Аз-Зейни Баракят - Гамаль Аль-Гитани

Закария поднялся. Его тянуло побродить по городу под покровом ночи. Он бы ни за что не покинул дома, если бы ему стало известно, кто тот человек, который сообщил о нем Аз-Зейни. При одной мысли о нем злоба закипает в сердце Закарии. Он представляет себе, какие пытки он уготовил бы сотворившему это дело, какой бы способ умерщвления придумал, который не может прийти в голову ни человеку, ни дьяволу. А то, что он решил сделать с Аз-Зейни Баракятом бен Мусой, он сделает, даже если положит на это всю свою жизнь.

ВО ИМЯ АЛЛАХА МИЛОСТИВОГО И МИЛОСЕРДНОГО

Сказал всевышний: призывай на путь господа твоего мудростью и доброй проповедью. Спорь с ним добром. Господу твоему ведомо, кто сбился с пути. Ему ведомо и кто следует по нему.

То, что представляю тебе на рассмотрение, не более чем мысли и соображения, явившиеся нам. Если они покажутся тебе целесообразными, хотелось бы потрудиться вместе для их воплощения во имя справедливости. И пусть нас в этом беспокоит только угождение Господу миров[53].

Как ты знаешь, самый достойный из людей[54], мир ему и молитва, сказал: «Того, кто угождает аллаху, гневя людей, аллах убережет от их зла. Того, кто угождает людям, гневя аллаха, он поручает им. Тому, кто следует установлениям всевышнего, аллах помогает в делах. Того, кто отказывается от своих тайных помыслов, аллах поднимает во мнении людском. Того, кто делает все, памятуя о конце своем, минует по воле аллаха злая доля». Главным предназначением нашего труда — моего и твоего — было установление безопасности и справедливости в землях султана. Ограничусь только кругом моих обязанностей (Каир и Нижний Египет, который султан передал недавно в управление главного хранителя мер и весов). Что же касается сирийских земель, то в этом деле ты более сведущ и опытен, чем я, поэтому я не останавливаюсь на нем. Чтобы утвердилась справедливость на египетской земле, нужно установить прочные основы и крепкие опоры. Как нам известно, дела, подобные твоим, противны людям. Те, кто предшествовал тебе, показали лишь их жестокую сторону. Поэтому у людей исчезло представление об их необходимости для того, чтобы мир продолжал существовать. Следовательно, непременно нужно добиться такого положения, когда каждый соглядатай станет любимым и почитаемым среди всех людей — и мирян, и служителей культа. Для того чтобы этого добиться, есть несколько способов, которые мы обсудим вместе. Но мне представляется важным сейчас установить, через какие группы и слои мы будем действовать, определить значение каждой группы и необходимость опираться на ту или другую.

Население Египта делится на несколько слоев (тебя мы поставим над другими на несколько ступеней): султан и крупные эмиры; мамлюки и мелкие эмиры; зажиточные люди, знатоки мусульманского права, главы сект, ремесленных цехов, купцы; простой люд.

Что касается первых, то проникать в их тайны следует через соглядатаев — мастеров своего дела, высокообразованных, сведущих в науках и в искусстве вести спор, знающих их традиции и ученость. Наша главная забота — охранять повелителя нашего султана и крупных эмиров. Думаю, что специально подготовленные для работы среди этих людей соглядатаи должны быть выходцами из их же среды (в отличие от того, как дело ведется теперь).

Для наблюдения за мамлюками и мелкими эмирами годятся люди, подчиненные тебе. Они сделают свое дело наилучшим образом.

На третьем слое следует остановиться особо и уделить ему большое внимание, ибо он имеет огромнейшее влияние как на другие высшие слои, так и на простонародье.

Простолюдины — это вечные зачинщики смут. При благоприятных обстоятельствах они могут повести за собой и тех, кто носит чалму, правоведов. Я счел необходимым разделить их на: студентов Аль-Азхара и религиозных школ. За этими должно следить непрестанно и время от времени возбуждать среди них беспорядки, дабы выяснить, кто из них пребывает в заблуждении и склонен к бунту и возмущению сброда против господ. А такие пока еще не перевелись. Но чтобы не вызвать возмущения простонародья, надо иметь к ним множество подходов и действовать разнообразными методами, которые мы с тобой обсудим.

И простонародье — это стадо, которое идет, куда его гонят, оно подобно воде, которую гонит сильный ветер, неразумному животному, которое мы ведем, а оно подчиняется. Для этой части населения жизнь не имеет никакой ценности: чем труднее условия существования, тем меньше стоит жизнь, и нет смысла беречь ее. Поэтому ничего не случится, если кто-нибудь из них будет время от времени странным образом исчезать. Так можно держать в страхе остальных.

Прошу твоей помощи в составлении списков имен всех людей, занимающихся ремеслом, промыслами и торговлей. В одном списке будут имена мясников, в другом — каменщиков, в следующем — мраморщиков, потом — красильщиков, резчиков, перламутрщиков, торговцев сластями и чебуреками, шербетом и прочих.

Необходимо иметь сведения о появлении каждого младенца на свет. Если отец, у которого родился ребенок, не доложит об этом моему наместнику в провинции, то будет наказан плетьми. На первых порах придется вздернуть нескольких на виселицу, дабы остальным неповадно было. Так мы будем знать число приходящих в этот мир, тех, что останутся, и, разделив их по спискам, будем следить за ними по мере их взросления и обучения религиозным и мирским наукам или военным, коли речь идет о детях эмиров и мамлюков. Ты будешь давать отчет о них через определенные промежутки времени, дабы нам были известны их наклонности, желания и тайные помыслы, с тем чтобы, когда придет наш час — а об этом ведомо одному аллаху, — мы оставили для тех, кто придет после нас, полезное и полное описание того, что мы пережили и видели в отведенное нам время. По сему делу я решил обнародовать обращение. Это будет сделано после того, как я получу на то одобрение султана.

Когда грядет время испытаний и смут, думаю, ввиду многочисленности общин и званий людей, населяющих пределы египетские, завести на каждого, будь он стар или млад, зряч или слеп, небольшой кожаный ярлык. На оном будет означен номер, под которым его хозяин числится в списках, также род его занятий и место проживания. Он будет запечатан двумя печатями: печатью моего наместника по месту проживания владельца ярлыка и печатью начальника соглядатаев той области. Кто окажется без ярлыка, понесет суровое наказание. В случае кончины человека его родственники сдадут ярлык умершего начальнику соглядатаев их местности для передачи его в канцелярию. Там его имя будет вычеркнуто из списка живых и перенесено в список умерших. То же касается и женщин.

За время, которое прошло после моего вступления в должность, я заметил, что нет-нет да начинают ходить меж людей разговоры, цель которых обесчестить кого-нибудь из важных людей султаната и меня лично. Ты, конечно, согласишься со мной в том, что это необходимо пресечь, заботясь о добром имени эмиров и государственных мужей. Приведу простой пример. Когда я вознамерился осветить Каир фонарями, это вызвало множество разговоров. Я считаю освещение города великим событием, которое будет записано на скрижалях истории. Но разговоры принудили меня отказаться от того, что я замыслил и уже начал осуществлять. Мне не было обидно — возможно, я ошибся во времени. Но что меня задело и причинило боль — это истории, которые повторяло злоязычие простых людей, а ведь они меня любят. Тогда мне в голову пришла мысль о том, что все эти истории и анекдоты распространяются преднамеренно. Ты мой наместник по делам казначейства, мер и весов, а также по делам всех остальных моих должностей (так я недавно решил). Что задевает меня сегодня, заденет тебя завтра. Поэтому думаю, что ты единственный способен сделать так, чтобы эти анекдоты и истории были забыты. Я не желаю слушать оправданий, ибо для тебя все возможно, коли захочешь.

Прими мой привет.

Вместе с тобой молю, дабы ниспослал аллах безопасность этой стране.

Хранитель мер и весов земли египетской, вали Каира Аз-Зейни Баракят бен Муса.

ОМРУ БЕН ОДВИ

Омру не выпускает Саида из виду, даже когда его нет с ним рядом: выведывает о нем у его братьев семинаристов. Сидит тихонечко среди них и потом как будто невзначай задает вопросик — теперь-то он точно знает, как надо спросить. «Никто из вас не видел Саида аль-Джухейни?» «Он еще с утра ушел», — отвечает кто-нибудь. «Саид имеет обыкновение сидеть в кофейне рядом с мечетью Калауна», — добавляет другой. «Саид — порядочный человек», — говорит Омру и замолкает.

Несколько дней назад Омру вышел на улицу, и вспомнились ему те далекие дни, когда он, держась за гильбаб матери, выходил с ней в поле собирать картошку. Как сейчас он помнит запах тумана, маисового хлеба в полдень, поцелуй матери, пламя в печах, где пекли лепешки — он пробовал их со своими сверстниками. Вспомнил полные страха взгляды женщин, смотрящих сквозь узкие окошки на внезапно явившегося наместника казначея.