Масонство и закон - Роско Паунд

некотором смысле солидаризируюсь здесь скорее с Престоном и Краузе, чем с Оливером и Пайком, но мне так видится, что средний современный масонский философ скорее отдаст предпочтение первому подходу. Он, судя по всему, полагает вслед за Паульсеном[59], что «реальность, представленная нашим чувствам в виде телесного мира как унифицированной системы движения, есть проявление универсальной духовной жизни, которую следует воспринимать как идею, как развитие единого разума, Разума, бесконечно превосходящего наше понимание». Ничего удивительного нет посему в том, что он встанет под знамена Оливера и Пайка. Но он отчается постигнуть этот принцип через знание или традицию, или во всей полноте выразить его одним словом. Таким образом, даже если ему случится быть прагматиком, результат не будет сильно отличаться от предыдущего, поскольку философия масонства есть часть прикладной философии, и ее практические результаты должны представлять собой нечто большее, чем один лишь метод их получения. Более того, и идеалист и прагматик согласятся с изложенными ниже тремя оставшимися характеристиками, просто потому что они приходят к одним и тем же результатам, пусть и разными путями.

2. Ее психология будет скорее волюнтаристской, чем интеллектуалистской, то есть, испытывая на себе влияние современной биологии, она будет настаивать на том, что главенство принадлежит воле. Она будет отражать веру в действенность осознанного усилия, предпринимаемого человеком.

3. И что важнее всего для нас, ее основание будет телеологическим. Еще одна цитата из Паульсена не повредит: «Этика и социология, юриспруденция и политика готовы отказаться от устаревшего формального подхода и применить вместо него телеологический метод: цель управляет жизнью, а посему наука жизни, как индивидуальной, так и всеобщей, должна следовать этому принципу». Другими словами, как сказали бы раньше, философия масонства будет считаться частью скорее прикладной, чем общей философии.

4. Ее корни будут оставаться в ее истории. Это отличительное свойство современной философской мысли. Прежние философии строили свои заключения о реальности на основе математики или физических наук. Ныне мы стремимся придать природе историческое толкование. Как пишет Паульсен, «мы пытаемся истолковать ее согласно логической генетической схеме».

Таковы тенденции развития современной философии, и нам с вами вполне можно быть совершенно уверенными в том, что философия масонства будет им следовать, и давно уже настало время какому-нибудь философу масштаба Краузе, способному проторить новые пути в философии в целом, заняться этой частной сферой. Можем ли мы с вами сконструировать философию масонства, соответствующую указанным выше тенденциям? В попытке дать ответ на этот вопрос я предлагаю вам на рассмотрение для начала три основополагающих принципа:

1. Нам нужно отказаться от догматизма. Нужно помнить, что наш идеал есть идеал эпохи, отвечающий требованиям времени и места.

2. Тем не менее, нам нужно следовать к цели. Перед нашим мысленным взором должна стоять идея цели, кол скоро мы оказались в сфере прагматической философии.

3. Нам нужно отдавать себе отчет в том, что наша концепция масонского идеала основана на нашей эпохе, а наша концепция масонской цели – на истории нашего общества.

Отсюда проистекают три подхода к предмету нашего основного интереса.

1. Обратимся для начала к современным философским школам и уточним, чем они могут быть нам полезны. Что мы сможем построить, используя одну или несколько из них в качестве фундамента? Что есть в масонстве, что они не в состоянии охватить и объяснить?

Старейшая и, наверное, самая авторитетная из философских систем, существующих доселе, – это абсолютный идеализм, принимающий множество различных форм, правда, но вполне узнаваемый в своем сущностном единстве. Эта философия помещает жизнь в области мысли. Она полагает мир опыта, постигаемый нами посредством наших чувств, лишь видимостью. Реальность же размещается в мире мысли. Но эти миры не совершенно отделены один от другого. Скорее, они связаны между собой, как причина и следствие, одушевляющее и одушевленное. Бог рассматривается здесь как сила, не внешняя для мира и во всем трансцендентная, но пронизывающая весь мир, соединяющая его элементы и сообщающая миру единство. Реальность считается связанным, соединенным целым, а жизнь полагается настолько реальной, насколько она является частью этого целого. Посему, считает эта школа, нам следует отважно и решительно отвернуться от кажущейся нам сферы видимого, куда затягивают нас наши чувства, и устремиться в «глубины реальности»; то есть нам надлежит установить связи с целым и внутренне развиваться с той целью, чтобы самим стать частью целого. По словам Ойкена[60], всякая жизнь должна «быть посвящена формированию нравственности в том смысле, что всё целое должно быть впитано личной волей», а также «подчинению каприза необходимости обстоятельств», то есть их внутренним связям. Всё прочее суть окружение, средства и логические предпосылки. Человек должен расти сам над собой, а спасет его духовное творчество.

Эта философия ученых и для ученых не есть философия для масона. Даже сам Пайк писал о своей идеалистической системе масонской философии, что она не для большинства масонов. И по той именно причине, что она, по сути своей, аристократична, старая идеалистическая философия сейчас ведет отчаянные, но явно обреченные на провал арьергардные бои с надвигающимся новым демократическим веком. В мире чередуются периоды бурления творческой энергии – с периодами, когда все созданное нужно систематизировать и усвоить.

В периоды творения тех, кому даны духовные творческие силы, относительно мало. А в периоды усвоения их еще меньше. В такие времена, пишет Ойкен, жизнь в понимании идеалиста «стремится к тому, чтобы стать одной лишь видимостью». И тогда человек, проникнутый ее духом, «с легкостью начинает мнить себя более значимым, чем он есть, приобретая ложные самосознание, речь и чувства, словно он пребывает в недостижимой высоте, и тем самым он меньше живет своей жизнью, чем чужой. Рано или поздно появляется противодействие такой полу-жизни, мнимой жизни, и в особенности это противодействие нарастает, будучи одухотворено желанием всех носителей человеческих свойств иметь свою долю в главном благе нашего бытия и свободно сотрудничать при выполнении общих возвышенных задач… Таким образом аристократическая природа имманентного идеализма производит особый тип жизни – сугубо исключительной, суровой и нетерпимой».

Другой тип философии, который приобретает все большее и большее распространение с развитием науки, называется натурализмом. Эта философия полностью отвергает духовную жизнь, отрицая ее самостоятельность и независимость, утверждая, что это лишь фаза, или отдельный случай, бытия, открываемые нашими чувствами. Духовной сферы не существует. Духовное не может ничего сотворить из самого себя. И жизнь тоже не имеет собственного бытия. Все вещи оцениваются в терминах только биологии или экономики. Ничто не имеет внутренней ценности. Истина означает лишь верное приспособление к окружающей реальности; благо есть лишь то, что наилучшим образом поддерживает жизнь; нравственно лишь то, что укрепляет общественную жизнь; красота есть форма пользы. Подлинный импульс поведения исходит из инстинкта