглядываясь кругомъ и морща свои мохнатыя брови, — ты правъ, Оливеръ, правъ! Они подумаютъ, что ты укралъ ихъ. Ха, ха! — захохоталъ онъ, потирая себѣ руки. — Лучше этого ничего не придумать… Въ самое время угадали!

— Разумѣется, — отвѣчалъ Сайксъ. — Я сразу подумалъ объ этомъ, какъ только увидѣлъ его въ Клеркенуэллѣ съ книгами подъ рукой. Все вышло, какъ нельзя лучше. Это навѣрное нѣжносердечные пѣвцы псалмовъ; иначе они не взяли бы его къ себѣ. Они, конечно, не посмѣютъ розыскивать его, изъ боязни, что имъ придется обвинять его, а потому онъ здѣсь въ полной безопасности.

Оливеръ переводилъ взоръ съ одного на другого, прислушиваясь къ тому, что они говорили; видъ у него былъ совсѣмъ растерянный и онъ съ трудомъ понималъ, что происходитъ кругомъ. Услышавъ заключительныя слова Билля Сайкса, онъ вдругъ вскочилъ на ноги и, какъ безумный, бросился вонъ изъ комнаты, испуская громкіе крики о помощи, которые пронеслись громкимъ эхомъ по всему старому дому.

— Держи собаку, Билль! — крикнула Нанси, подбѣгая къ двери и запирая ее вслѣдъ за евреемъ и его питомцами, которые бросились преслѣдовать Оливера. — Держи собаку, она въ клочки разорветъ мальчишку!

— Получитъ, что заслужилъ! — крикнулъ Сайксъ, стараясь вырваться изъ рукъ дѣвушки. — Отойди прочь, или я размозжу тебѣ голову объ стѣну!

— Я не боюсь этого, Билль, не боюсь! — кричала дѣвушка, стараясь удержать Сайвса, — пока я жива, я не допущу, чтобы собака разорвала мальчика.

— Не разорветъ! — сказалъ Сайксъ, скрежеща зубами. — Смотри у меня, я живо угомоню тебя, если ты не отойдешь!

Сайксъ съ такою силою оттолкнулъ дѣвушку, что она полетѣла на другой конецъ комнаты и въ ту же минуту появился еврей и два его питомца, тащившіе Оливера за собой.

— Что случилось? — спросилъ Феджинъ, озираясь кругомъ.

— Съ ума сошла дѣвчонка, — отвѣчалъ Сайксъ.

— Нѣтъ, не сошла, — сказала Нанси; она была блѣдна и еле переводила духъ послѣ вынесенной ею борьбы. — Нѣтъ, Феджинъ, не сошла, не думай этого, пожалуйста.

— Тогда держи себя покойно, — сказалъ еврей, злобно поглядывая на нее.

— Нѣтъ, не будетъ этого! — отвѣчала Нанси, говоря очень громко. — Не вѣришь?

Мистеръ Феджинъ былъ достаточно хорошо знакомъ съ нравами и привычками той особенной части человѣчества, къ которой принадлежала Нанси, а потому зналъ, что въ такихъ случаяхъ, какъ теперь, не слѣдуетъ больше продолжать съ него разговора. Желая отвлечь отъ нея вниманіе всего общества, онъ обратился къ Оливеру.

— Такъ тебѣ вздумалось удрать, мой милый, да? — сказалъ еврей и взялъ лежавшее у плиты неровное и узловатое полѣно. — А?..

Оливеръ ничего не отвѣчалъ и, притаивъ дыханіе, слѣдилъ за всѣми движеніями еврея.

— Хотѣлъ позвать кого-нибудь на помощь… полицію, быть можетъ, да? — говорилъ еврей, схватывая мальчика за руку. — Я тебя отучу отъ этого, мой милый барченокъ!

Еврей поднялъ полѣно и ударилъ имъ по плечу Оливера; затѣмъ поднялъ его вторично, но тутъ Нанси подскочила къ нему и, выхвативъ у него полѣно изъ рукъ, съ такою силою швырнула его въ огонь, что изъ печки посыпались пылающіе угли и разлетѣлись по всей комнатѣ.

— Пока я здѣсь, я не могу видѣть этого, Феджинъ! — крикнула дѣвушка. — Получилъ обратно мальчика, ну и довольно съ тебя! Оставь его въ покоѣ… не трогай… не то я такъ отмѣчу котораго нибудь изъ васъ, что раньше времени попаду на висѣлицу!

Дѣвушка крѣпко стукнула ногой по полу, точно собираясь исполнить свою угрозу. Губы ея были сжаты, руки сложены въ кулаки и она по очереди смотрѣла то на еврея, то на другого разбойника; въ лицѣ ея не было ни кровинки, вслѣдствіе все больше и больше возраставшаго въ ней бѣшенства.

— Это что еще, Нанси? — сказалъ еврей слащавымъ тономъ послѣ небольшой паузы, во время которой онъ съ нѣкоторымъ смущеніемъ переглянулся съ Сайксомъ. — Ты… ты сегодня куда лучше исполняешь свою роль… Ха, ха! И ловко же ты играешь, моя милая!

— Да? — сказала дѣвушка. — Смотри только, чтобы я не переиграла. Тебѣ же тогда будетъ хуже, Феджинъ! Со мною шутки плохи, говорю тебѣ.

Немногіе мужчины рискуютъ имѣть дѣло съ раздраженной женщиной, особенно когда къ этому раздраженно примѣшиваются отчаяніе и равнодушіе къ собственной судьбѣ. Вотъ почему еврей, увидя, наконецъ, что Нанси дѣйствительно дошла до настоящаго приступа бѣшенства, понялъ, что притворяться дальше опасно. Отступивъ нѣсколько шаговъ назадъ, онъ взглянулъ на Сайкса робкимъ, умоляющимъ взоромъ, какъ бы давая ему этимъ знать, что теперь наступила его очередь говорить.

Мистеръ Сайксъ понялъ эту безмолвную просьбу; собственная гордость его въ этомъ случаѣ была заинтересована тѣмъ, чтобы немедленно урезонить Нанси и тѣмъ показать свое вліяніе надъ ней. Онъ началъ съ того, что разразился цѣлымъ потокомъ проклятій и самыхъ отборныхъ ругательствъ; видя, однако, что они не производятъ желаннаго дѣйствія на предметъ, противъ котораго они изрыгаются. рѣшилъ прибѣгнуть къ другимъ болѣе удобопріемлемымъ аргументамъ.

— И что ты думаешь выиграть этимъ? — спросилъ Сайксъ, приправивъ начало своего допроса обыкновеннымъ выраженіемъ, которое касается одной изъ наиболѣе драгоцѣнныхъ частей человѣческаго лица. Будь это воззваніе услышано тамъ вверху надъ нами и исполнись оно хотя одинъ разъ изъ пятидесяти тысячъ разъ, то слѣпота сдѣлалась бы самымъ обыкновеннымъ явленіемъ въ мірѣ. — И что ты думаешь выиграть этимъ? Чортъ возьми! Да знаешь ли ты, гдѣ ты и кто ты?

— О, да я хорошо это знаю! — отвѣчала дѣвушка, истерически хохоча, и съ притворнымъ равнодушіемъ покачивая головой изъ стороны въ сторону.

— Такъ вотъ и успокойся, — продолжалъ Сайксъ, съ такимъ видомъ, съ какимъ онъ обращался обыкновенно къ своей собакѣ,- не то я на долгое время самъ успокою тебя.

Дѣвушка снова засмѣялась и на этотъ разъ еще болѣе истеричнымъ смѣхомъ, чѣмъ раньше. Бросивъ поспѣшный взглядъ на Сайкса, она отвернулась въ сторону и до крови закусила губу.

— Хороша, нечего сказать, — продолжалъ Сайксъ, съ пренебреженіемъ посматривая на дѣвушку, — выдумала тоже великодушничать и нѣжничать! Много же выиграетъ ребенокъ, какъ ты его называешь, если ты будешь его другомъ!

— Боже милостивый, помоги мнѣ! Да я его другъ! — горячо вскрикнула дѣвушка. — Я жалѣю, что не умерла на улицѣ или не попала на мѣсто тѣхъ, мимо которыхъ мы проходили сегодня вечеромъ, прежде чѣмъ я поймала его. Что онъ теперь, начиная съ сегодняшняго вечера? Воръ, лжецъ, негодяй, все, что хочешь? Мало этого и безъ побоевъ тому старому чорту?

— Довольно, Сайксъ, довольно, — сказалъ еврей увѣщательнымъ тономъ и направился къ мальчикамъ, которые внимательно прислушивались ко всему, что говорилось. — Надо бытъ вѣжливѣе, Билль, гораздо вѣжливѣе.

— Вѣжливѣе! — крикнула дѣвушка, на которую было страшно смотрѣть въ эту минуту. — Вѣжливѣе, негодяй! Да, ты былъ вѣжливъ со мною. Я воровала для тебя, когда была наполовину меньше этого мальчика, — указала она на Оливера. — Вотъ уже двѣнадцать лѣтъ, какъ я занимаюсь тѣмъ же ремесломъ и нахожусь на той же службѣ. Знаешь ты это? Говори же! Знаешь ты это?

— Ну полно, полно, — сказалъ еврей, стараясь говорить миролюбивымъ тономъ, — если это и такъ, то вѣдь ты этимъ добываешь средства къ существованію.

— Ага! — отвѣчала дѣвушка и продолжала дальше, выкрикивая каждое слово. — Это мое средство къ существованію? А сырыя, холодная, грязныя улицы мой домъ? А ты тотъ самый негодяй, который втопталъ меня туда много лѣтъ тому назадъ и будешь держать меня тамъ день и ночь, день и ночь, пока я не умру!

— Еще хуже будетъ, — сказалъ еврей, взбѣшенный этими упреками, — еще хуже будетъ, если не замолчишь и скажешь хотя единое слово.

Дѣвушка ничего не отвѣчала, по въ припадкѣ бѣшенства стала рвать на себѣ волосы и платье и затѣмъ бросилась къ еврею, какъ бы собираясь оставить на немъ слѣды своего желанія отомстить ему. Но Сайксъ схватилъ ее за руки. Рванувшись нѣсколько разъ отъ него, дѣвушка вдругъ потеряла сознаніе.

— Ну, теперь она успокоится, — сказалъ Сайксъ, укладывая дѣвушку на полъ въ углу комнаты. — У нея страшная сила въ рукахъ, когда на нее находитъ такой стихъ.

Еврей вытеръ лицо платкомъ и улыбнулся, чувствуя видимое облегченіе, что все кончилось, наконецъ; но ни онъ, ни Сайксъ, ни собака, ни мальчики ничего особеннаго въ этомъ не увидѣли, кромѣ обыкновеннаго случайнаго происшествія, присущаго ихъ ремеслу.

— Нѣтъ ничего хуже, какъ имѣть дѣло съ женщинами, — сказалъ еврей;- но онѣ очень ловкія и мы не можемъ обойтись безъ нихъ. Чарли, уложи Оливера въ постель.

— Я думаю, Феджинъ, лучше будетъ не надѣвать ему завтра этого платья, — сказалъ Чарли Бетсъ.