Несколько шагов до прыжка (СИ) - "Val. Ekkert"

— Хорошо, что завтра тренировка не у меня, — Ньют чуть прикусил губу, обхватывая ногами талию нависшего над ним Персиваля. — А то пришлось бы… отложить.

— Действительно, — чуть хрипло отозвался тот, снова почти утрачивая способность мыслить. Потому что Ньют пошёл дальше — отпустил его бока, развёл ноги шире и прижал колени к груди, сгибаясь почти пополам. Да уж. Что ему бильман, если он такое в постели вытворяет.

Персиваль резко выдохнул, отклоняясь назад и любуясь открывшейся ему картиной. Ньют творил такое, что впору было с ума сойти, и Персиваль едва мог заставить себя не накинуться на него.

Ньют под его взглядом коротко застонал, слегка погладив себя по бёдрам:

— Ну ты же хотел… убедиться до конца.

Кажется, именно в этот момент крышу и сорвало окончательно. С треском. И унесло в неизвестном направлении. Да и было бы удивительно, если бы этого не случилось: выгнувшийся перед ним, выставивший себя напоказ, ждущий Ньют, который ещё и губы кусал и облизывал, гладил себя, при этом не трогая член, явным образом дразня и приглашая одновременно… короче говоря, сохранению трезвости ума всё это совершенно не способствовало.

Персиваль качнулся ближе, опустил ладони Ньюту на бёдра — поддерживая и немного давя, не позволяя выпрямить ноги, слегка сжал — Ньют выкрикнул или выстонал в ответ что-то бессвязное, но явно не протестующее — и принялся гладить напряжённую кожу, дурея от понимания, каково сейчас Ньюту — чувствовать вот так, демонстрировать себя и свои желания, гнуться под ним и отдаваться уже сейчас, даже без проникновения. Ощущать натянутой кожей жёсткие ладони Персиваля, изнывать от желания — член его почти прижимался к животу, что было красноречивее всего — дрожать от напряжения…

— Перси… — простонал он, закрывая, наконец, глаза, — Перси, я с ума сейчас сойду…

Персиваль хмыкнул, отпустил его, схватил смазку и выдавил себе на ладонь. Снова надавил — теперь уже одной рукой — и осторожно коснулся входа, смазывая и вводя один палец, жмурясь в ответ на очередной — новый — стон.

— Ты же сам не хотел быстро, — тихо напомнил он, аккуратно трогая гладкие стенки. Ньют резко мотнул головой набок, обхватил вторую ногу, другой рукой потянулся к члену, огладил головку щепотью — как-то несмело, будто бы ждал, что запретят или, может, велят подождать — ну нет уж, не сейчас подобные игрища. Точно не сейчас. Хотя мысль не была лишена привлекательности.

Персивалю всегда нравился контроль. В том числе и в постели.

А учитывая, что с Ньютом он был готов попробовать это с обеих сторон…

Ох.

— Ещё, — выдохнул Ньют, пытаясь насадиться на его палец. Выдохнул вроде бы и требовательно, но при этом почти жалобно. — Ещё, Перси, пожалуйста. Мне… Мне мало.

Отказать Персиваль, конечно, не смог.

Добавить второй, склониться, отпуская уже ноги — не стоило всё-таки так долго — позволить ему расслабить их, вытянуть, упереться пятками в матрас — поймать губами очередной стон-всхлип, накрыть ненадолго его ладонь, ласкающую член и отпустить, чтобы сжать собственный. Давненько его так не накрывало. С юности, кажется. Немудрено, впрочем — Ньют, похоже, в любой области был полон сюрпризов. И от этих сюрпризов конкретно шла кругом голова.

— …Хватит, — едва пальцев стало уже три, Ньют поймал его за запястье, останавливая растяжку, — хватит, ладно? Я это не очень-то и люблю, лучше просто дай мне привыкнуть. Я хочу тебя, Перси. Тебя, твой член, а не твои пальцы. Иди ко мне. Пожалуйста.

Последнее слово он выдохнул так, что Персиваля едва не оглушило одной только интонацией. Сознание почти плыло — а Ньют ещё и снова обхватил его ногами, потянул на себя, едва он убрал руку.

Как он раскатывал по члену резинку, смазывал себя и входил, Персиваль почти не запомнил — очнулся только внутри, после особенно громкого стона — своего, чужого, их общего, неважно — и после того, как Ньют вцепился ногтями в его плечи, безмолвно останавливая, замирая под ним и медленно, до безумного медленно расслабляясь.

Персиваль склонился, сцеловывая влагу с ресниц и висков, шалея от тепла, тесноты и нежности, от каждой детали происходящего и от всего сразу. Ньют глубоко и размеренно дышал — нет, Персиваль, ты не будешь думать, что «как на тренировках», ты его после этого тренировать не сможешь, если так подумаешь! — постепенно ослабляя хватку за плечи, и когда вместо этой хватки он почти невесомо их огладил и снова поднял ноги, чуть ли не пришпоривая, Персиваль осторожно толкнулся внутрь — и тут же задвигался, поощряемый тихим довольным стоном.

Тянуло закрыть глаза, но не смотреть на такого — раскрасневшегося, растрёпанного, мечущегося от наслаждения под ним Ньюта с полуопущенными веками и слегка приоткрытыми алыми губами было попросту невозможно. И Персиваль смотрел, наслаждаясь не только движениями — подмахивать Ньют стал очень и очень скоро — но и зрелищем.

В какой-то момент Ньют снова сжал его плечи, впился ногтями, с силой прочертил по спине, наверняка до царапин — и выстонал требовательно:

— Быстрее, Перси. Я не стеклянный, в конце концов!..

И Персиваль, естественно, потерял последние тормоза. Если Ньюту хотелось побыстрее и пожёстче — что ж… он не смел отказать.

Ньют застонал как-то особенно громко и почти жалобно, и Персиваль остановился бы, если бы не лёгшая на затылок рука, приятнувшая в поцелуй, если бы не снова ноги на спине, если бы Ньют не сжался вокруг его члена, заставляя чуть ли не рычать в ответ…

…Кончив, он повалился сверху, в последнюю секунду кое-как выставив локоть, чтобы не придавить — чуть сместился и снова накрыл ладонь Ньюта своей, направляя, помогая ему ласкать себя и стараясь всё же поймать его темп, а не навязать свой. Не сейчас, не в этот раз. Вот позднее — сколько угодно.

Ньют выгнулся, выплёскиваясь на их руки и немного — себе на живот, медленно выдохнул и уткнулся мокрым лбом Персивалю в плечо, прерывисто дыша и забросив на него чистую руку. Персиваль бездумно притянул его ещё ближе, почти вжимая — объятия с ним после секса казались какими-то естественными, и глупостью было бы откатиться или тут же уйти в душ.

Пролежав так минут пять, Ньют небрежно клюнул его в ключицу и отстранился:

— Я сполоснусь схожу, ладно?

— Конечно, — Персиваль, не удержавшись, коротко взъерошил ему волосы. — Только недолго, мне тоже нужно.

— Естественно, — Ньют необидно фыркнул и вышел — как был. Персиваль прикрыл глаза и улыбнулся в подушку.

Помимо душа хотелось спать. Немного. В конце концов, только-только начинался вечер. Сгрести Ньюта в охапку, укутать обоих одеялом и спать. Желательно перед этим, правда, одеться — иначе до середины ночи можно было и не уснуть.

Но завтра с утра ему ехать на каток: по расписанию была тренировка у Тины и Ричарда. А если сейчас проспать пару часов, то это собьёт график. И Ньюту тоже. Нельзя.

Жаль.

Значит, придётся просить кофе. Уезжать Персиваль точно не собирался. И вообще намеревался набраться наглости и тут заночевать.

— …Синее полотенце на крючке справа от двери, — бросил Ньют, вернувшись и принимаясь копаться в шкафу. В сторону Персиваля полетели какие-то чёрные штаны и серая майка, тот поднялся с кровати и сгрёб их в охапку. — Больше ничего твоих размеров у меня нет. Хотя бы относительно твоих.

Персиваль хмыкнул что-то в знак благодарности и ушёл в ванную.

Почему-то он не сомневался, что кофе Ньют сварит безо всяких просьб.

И, выйдя после душа в коридор и почувствовав знакомый аромат, только улыбнулся.

~

— Новинка за счёт заведения, — Якоб, улыбаясь, поставил перед Куини небольшое блюдце с куском чего-то, очень похожего на чизкейк. — На рикотте и муке из отрубей.

— Спасибо, — она улыбнулась в ответ, аккуратно отломив вилкой кусочек десерта.

Якоб потрясающе готовил и варил отменный кофе, за который в своё время его заведение и полюбила вся «команда Грейвза». А когда они начали заходить к нему за кофе регулярно, он быстренько расширил ассортимент, добавив в меню множество низкокалорийных и диетических десертов и даже булочек — на рисовой муке, или вот как этот чизкейк, на муке из отрубей. И салатов — «полезной травы», как весело выражался Ньют, поглощая, впрочем, эту «траву» быстрее и больше всех. Тина, правда, высказалась пару раз, что жалеет об отсутствии диетических хот-догов, но в личном разговоре с сестрой, и хотя Куини советовала ей предложить Якобу идею, Тина всё не решалась.