Медвежьи сны - Светлана Смолина

Женщина одного с Марусей возраста сидела за столом вполоборота к окну и перебирала бумаги. На приветствие мальчишек она тепло улыбнулась и строгим взглядом осмотрела незнакомку поверх очков в узкой оправе.

– Слушаю вас.

– У меня есть предложение, – без долгих предисловий начала Маруся. – Очень хочется разнообразить одежду ребятишек, чтобы девочки отличались от мальчиков и научились носить юбки. Мы же не в Китае.

– Извините, а вы кто?

– Я Мария Климова.

– Очень приятно. Галина Петровна. – Карие глаза были все так же недоверчивы. – Так в чем вопрос?

– Я недавно в вашем городе. Познакомилась с Тимом и Сашей весной и все никак не собралась навестить их. – Директриса терпеливо ждала продолжения, и Маруся заторопилась: – Дети одеты совершенно одинаково. Я давно об этом думаю, и вот пришло в голову…

– Не знаю, как в Китае, – сказала Галина Петровна, отвечая на ее первую реплику, – а мы жестко привязаны к финансированию, поэтому дети одеты так, как мы можем себе позволить их одевать.

– Но вы согласны, что девочки должны носить юбки? – спросила Маруся, чувствуя, что ее могут выставить из кабинета в два счета, как школьницу.

– Это не предмет для обсуждения. Я же вам объяснила.

– Я не предлагаю обсуждать. Я предлагаю купить им юбки.

– За чей, позвольте узнать, счет?

– За мой, разумеется! – пожала плечами Маруся. – Я готова взять на себя все расходы.

– Но дети растут… – начала было директриса, казалось, нисколько не удивленная этим предложением.

– Разумеется! Этот вопрос я продумала. Можно сшить для типовых размеров. Длина предполагается немногим ниже колена, со вставками резинки на поясе и глубокими складками спереди и сзади. Таким образом мы не дадим детям слишком быстро вырасти ни по вертикали, ни по горизонтали.

– В длину и толщину, – поправила ее Галина Петровна.

– Именно так, – вдруг смутилась посетительница. – Извините, иногда я забываю слова, когда волнуюсь.

– Ничего. Продолжайте.

– Материал можно использовать повеселее, в клеточку например, что-то вроде шотландки. И, если вы позволите, я сниму с девочек мерки и закажу в ателье пошив на всех.

– У нас пятьдесят девочек! – строгим голосом предупредила директриса, словно рассчитывала напугать ее цифрой.

– Очень хорошо! Сделаем с запасом.

В кабинете вдруг повисла неловкая пауза, хотя Маруся как-то сразу уверилась, что добилась успеха. Галина Петровна смотрела за окно во двор, где здоровый палевый пес во всю мощь четырех лап мчался за футбольным мячом, а весь вверенный ей детский коллектив с ревом и визгом бежал следом.

– Это ваша собака?

– Ох, извините! – Маруся смутилась и привстала со стула, тоже выглянув в окно. – Я не знала, что собак нельзя приводить. Он все время за мной ходит.

– Так он уличный?

– Нет, он мой. Ну, то есть, раньше он был уличный, да, а теперь живет у меня.

– Ясно. – Галина Петровна отвернулась от окна и продолжила тему с того места, где она прервалась. – Думаю, объяснять вам не надо, что я не горю желанием вырастить из них китайских детей. Но наш бюджет не позволяет всего, что хочется. Мы и так много делаем, чтобы скрасить их жизнь вне нормального дома, который есть у их сверстников. – Маруся понимающе покивала в ответ и снова вспомнила, как девчонка в оливковых брючках обнимала барбоса Димку. – Но, если вы готовы взять на себя…

– Конечно, готова! – Едва не закричала она, но сдержалась и продолжила: – И, если вы не против, я бы купила всем футболки на лето. Ну, чтобы повеселее. А то в форменных рубашках жарко.

– А чем плохи рубашки с коротким рукавом?

– Просто футболки для детей удобнее.

– Наши дети носят то, что дают, – снова помрачнела директриса.

– Тем более! – с жаром воскликнула Маруся. – Ведь вы не возражаете?

– Не возражаю!

– Спасибо! – Она обрадовалась так, как будто это ей было обещано пополнение гардероба. – Тогда я бы взяла какую-нибудь девочку и съездила с ней в ателье, чтобы она могла выбрать материал. Так ведь им будет приятнее, не правда ли? – Директриса нахмурилась и посмотрела на нее с подозрением. – Да вы не волнуйтесь! Меня в городе знают, я пою в ресторане по вечерам.

– Я наслышана. Просто дать возможность ребенку выбирать… – Она сняла очки и принялась бумажным платочком протирать стекла. – Вы не понимаете, это сироты, дети с трудной судьбой. Им важно хорошее отношение, важно доверие, но с этими детьми надо аккуратно, надо не перегнуть палку…

– Я не перегну, – тихо сказала Маруся и умоляюще посмотрела на директрису. – Пожалуйста, Галина Петровна!

– Хорошо. – Она потерла переносицу и водрузила очки обратно. – Я дам вам девочку.

– Спасибо за доверие. Можно я возьму Машу?

– Какую Машу? У нас их пятеро.

– Ту Машу, у которой брат барбос… – с улыбкой сказала Маруся и, встретив недоумевающий взгляд, пояснила: – Малыш, который шестнадцать раз убегал.

– Ах, Машу Соловьеву? Семнадцать раз. Ее брат сегодня снова пытался сбежать. Хорошая девочка, талантливая, рисует, как взрослая. И Димка хороший, только все никак не поверит, что родителей нет и бежать некуда.

– А что случилось с их родителями? Если не секрет, конечно! – осторожно спросила Маруся почему-то охрипшим голосом. – Они не производят впечатление детей из неблагополучной семьи.

– Да почему же секрет? В прошлом году мама отвезла детей на лето к бабке в деревню, задержалась там на неделю, пока отец был в командировке, а перед тем, как ей уехать, бабка забыла закрыть газовый баллон с вечера. Дети были на улице… Мать и бабка готовили завтрак. Обе страшно обгорели. Бабка умерла сразу, а мать еще неделю в ожоговом центре провела. Не спасли, восемьдесят процентов тела в ожогах. Отец у них поляк, известный профессор. Он был на конференции в Европе. Его прямо там инфаркт разбил. Так что, дети за неделю всех родных потеряли. Польские родственники их не взяли, слишком все у нас сложно устроено с усыновлением, а в России у них никого не осталось.

Директриса закончила свой рассказ и протянула Марусе бумажный платок. Та, недоумевая, взяла платок, и только тут поняла, что плачет.

– Господи, какая чудовищная судьба!

– Да, этим детям не повезло. Они не знали, что такое боль и унижение, у них могло быть все замечательно: любящая семья, школа, институт, счастливый брак. Но цепь трагических случайностей сделала из них сирот и открыла им другой мир, где детей бьют, бросают, морят голодом и продают в рабство. Большинство наших воспитанников не могут похвастаться даже одним счастливым днем.

– У этих детей все еще будет замечательно! Не может быть, чтобы все закончилось так! – Маруся всхлипнула и скомкала мокрый платок. – Их возьмут в хорошую семью.

– Всем детям нужна хорошая семья, – нравоучительно завершила аудиенцию директриса и поднялась, давая понять, что время посетительницы вышло. – А теперь извините меня. У нас скоро обед, а мне надо еще разобраться с делами.

– Конечно! – Маруся благодарно покивала и пошла к двери. – Когда удобнее заехать за Машей?

– Приезжайте в начале следующей недели с утра. На этой неделе у нас утром спортивные мероприятия, а Маша очень спортивная девочка, она нужна своей команде.

– Обязательно приеду!

Тим и Сашка топтались за дверями кабинета и делали вид, что нисколько не интересуются состоявшимся разговором. Но по их лицам было видно, что они в курсе происходящего.

– Подслушивать некрасиво! – между прочим заявила Маруся, спускаясь с ними по лестнице. – И тем более будет некрасиво, если кто-то до времени откроет рот.

– Мы будем молчать! – уверил ее Сашка и поискал поддержку в глазах друга.

Тим подумал и многозначительно кивнул, Маруся удовлетворенно покачала головой и вышла во двор. Филька валялся посреди зеленой лужайки, вывалив розовый язык и вздымая бока.

– Что, укатали тебя, пони? – с хитрым блеском в глазах спросила Маруся. – Очень хорошо, будешь лучше спать.

Из глубины двора на них смотрели брат и сестра в одинаковых брючках и рубашках и о чем-то переговаривались, делая знаки Тиму и Сашке, но Маруся детей не заметила и увела собаку на улицу, помахав оставшимся воспитанникам кремового особнячка с яркими оранжевыми полосами на фасаде.

В тот же день Филька в награду за поддержку и понимание получил широкий кожаный ошейник с гравировкой «Филимон», а вечером тема детей всплыла снова в другом ракурсе, и Маруся только диву давалась, как причудливо закручивает жизнь ленту ее судьбы. Перед выступлением ее поймал пламенный поклонник и постоянный завсегдатай ресторана, имени которого она не могла вспомнить, как ни старалась. С опаской покосившись на вывалившегося из салона Фильку в новом ошейнике, он поставил перед ней светловолосого мальчишку лет двенадцати с яркими веснушками на коротком вздернутом носу, в широченных штанах, надетых гораздо ниже талии, отчего казалось, что он вот-вот их уронит, и в бесформенной футболке с загадочными письменами во всю грудь.