Аз-Зейни Баракят - Гамаль Аль-Гитани

Все это он говорил, не переставая улыбаться. Внешне это была просьба, а по сути — приказ. Чистота места встревожила Али. Ему стало страшно. Страх вызывала необычность места и его тишина. Дверь, казалось, вот-вот неожиданно распахнется, а стены сомкнутся над ним, улыбка стражника станет иной, когда он принесет еду. Али был чрезвычайно удивлен, когда перед ним поставили рис, приправленный перцем, тарелку мулюхии[50], кусок мяса и апельсин. Однако здесь необходимо сделать разъяснение. Али бен Аби-ль-Джуд и любой другой заключенный, который по воле судьбы оказался в этой тюрьме, никогда не испытывает чувства насыщения. Он живет в состоянии постоянного голода. Еды на первый взгляд более чем достаточно. Она дает впечатление немедленного насыщения, но не уничтожает голода, который гложет человека изнутри.

Али бен Аби-ль-Джуд провел в тюрьме девяносто три дня, в течение которых он видел лишь лицо Османа. Стоило ему стукнуть в дверь, в какое бы время это ни было, как появлялся Осман со своей неизменной улыбкой, словно он никогда не спит и никогда не покидает своего поста, будто он знает, когда именно заключенный стукнет, и ждет. Спустя некоторое время Али бен Аби-ль-Джуд стал так бояться этой улыбки и спокойных глаз, что старался избегать их хозяина. Иногда, испытывая сильное желание помочиться, он уже готов был стукнуть в дверь, но удерживал себя.

Много раз он перебирал в уме события своей жизни. День и ночь перепутались для него. Время потеряло всякую определенность, как обезображенное лицо теряет свои черты.

Али знал, что рядом с ним есть другие люди. Он постоянно слышал, как Осман спрашивает: «Кто?» Потом раздавались шаги, и Осман останавливался около следующей двери. Но услышать голоса других заключенных ему никогда не удавалось. Али было так страшно своих мыслей, что он предпочел, чтобы его сожгли и мир исчез из его сознания, чтобы пламя светильника растерзало его плоть и иссушило кровь в жилах. В тот день, когда он дошел до состояния полной безысходности, к нему вошел Аз-Зейни Баракят собственной персоной.

— Я Аз-Зейни Баракят, — сказал он без малейшей попытки изобразить участие.

Али бен Аби-ль-Джуд внимательно посмотрел на него: прежде ему не доводилось видеть Аз-Зейни. Баракят сказал:

— Как видишь, Али, мы не сделали тебе ничего плохого, не истязали пытками. Мне известно, что ты владеешь огромным богатством и очень хитро прячешь его. Скажи мне, где оно, ведь ты знаешь, что я не положу в свой карман ни одного дирхема — все пойдет в казну султаната. Что же касается твоих жен и детей, то я всем им сохраню жизнь. Где богатства?

Али бен Аби-ль-Джуд покачал головой.

— Не хочешь сказать?

Али вновь ответил отказом.

Аз-Зейни поднялся.

— Видит бог, не мне отвечать за твои преступления!

Неизвестно, сколько времени прошло после того. Вошел Осман, завязал глаза Али бен Аби-ль-Джуду влажной тряпкой. Через несколько минут ожидания, не ведая, что с ним будет, Али понял, что покидает это странное место — его провели несколько шагов, потом он спустился по ступенькам, прошел через несколько дверей. Осман оставил его одного в пустой просторной комнате. У Аби-ль-Джуда тряслись поджилки, он боялся сесть. Время шло, как дохлая кляча. Руки и ноги у Али дрожали, по спине бегали мурашки. От неожиданного сильного удара по лицу искры посыпались у него из глаз. После трех ударов он почувствовал, как горячим обручем ему сдавило затылок. И тут началось настоящее истязание плоти Али бен Аби-ль-Джуда.

День первый

Стопы его ног смочили водой и натерли солью. Привели черную козочку с белым пятном на лбу. Она стала медленно слизывать соленую воду. Губы Аби-ль-Джуда искривились, тело пронзила дрожь. Он закричал. Потом крик его перешел в смех, и он корчился от него, пока не лишился сознания. Ему плеснули в лицо холодной водой.

— Где деньги, принадлежащие правоверным?

Ответом было молчание.

День второй

Точно установлено, что Аз-Зейни Баракят не покидал комнаты, соседней с той, где велось «извлечение истины». Утром, разозлившись на упорство Али бен Аби-ль-Джуда, Аз-Зейни вошел к нему и стал средним пальцем непрерывно тыкать ему в грудь. Одновременно один из его людей взял чайник, поднял его и стал по капле лить воду на арестованного через равные промежутки времени. Немного спустя шея Джуда вздулась, а все тело стало дергаться, словно в конвульсиях. Он издал жуткий вопль, казалось исходивший из самых глубин его существа. Тут Аз-Зейни закричал:

— Где деньги мусульман, Али?

Ответом было молчание.

Следующий день пополудни

Привели крестьянина — одного из заключенных, о которых все давно забыли. Раздели догола, наблюдая за Али бен Аби-ль-Джудом. «Смотри, — сказал Аз-Зейни, — сейчас я сделаю с ним то же, что потом с тобой». Принесли две раскаленные докрасна подковы и стали прибивать к пяткам обезумевшего от боли крестьянина. Его крик потряс Али. Но едва он попытался закрыть глаза, чтобы не видеть пытки, Осман ударил его по затылку куском кожи.

День четвертый и пятый

Убили троих забытых всеми крестьян, а головы трупов положили на грудь Али бен Аби-ль-Джуда. Аз-Зейни в сильном гневе то входит, то выходит из комнаты.

— Еще не указал место? — спрашивает он.

Никто не отвечает.

Аз-Зейни в гневе бьет кулаками по стене.

День седьмой

Когда привели Халиля, младшего сына Али бен Аби-ль-Джуда, Али, казалось, был в забытьи. Но когда Халиль закричал, глаза отца широко раскрылись, и через мгновенье он уже снова ничего не слышал.

Заключение

Вот некоторые из добытых нами сведений об истязаниях Али бен Аби-ль-Джуда. Достоверно установлено (и это вызывает недоумение), что он не назвал места, где спрятал свои богатства. Откуда же Аз-Зейни узнал об их размерах и местонахождении, о чем впоследствии он сообщил народу? Удивительно также, что по прошествии известного срока со времени ареста Аби-ль-Джуда и применения к нему новых видов пыток для «извлечения истины» Али бен Аби-ль-Джуд выглядит вполне здоровым. Единственное, что у него пострадало, — это зрение: он смотрит теперь только перед собой, как это делают слепые, а когда его окликают, он не отвечает, и язык у него вываливается изо рта, как у собаки. Пока нам не ясно, что с ним приключилось.

Жители Египта!Творите добро и избегайте зла!Приказал господин наш султанказнить Али бен Аби-ль-Джудапобиением по щекам —он будет плясать на всем пути,как танцуют наши женщины,а все будут бить его по лицу.Лишь перестанет он плясать —каждый начнет его избивать.Бейте его! Бейте его!Кто захочет зрелище видеть,помолившись после обеда, пусть выйдет.Он увидит, какова расплатаотвернувшимся от аллаха.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Месяц раджаб 914 г. хиджры

Наблюдения венецианского путешественника Висконти Джанти, который был тогда в Каире впервые на своем пути из стран, населенных неграми, и Судана к морю, дабы сесть на корабль после длительного путешествия по суше.

Я вышел с постоялого двора и оказался среди огромного скопления народа: женщины стояли рядом с мужчинами, маленькие дети шныряли между ног, пытаясь увидеть происходящее. По обе стороны улицы стояли силачи, одетые в одежду синего цвета с желтыми воротниками. От своего переводчика Али я узнал, что процессия уже вышла из дома Аз-Зейни Баракята, казначея Каира, сделала остановку у медресе Ибн аз-Заман, свернула к Гезире, дошла до Шобры, продолжила путь через ан-Натыр ибн аль-Манга, миновала ворота аш-Ша’арня. Я стоял на ас-Сурин (большом базаре) перед лавкой красок для одежды. Толпа пришла в волнение, люди расталкивали друг друга. Закричал ребенок, какая-то женщина издала пронзительный крик, который называют здесь «загруда». Наконец появилась процессия: несколько оседланных лошадей белой масти, за ними проследовало четыре всадника. Все остановились. Человек невысокого роста с таким зычным голосом, какого я в жизни не слышал, объявил что-то. Мой переводчик Али сообщил мне, что он призывает народ бить Али бен Аби-ль-Джуда по лицу, как только тот прекратит плясать, до тех пор, пока он не рухнет замертво. Все, кто будут вокруг него в момент его смерти, получат бакшиш (награду) от Аз-Зейни. На мой взгляд, это самый странный способ казнить человека, который я когда-либо видел или о котором слышал. Али сказал мне также, что глашатай сообщил добрую весть: султан страны приказал назначить Аз-Зейни Баракята вали Каира в дополнение к его прежнему посту. Аз-Зейни принял должность, заботясь о народном благе. Кто хочет выступить против его назначения, должен изложить свое мнение после пятничной молитвы в Аль-Азхаре — самой большой мечети столицы. Должность вали примерно соответствует посту губернатора у нас. Что же касается должности хранителя мер и весов, то подобной в нашей стране нет, ибо этот пост объединяет религиозную и гражданскую власть и служит тому, чтобы обеспечивать торжество добра и пресечение зла. По правде говоря, я не поверил словам Али о том, что Аз-Зейни будто бы поощрял подданных отправиться в Аль-Азхар, чтобы высказать свое мнение. Я не слыхивал о существовании такого обычая в старые времена, несмотря на то что побывал в самых разных краях. Меня удивило, что часто повторяется имя Аз-Зейни. Видимо, он не обычный человек. Мне, конечно, надо встретиться с ним.