Медвежьи сны - Светлана Смолина

В ателье Марусиной просьбе не удивились и сразу же показали посетительницам образцы тканей, из которых только один оказался подходящим. Та самая клетка, красно-сине-белая, как и предположила Маруся, привлекла к себе внимание девочки.

– Мы возьмем эту! – возбужденно сообщила она приемщице и положила перед ней список с необходимыми размерами и количеством юбок на каждый размер. – Когда наш заказ будет готов?

Маша слушала внимательно, крутила головой, осматриваясь по сторонам, и за все посещение ателье не проронила больше десяти слов. Когда они вышли на улицу, Маруся вздохнула и повернулась к девочке.

– Машенька, что-то не так? Я делаю что-то неправильно?

– Все в порядке.

– Но тебя как будто не радует возможность выбрать ткань и получить свою юбочку через месяц?

– Просто я вспомнила, как мы с мамой ходили по магазинам.

Маруся открыла рот, чтобы сказать слова ободрения, но не смогла найти ничего, чем можно было бы утешить маленькую девочку, потерявшую обоих родителей. Маша смотрела на нее яркими синими глазами и тоже молчала.

– Прости, я не знаю, что надо говорить в такой ситуации. Когда моя мама умерла, у меня был муж, и я не очень много плакала на похоронах, просто не могла. Я иногда плачу сейчас, когда вспоминаю про то, как мы с ней жили. Но я не знаю, каково тебе. Я не могу себе представить детства без нее.

– Вы не виноваты, – сказала душевно щедрая Маша и взяла женщину за руку. – Я тоже не знаю, как говорить про нее. Может, просто погуляем по городу? Я никогда здесь не была.

– Точно! Давай погуляем. Только мороженое купим. Я ужасно люблю шоколадное. А ты?

– А я клубничное и фисташковое.

– Сейчас найдем! – бодро заявила Маруся и оглянулась в поисках киоска с мороженым. – Только у меня одна просьба. Называй меня, пожалуйста, на «ты», а то я чувствую себя старой.

– Да вы что, вы совсем не старая! – воскликнула девочка и тут же поправилась: – Ты не старая, ты очень красивая и очень молодо выглядишь.

Они ели мороженое и шли бок о бок по улице, болтая о пустяках, как подружки. Пустяками были модные платья в витрине бутика и две кошки, шипящие друг на друга под кустом акации. А важным оказалась целующаяся парочка возле фонтана. Мария Климова и Мария Соловьева сидели на лавочке, до которой изредка долетали брызги, и сплетничали про то, как двое совсем юных, может, даже не окончивших школу, самозабвенно целовались почти под струями фонтана, а радужные капли блестели в их волосах.

– Нет, это слишком, – сказала рассудительная Маша. – Я бы так не стала.

– Ты просто не пробовала, – ответила Маруся. – У них любовь, им все равно, что мы мимо ходим.

– А ты пробовала?

– Ага!

– И что, правда они нас не видят?

– Не видят, – подтвердила Маруся. – Когда любовь, ничего не видно и не слышно, кроме него.

– А если не можешь выбрать, к кому любовь больше?

– Ты про кого-то конкретного говоришь?

– Ну… – Маша закатила глаза и вздохнула. – Ты ведь не скажешь никому, правда? Мне и Тим и Сашка нравятся. Но с Сашкой я уже целовалась, а с Тимом нет.

– То есть тебе Саша нравится больше?

– Да просто Сашка полез целоваться, а Тим только смотрит и молчит. А Тим мне нравится больше, если честно, только он какой-то очень серьезный, что ли. Он всегда меня слушает и делает, как я скажу. Если я скажу, что не хочу, он и не спрашивает потом. А я, может, просто так сказала, я, может, передумаю через час. А он все равно больше не спрашивает.

– Как я тебя понимаю, Машка! – печально сказала Маруся и вздохнула. – Выбор делать всегда трудно. А понимать их просто невозможно. Они какие-то совсем не такие, думают что-то сложное. Про работу, про спорт или вообще непонятно о чем, про экосистемы или экзистенциальную философию. А вот чтобы нормально про любовь рассказать, им и в голову не приходит.

– Не приходит! – кивнула девочка. – Зато Сашка здорово анекдоты рассказывает и целуется хорошо. Только я не хочу, чтобы Тим узнал.

– Я никому не скажу, – заверила Маруся и с легкой завистью посмотрела на обнимающуюся молодежь. – Но я бы на твоем месте проверила, как Тим целуется. Ну, вдруг лучше. А анекдоты… это здорово, конечно, но не так важно. Просто когда он обнимает, то становится понятно, он или не он. Неизвестно, с кем будешь так целоваться под фонтаном.

– Ты так думаешь?

– Я точно знаю!

Они пообедали в ресторане, прокатились в парке культуры на чертовом колесе и чуть не опоздали в город на Марусино выступление, потому что остановились на краю поля и пошли смотреть на лошадей. Лошади были рыжие, как на подбор, фыркали и трясли гривами и хвостами, отгоняя мух, а Маша жалела, что у нее нет альбома и пастельных мелков. Тогда Маруся придумала фотографировать лошадей и девочку на свой телефон. В результате они вообще забыли о времени, и спохватились, когда телефон пожаловался на низкий заряд батареи, а цифры на экране оказались критическими для того, чтобы успеть в город. Маруся мчалась по трассе, как заправский гонщик, а из окон красной ауди громко неслись песни восьмидесятых на «Ретро ФМ».

Галина Петровна не стала ругаться, когда ресторанная певичка сообщила, что привезет Машу к самому отбою, потому что они загулялись и это только Марусина вина. Маша смотрела испуганными глазами и ждала, что они обе получат от директрисы солидную взбучку за опоздание. Но все обошлось, и ей принесли на пустующий хозяйский стол чай с большим куском шоколадного торта, а Маруся в своем длинном концертном платье пела песни про любовь, улыбаясь девочке со сцены.

В перерыве ауди стрелой пролетела до бело-рыжего особнячка, девочка прижала к груди шуршащий пакет с шоколадом и мягкой пятнистой собакой в вязаной жилетке, выбранной обеими специально для Димки, и с неподдельной благодарностью посмотрела на красивую женщину за рулем.

– Это был самый хороший день за все время, как мы тут живем!

– Правда? – Маруся засияла серыми глазами и чуть не задохнулась от избытка чувств. – И у меня, представляешь?

– Ты ведь еще придешь ко мне, да?

– Нам с тобой еще за футболками ехать, – подтвердила женщина. – И юбки забирать. Я одна не справлюсь.

Маша засмеялась и выскочила из дверцы прямо в незапертую калитку. Маруся лихо развернула машину на крохотном пятачке и помчалась в ресторан, часто моргая от набегающих на глаза слез.

А назавтра она пришла извиняться к Галине Петровне лично с большой коробкой конфет и очередным предложением, от которого детский дом просто не мог отказаться. И хотя директриса на нее не сердилась и сказала, что двадцать тысяч евро на лицевой счет в качестве добровольного пожертвования поступают к ним не часто, Маруся вышла из особнячка с чувством, что это до смешного мало. И имей она возможность отдать миллион, она бы обязательно отдала, потому что у этих детей должно быть все и даже больше, если жизнь обделила их родительской опекой.

Во дворе Димка пристраивал пятнистую собаку на шею запыхавшемуся после футбола Фильке, а Маша сидела на качелях в компании Сашки и Тима и ела шоколадку «Вдохновение». Маруся заговорщицки подмигнула ей, и наблюдательный Тим вопросительно обернулся к своей подруге, пока Сашка без умолку болтал, рассказывая очередной анекдот.

Филька запрыгнул на пассажирское сиденье и недоверчиво посмотрел на счастливую хозяйку.

– Все хорошо! – уверила она его и тихонько засмеялась. – А завтра будет еще лучше, вот увидишь!

Филька расплылся в улыбке и кивнул, согласившись вместе с ней подождать до завтра, когда бы оно ни наступило.

Маруся не сразу поняла, что произошло. Сначала Филька зарычал и одним прыжком отрезал ей путь к подъезду, или сначала был голос, который заставил ее вздрогнуть.

– Здравствуй, Маша!

Когда в круг света от фонаря заступила знакомая фигура, женщина ухватила пса за ошейник.

– Заткнись, Филимон! Иди к двери и жди. И чтобы ни звука.

Пес повиновался, как будто всю жизнь исполнял команды «заткнись» и «ни звука», обошел мужчину, проведя носом возле его ботинка, и понуро поплелся под козырек.

– Лихо ты с ним управляешься! – Дмитрий Алексеевич пересек освещенный участок асфальта и вступил в темноту рядом с ней. – Я вернулся.

– Управляюсь, да, – еле слышно подтвердила она. – Он кажется бестолковым, но на самом деле послушный и очень неглупый пес.

– Я давно тебя не видел, Маша, – с непривычной мягкостью сказал он и сделал еще шаг. – Ты вспоминала обо мне?

– Давно, с лета. А теперь уже холодно по ночам, скоро октябрь.

– Ты хоть немного скучала?

– Да когда же мне скучать! – заторопилась она, будто не поняла его вопроса. – Я пою в ресторане и соблюдаю все условия контракта. Вот, собаку завела. Хотя вы уже видели, да… – Ее пальцы в волнении скручивали концы шарфика. – А город без вас, Дмитрий Алексеевич, становится странным… неуправляемым, что ли… Если бы я приехала сюда сейчас, наверное, не осталась бы. Не могу понять, что с ним не так… – Мужчина без эмоций всматривался в ее задумчивое лицо. – Иногда мне кажется, что мы оторваны от мира и вокруг ничего нет, и некуда больше ехать. Впрочем, я никуда и не пыталась уехать.