Аз-Зейни Баракят - Гамаль Аль-Гитани

В тот раз Саид вначале побежал к Аз-Зейни, а после восхода — к шейху Абу-с-Сауду. Вот он дом. Дверь открыта. Аз-Зейни не стал расширять здание. Как хранитель мер и весов, он может по праву переехать в дом больших размеров. Однако он остался здесь.

Перед дверью стоит нубиец в зеленой рубашке с желтым воротником и рукавами. Новое дело придумал Аз-Зейни — одинаковую одежду для всех его людей в часы службы. С другой стороны дома стоит длинная очередь.

— Ты желаешь увидеться с самим Аз-Зейни? — спросил нубиец.

Саид кивнул. Нубиец удалился.

Голоса жертв притеснений звучат приглушенно, хотя число их велико. Если Саид встретится с Аз-Зейни, то расскажет ему все, что у него на сердце. Он скажет ему: «Да поможет тебе господь вынести все испытания!» Когда Саид шел рядом с ним в ту далекую ночь, Аз-Зейни был немногословен, не пускался в подробности. Если он увидит Аз-Зейни теперь, разговор у них будет долгим. Саид расскажет обо всем, что рождает сомнения в его душе. Аз-Зейни скажет ему обо всем, что ему докучает, какие хлопоты доставляет ему должность хранителя мер и весов, что он получает от разговоров с людьми.

Нубиец вернулся.

— Аз-Зейни ушел утром. Может быть, вернется пополудни.

Саиду показалось, что он остановился как вкопанный на всем бегу.

— Не знаешь, куда он направился?

— Никому не ведомо, куда пойдет Аз-Зейни, движимый заботой о народе. Но я знаю об одном из его дел на сегодня. Как тебе известно, мамлюки Таштамира и Хайр-бека в ссоре. Они сцепились возле квартала аль-Джавания и между делом разграбили несколько лавок в ряду. Аз-Зейни направился туда, чтобы подсчитать, на сколько украдено, каковы убытки хозяев, и донести султану о случившемся.

— Когда это произошло? — спросил Саид.

Нубиец произнес с некоторым удивлением:

— Ночью.

Почему Саид ничего об этом не слышал? Может быть, потому, что до полудня он был на занятиях?

— Ну что же, теперь наконец мир установится между Таштамиром и Хайр-беком.

Нубиец покачал головой.

— Ничего подобного! Согласившись, как и остальные эмиры, с тем, что необходимо избавиться от фонарей, Хайр-бек сказал: «Нет, я никогда не помирюсь с Таштамиром!»

Когда это дошло до ушей Таштамира, он воскликнул:

— Он меня презирает! Клянусь аллахом, я разобью эти фонари об его голову!

Неожиданно поднялся шум среди стоящих в очереди жалобщиков-крестьян с запыленными лицами. Глядя на их лица и глаза с блуждающими взорами, Саид вспомнил детей в своей далекой деревне: у них большие головы на тонких, как былинки, шеях. Они жуют траву на дороге. Глаза их — раздолье для мух. Слава аллаху, что он не создал Саида крестьянином, который надрывается в поле, поднимает воду из канала в арыки, платит подати, крестьянином, которого избивает надсмотрщик и он бежит в город, чтобы подать жалобу, и исчезает навсегда. Саид подумал, что бы с ним стало, будь он крестьянином?

Помолчав немного, привратник-нубиец спросил:

— А зачем тебе нужен Аз-Зейни? Здесь сейчас его наместник. Он может тебя выслушать.

— Аз-Зейни меня знает, — сказал Саид. — Мне нужно встретиться именно с ним.

Саид ни на кого не доносит. Но у него есть улики, которые подтверждают, что Бурхан ад-Дин ибн Сейид ан-Нас, торговец бобами, владелец нескольких кораблей на Ниле и рудников в Минье, с некоторого времени скупает бобы у крестьян и скапливает их у себя. Он построил множество складов на берегу Асар ан-Набий в Старом Каире, дает взятки некоторым самым важным эмирам, чтобы получить у султана законное подтверждение своего права единолично торговать бобами. И так возвращается старое зло, ради искоренения которого старается Аз-Зейни. Нельзя, чтобы один человек или несколько полностью забирали в свои руки торговлю каким-нибудь товаром, будь то овощи или бобовые. Ведь это касается всех людей. Что будет, если в голову Бурхану ад-Дину ибн Сейиду ан-Насу придет мысль оставить рынки без бобов или сделать их редким товаром?[47] О подобном деле здесь еще не слыхивали! Ни один торговец до этого не пытался завладеть торговлей бобами в Египте. Аз-Зейни не будет молчать.

Саид спрашивает себя: действительно ли его тревожит само дело или ему хочется убедиться в справедливости Аз-Зейни? Пока он этого не знает. Саид переходит улицу. Молоточки стучат по красной меди, выделывая котелки и кофейники. Погонщик ослов привязал животное к столбику на дороге, уселся рядом с ним и жует редиску с хлебом. Вот она лавка Хамзы бен Абд-ас-Сагыра. Здесь можно спокойно посидеть: ни одна душа, кроме хозяина, не знает его. Даже Мансур, его приятель, далеко.

— Здравствуй, здравствуй, добрый день! — тепло приветствует его Хамза.

Саид отвечает, приложив ладонь к груди. Просит трубку. После первых же затяжек он чувствует легкое приятное головокружение. Ему нужно поразмыслить над тем, что прошло и что будет, перебрать в уме то, что он скажет Аз-Зейни Баракяту, если встретится с ним вечером.

Султанский указ

«Лишить шейха Саида бен ас-Сакита его должности кадия ханифитов».

От верховного кадия Египта султану

«Ты охранил правду, возвеличил слово ислама, удалил еретиков. Да сохранит тебя аллах властителем страны нашей!»

Султанский указ

«Остановить развешивание фонарей. Снять все, которые были подвешены ранее».

От эмиров земли египетской султану

«Ты восстановил истину и утвердил справедливость. Да проклянет аллах фонари!»

САИД АЛЬ-ДЖУХЕЙНИ

— Рассказывай, как живешь…

— Не знаю, с чего начать… Шейх Аль-Балькини, знаток хадисов в Аль-Азхаре, скончался. Умер на девяносто третьем году жизни.

Лицо шейха Абу-с-Сауда не омрачается печалью. Он тихо покачивает головой.

— Да смилуется господь над ним и над всеми нами!

— Закария и Аз-Зейни — заодно.

— Знаю.

Саид удивлен.

— Аз-Зейни вчера был у меня. Услышав новость, я подумал послать за ним, чтобы узнать, как обстоят дела в действительности. Но он сам пришел ко мне и все объяснил.

Учитель приучил Саида не задавать лишних вопросов и не требовать длинных объяснений, а слушать, что говорится, пытаться понять и сделать выводы.

— Учитель, все происходящее приводит меня в смущение.

В ответ шейх говорит с ясной улыбкой:

— Неужели все?

— Учитель, я сопровождал Аз-Зейни к твоему дому, шел впереди него во время его шествия как один из его людей, поддерживал его, восхищался им! Теперь я сомневаюсь в нем, мучаюсь из-за него! Месяц назад я решил пойти к нему. Пришел, рассказал все, что я слышал, и представил неопровержимые улики против человека, которого зовут Бурхан ад-Дин ибн Сейид ан-Нас.

— Бурхан ад-Дин?

— Да, мой учитель. Этот Бурхан начал забирать в свои руки торговлю бобами. Я разузнал о его делах, узнал, что скоро бобы невиданно поднимутся в цене. Когда я беседовал с Аз-Зейни, после того как несколько раз приходил к нему понапрасну, он пожаловался мне на волнение народа из-за фонарей и сказал, что эмиры совратили народ с пути истинного, издеваясь над указом о развешивании фонарей. Это и заставило султана отменить сей указ. Он долго говорил о фонарях, о том, что многого надеялся добиться благодаря им, поделился со мной намерением подать султану жалобы людей на притеснения; рассказал, сколь стеснительна для него должность хранителя мер и весов, какие причиняет неудобства. Представь себе, учитель, он жаловался на то, что у него мало денег: до того, как принять должность, он ездил в разные страны, торговал с ними, управлял своим небольшим имением в Дамьетте. А теперь он забросил землю и доходы. Диван положил ему жалованье в пятьдесят динаров, которых ему не хватает на то, чтобы выглядеть так, как обязывает должность. Каждый раз, являясь пред очи султана, он должен быть одет подобающим образом, а это дорого стоит.

Он ничего не скрывал от меня — рассказывал о своих делах со всеми подробностями. Клянусь аллахом, учитель, я почувствовал, как он близок мне, и даже готов был открыть ему, что меня беспокоит. Чуть было не спросил: «Почему ты согласился, чтобы Закария бен Рады продолжал оставаться твоим наместником?» Мне хотелось рассказать ему, что Закария делает с народом. Привычки его соглядатаев не изменились — Аль-Азхар кишит ими. Разве это допустимо? Клянусь аллахом, учитель, я чуть было не высказал ему все это! Но я сдержался и сказал ему только то, ради чего пришел… Аз-Зейни покачал головой и произнес: «Я поручу своему наместнику установить наблюдение за Бурханом, следить за всем, что он делает. Если подтвердится твое обвинение, его постигнет кара». Представляешь, учитель, кто будет вершить справедливость? Кто помешает Бурхану ад-Дину ибн Сейиду ан-Насу?.. Закария! Закария бен Рады!