Оливер Твист - Чарльз Диккенс

Это было любимое выраженіе мистера Гримвига, которое онъ употреблялъ обыкновенно, желая придать больше силы своимъ словамъ и выраженіямъ. Самое удивительное здѣсь то, что даже въ томъ случаѣ, если бы научные опыты доказали возможность того факта, что джентльмену ничего не стоитъ съѣсть свою собственную голову, мистеръ Гримвигъ не могъ бы этого сдѣлать, ибо голова его была такъ велика, не говоря уже о толстомъ слоѣ пудры на ней, что ни единый человѣкъ не могъ бы прикончить ее въ одинъ присѣстъ.

— Да, съѣлъ бы свою голову сэръ, — повторилъ мистеръ Гримвигъ, стуча палкой по полу. — Э-э!.. Это что такое! — продолжалъ онъ, увидя Оливера и отступая на шагъ или два.

— Это молодой Оливеръ Твистъ, о которомъ мы говорили, — сказалъ мистеръ Броунлоу.

Оливеръ поклонился.

— Не вздумаете ли вы утверждать, что это тотъ самый мальчикъ, у котораго была горячка? — сказалъ мистеръ Гримвигъ, отступая съ нѣкоторымъ испугомъ назадъ. — Погодите минутку! Не говорите! Да… — продолжалъ мистеръ Гримвигъ, сдѣлавшій вдругъ такое открытіе, при которомъ страхъ горячки сразу отошелъ на задній планъ, — это тотъ самый мальчикъ, у котораго былъ апельсинъ? Если это не тотъ мальчикъ, сэръ, у котораго былъ апельсинъ и который бросилъ эту корку на лѣстницу, то я готовъ съѣсть свою голову, вотъ что!

— Нѣтъ, нѣтъ, у него не было апельсина, — сказалъ мистеръ Броунлоу, смѣясь отъ души. — Полно вамъ! Снимите вашу шляпу и поговорите съ моимъ юнымъ другомъ.

— Я слишкомъ строгъ на этотъ счетъ, сэръ, — сказалъ раздражительный старый джентльменъ, снимая свои перчатки. — На мостовой нашей улицы всегда бываютъ въ большемъ или меньшемъ количествѣ апельсинныя корки и я знаю навѣрное, что ихъ бросаетъ мальчикъ хирурга. Одна молодая женщина поскользнулась вчера, наступивъ на апельсинную корку и упала прямо на мою садовую рѣшетку; я видѣлъ, какъ она вставъ на ноги, подняла руку по направленію проклятаго краснаго фонаря {Красный фонарь у подъѣзда — обычная принадлежность квартиры врачей въ Англіи.} съ весьма выразительной пантомимой. «Не идите къ нему» — крикнулъ я ей изъ окна, — «онъ убійца!» Онъ «волчья яма!» Вотъ что онъ. Если нѣтъ…

Здѣсь раздражительный старый джентльменъ крѣпко стукнулъ палкой по полу, что, какъ извѣстно было его друзьямъ, замѣняло собой его любимое выраженіе. Затѣмъ онъ сѣлъ, не выпуская палки изъ руки и, открывъ лорнетъ, висѣвшій на широкой черной лентѣ, сталъ разсматривать Оливера, который, видя себя предметомъ его вниманія, покраснѣлъ и снова поклонился.

— Такъ это тотъ юный мальчикъ? — спросилъ мистеръ Гримвигъ.

— Тотъ самый, — отвѣчалъ мистеръ Броунлоу.

— Какъ твое здоровье, мальчикъ? — спросилъ мистеръ Гримвигъ.

— Гораздо лучше, сэръ, благодарю васъ, — отвѣчалъ Оливеръ. Мистеръ Броунлоу, предполагая, что странный пріятель его хочетъ сказать что нибудь непріятное, просилъ Оливера спуститься внизъ и сказать мистриссъ Бедуинъ, чтобъ она готовила чай. Оливеръ, которому не особенно понравился посѣтитель, очень обрадовался этому.

— Очень милый мальчикъ, не правда-ли? — спросилъ мистеръ Броунлоу.

— Не знаю, — отвѣчалъ мистеръ Гримвигъ.

— Не знаете?

— Нѣтъ, не знаю. Я не вижу никакой разницы между мальчиками. Я знаю два сорта мальчиковъ. Одни сладкорѣчивые, а другіе глупые съ бычачьей физіономіей.

— Къ какому же сорту относится Оливеръ?

— Къ сладкорѣчивымъ. У одного изъ моихъ пріятелей есть мальчикъ съ бычачьей физіономіей. Они его считаютъ красивымъ мальчикомъ. Голова круглая, щеки красныя и сверкающіе глаза. Ужасный мальчикъ! Такъ вамъ и кажется, что все тѣло его и всѣ члены его сейчасъ раздуются такъ, что синій костюмъ его лопнетъ по швамъ. Голосъ у него, какъ у штурмана, аппетитъ — волчій. Знаю я его! Плутъ!

— Ну, — сказалъ мистеръ Броунлоу, — характеристика эта не подходитъ къ Оливеру Твисту; онъ не можетъ поэтому раздражать васъ.

— Раздражать, не раздражаетъ, — отвѣчалъ мистеръ Гримвигъ, — гораздо хуже.

Тутъ мистеръ Броунлоу кашлянулъ, что бы скрыть свое неудовольствіе, что доставило мистеру Гримвигу невыразимое удовольствіе.

— Онъ хуже, говорю вамъ, — продолжалъ мистеръ Гримвигъ. — Откуда онъ? Кто онъ? Что онъ? У него была горячка. Чтожъ изъ этого? Горячка не есть болѣзнь, поражающая исключительно хорошихъ людей. Худые и злые люди также подвержены горячкѣ… Не правда, развѣ, это? Я зналъ человѣка, котораго повѣсили на Ямайкѣ за убійство своего хозяина. У него шесть разъ была горячка; его не помиловали, однако, на этомъ основаніи. Какіе пустяки!

Дѣло въ томъ, что мистеръ Гримвигъ былъ вполнѣ согласенъ съ тѣмъ, что наружность и манеры Оливера должны были крайне располагать всѣхъ въ его пользу; но у него была страсть къ противорѣчію, которая усиливалась на этотъ разъ найденной имъ апельсинной коркой. Рѣшивъ про себя, что никто не можетъ заставить его думать такъ или иначе о мальчикѣ, онъ сразу же началъ противорѣчить своему другу. Когда мистеръ Броунлоу сказалъ ему, что не можетъ отвѣтить удовлетворительно ни на одинъ изъ предложенныхъ вопросовъ, какъ какъ ни чемъ еще не спрашивалъ Оливера, выжидая, пока онъ совершенно оправится, то мистеръ Гримвигъ насмѣшливо улыбнулся. Онъ спросилъ затѣмъ, провѣряетъ ли экономка серебро по вечерамъ, потому что ничего удивительнаго не будетъ въ томъ, если въ одно прекрасное утро не окажется на лицо одной, двухъ столовыхъ ложекъ, чему онъ будетъ очень радъ, и все въ такомъ же родѣ.

Мистеръ Броунлоу, не смотря на то, что самъ былъ очень вспыльчивъ, выслушалъ все это спокойно. Онъ давно уже былъ знакомъ со всѣми странностями своего пріятеля. Мистеръ Гримвигъ похвалилъ за чаемъ вкусныя булочки и сталъ послѣ этого говорить гораздо спокойнѣе. Видя это, и Оливеръ, сидѣвшій также за чайнымъ столомъ, началъ чувствовать себя свободнѣе въ присутствіи стараго сердитаго джентльмена.

— А когда вы услышите полный, вѣрный и безпристрастный отчетъ о жизни и приключеніяхъ Оливера Твиста? — спросилъ мистеръ Гримвигъ по окончаніи чая и взглянулъ искоса на Оливера Твиста.

— Завтра утромъ, — отвѣчалъ мистеръ Броунлоу. — Я желалъ бы, чтобы онъ былъ одинъ на одинъ со мною. Завтра утромъ приходи ко мнѣ, голубчикъ, часовъ въ десять.

— Хорошо сэръ, — отвѣчалъ Оливеръ. Онъ далъ этотъ отвѣтъ съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, замѣтивъ суровый взглядъ мистера Гримвига, брошенный на него.

— Знаете, что я скажу вамъ, — шепнулъ мистеру Броунлоу его пріятель;- онъ не придетъ завтра утромъ. Я замѣтилъ, какъ онъ смѣшался. Онъ обманываетъ васъ, мой добрый другъ!

— Готовъ поклясться, что нѣтъ, — отвѣчалъ мистеръ Броунлоу.

— Если это не такъ, — сказалъ мистеръ Гримвигъ, — я… и онъ стукнулъ палкой.

— Я готовъ жизнью поручиться за правдивость этого мальчика, — сказалъ мистеръ Броунлоу, стукнувъ по столу.

— А я своей головой за его лживость, — сказалъ мистеръ Гримвигъ и также стукнулъ по столу.

— Увидимъ, — сказалъ мистеръ Броунлоу, стараясь сдержать себя.

Но тутъ вмѣшалась сама судьба. Въ комнату вошла мистриссъ Бедуинъ и принесла связку книгъ, утромъ заказанныхъ мистеромъ Броунлоу у того же книгопродавца, который фигурировалъ уже въ этомъ разсказѣ; положивъ ихъ на столъ, она приготовилась выйти изъ комнаты.

— Задержите посыльнаго, мистриссъ Бедуинъ, — сказалъ мистеръ Броунлоу, — мнѣ нужно кое что отослать обратно.

— Онъ ушелъ, сэръ, — отвѣчала мистриссъ Бедуинъ.

— Пошлите за нимъ въ догонку, — сказалъ мистеръ Броунлоу, — это необходимо. Онъ бѣдный человѣкъ, а ему ничего въ заплатили. Надо отдать ему нѣсколько книгъ.

Дверь на улицу была открыта. Оливеръ бросился въ одну сторону, служанка въ другую, а мистриссъ Бедуинъ остановилась на порогѣ и громко звала посыльнаго; но послѣдній скрылся уже изъ виду. Оливеръ и служанка, задыхаясь отъ быстраго бѣга, вернулись и доложили, что ее нашли посыльнаго.

— Жаль очень! — воскликнулъ мистеръ Броунлоу. — Мнѣ очень хотѣлось сегодня же вечеромъ вернуть обратно эти книги.

— Пошлите Оливера, — сказалъ мистеръ Гримвигъ съ насмѣшливой улыбкой, — онъ въ точности исполнитъ ваше порученіе.

— Да, позвольте мнѣ, сэръ, отнести ихъ, — сказалъ Оливеръ — я всю дорогу побѣгу бѣгомъ, сэръ!

Старый джентльменъ только что собирался отвѣтить, что онъ не пошлетъ Оливера, но многозначительное покашливанье мистера Гримвига заставило его рѣшиться на это. У него мелькнула мысль, что быстрымъ исполненіемъ даннаго ему порученія, мальчикъ докажетъ несправедливость взводимыхъ на него обвиненій.

— Хорошо, голубчикъ, ты пойдешь, — сказалъ старый джентльменъ. — Книги лежатъ на стулѣ у моего стола. Принеси ихъ сюда.

Оливеръ, довольный тѣмъ, что можетъ услужить, въ одно мгновеніе притащилъ книги, держа ихъ подъ мышкой, и остановился съ шапкой въ рукѣ, ожидая дальнѣйшихъ приказаній.