Масонство и закон - Роско Паунд

этих времени и места. При этом все эти стадии и преходящие формы человеческой культуры сливаются в общую и постоянно развивающуюся человеческую цивилизацию, которая представляет собой реальность как вне нас, так и внутри нас самих.

2. Далее, новый идеализм практической философии отвечает нашему второму требованию. Невзирая на то, что его сторонники признают отсутствие у себя универсальной абсолютной формулы для всех времен и мест, для всех народов, они, тем не менее, имеют представления о конечной цели и задачах действий. Каждый из нас и все мы вместе должны развивать человеческую цивилизацию. Каждый из нас – развиваясь сам как в подлинном смысле слова цивилизованный, культурный человек, согласно своим способностям и своим обстоятельствах, способный раскрыть в себе эту реальность и приблизить к этой реальности других и вообще всё окружающее, ибо к ней все мы осознанно или неосознанно стремимся в любом случае – к общечеловеческой цивилизации. Знание, увеличивать которое стремился Престон, совершенство человека, которое ставил во главу угла Краузе, отношения с Богом, установить которые намеревался Оливер, и гармония, а следовательно – контроль над Вселенной, на который уповал Пайк, – все это отдельные фазы развития, если принять за конечную цель этого развития идею человеческой цивилизации.

3. Насколько же этот новый идеализм, или, как называют его сторонники этой философии, «неогегельянство», отвечает нашему третьему требованию? Обладает ли он достаточно прочным фундаментом, заложенным в истории человеческих институтов вообще и в истории нашего института в частности? Ну хотя бы здесь масоны-неоидеалисты стоят на твердой почве.

Антропологи и социологи наглядно указали нам на то, что сразу после семьи, которая предшествовала, собственно, обществу, самой первой, изначальной и самой всеобщей формой общественного института, или учреждения, была группа, то есть ассоциация, взрослых мужчин в форме тайного общества. Простейший и самый ранний из институтов человека общественного – это так называемый «дом мужчин», то есть отдельно стоящий дом для мужчин племени, имеющий ряд аналогов и у цивилизованных народов древности, например, дом для совместных трапез у мужей древней Спарты, собрания на агоре в древних обществах Греции, встречи римлян на форумах, где они собирались для того, чтобы формировать политику своих городов. В этом мужском доме первобытного племени находился центр общественной жизни. Здесь хранились главные ценности всей общины, ее религиозные атрибуты и захваченные на войне трофеи. Здесь собирались молодые люди всей общины в знак отделения от родительских семей и вхождения в круг обязанностей и ответственности, сопряженных со взрослой жизнью в племени. Здесь отводили особые почетные места старикам и вождям в соответствии с иерархией их значения для общины и заслуг. Женщинам и детям туда входа не было, потому что это был дом взрослых мужчин. Это повсеместно получившее признание общественное учреждение получило разное развитие в разные времена в разных странах. Так, оно превратилось в обычные казармы для воинов в Спарте и ряде современных примитивных племен. Также оно стало религиозным центром и в конечном итоге храмом. Обычно оно становилось центром формирования новой стадии социального развития человека, то есть того, что антропологи обычно называют «инициациями взросления», то есть церемониями перехода подростков в статус взрослых. И происходило это, повторю, в древнейших тайных обществах. По мере развития первобытных обществ и первобытных церемоний перехода эти мужские дома постепенно преобразовались в тайные ложи. И именно здесь, в старейшем из общественных институтов, а не за горами и за морями, обретается древнейшее в мире масонство.

Природный инстинкт, говорят нам социологи, побуждает мужчин одного возраста, которых объединяют общие интересы и обязанности, группироваться соответствующим образом и несколько отдаляться от прочих групп людей. Повинуясь этому инстинкту, сообщают они, эти мужчины подразделяются на четыре основные подгруппы: (1) мальчики до наступления переходного возраста; (2) неженатые молодые люди; (3) взрослые мужчины, облеченные всеми правами и обязанностями взрослых членов племени; (4) старики, являющиеся хранителями мудрости племени и правители всей общины. По достижении переходного возраста мальчиков переводят жить в мужской дом и тем осуществляется его инициация во взрослость. В положенное время он становится полноправным членом племени и воином. Далее, также в должное время, его сын достигает переходного возраста и становится взрослым, а его отец – стариком, устраняющимся от активного служения общине. Таким образом, мужская часть общины представляет собой на деле тайное общество, разделенное, соответственно, на два-три градуса, или класса, из которых определенно впоследствии выросли посвятительные степени первых тайных обществ. Переход из одного в другой градус этих обществ практически повсеместно сопряжен с некими тайными посвятительными церемониями, и фактически у всех первобытных народов инициации перехода из детства во взрослость бывают самыми торжественными и самыми важными в жизни человека. Обычно они же и самые драматичные. Начинаются они везде со своего рода испытаний. Зачастую встречается символическое воскресение из мертвых, когда ребенку объясняют, что он умер, чтобы на его месте родился взрослый человек. Часто в этих обрядах присутствует изрядная доля символизма, а также за ним следует своего рода наставление, предназначенное для того, чтобы объяснить и истолковать совершенный обряд. В наставление всегда включается изложение науки и нравственности, хранимых племенем, а также строгое побуждение повиноваться старшим.

Со временем эти посвятительные церемонии утрачивают смысл или, напротив, развиваются в племенные тайные общества в чистом виде, а с дальнейшим развитием цивилизации и возникновением политических и религиозных систем зачастую все же утрачивают свою природу и все же разлагаются. Так постепенно из этого первобытного института «дома мужчин», с одной стороны, переросшего в политическую организацию, а с другой стороны, сохранившего свои посвятительные церемонии, у разных народов сформировались не менее полудюжины общественных институтов. Во-первых, это политические, магические и в большей или меньшей степени ложные тайные общества, каких очень много в Африке и в наши дни. Во-вторых, клановые церемонии со временем превратились в церемонии государственные и в государственные религии. Древность предлагает нам множество примеров того, какую невероятную важность люди придавали этим церемониям. Например, диктатор Фабий в переломный момент кампании против Ганнибала оставил армию, для того лишь чтобы удалиться в особое место и там совершить должное племенное жертвоприношение как глава рода Фабиев. В-третьих, есть религиозные сообщества с тщательно разработанными церемониями приема неофитов. Подобные общества есть в Тибете и у индуистов, и зачастую их обряды приобретают пугающие формы. В-четвертых, есть мистерии древности, египетские и элевсинские, а иногда они представляют собой сочетание третьего и четвертого пунктов – как у ессеев. В-пятых, есть ремесленные сообщества, созданные на основе принципа братства, например, римские коллегии и оперативные средневековые гильдии. Наконец, есть чисто благотворительные общества, вроде римских же погребальных обществ.

Нужно отметить, что каждый из этих видов обществ хранит