Потому что я – отец - Михаил Калинин

что это тот самый смех, который всегда сопровождает руководителей, ты не мог не смеяться шуткам начальства, всё ещё надеясь на столь важное для тебя повышение. Когда нет никакого настроения находить объяснение каждому твоему шагу, понимаю, что только с ними ты действительно веселился. Пап, это ведь сложный выбор для меня – что устраивает больше: подхалим-отец или нелюбящий отец?

И этот совет «не надо детей по малолетке делать» – не крик ли это твоей души, обращённый в прошлое, в котором ты рано стал отцом? Вспомни сам, как ты отреагировал на беременность мамы. Она сказала, ты обнял её и долго не отпускал. Что означали эти объятия? Радость? Знак того, что ты её не оставишь, или удобный манёвр, чтобы не смотреть в глаза? Второй и третий варианты могут быть верны одновременно, ведь так?

Ответ ты унёс с собой. Ты бы не обидел мать даже в самом зверском припадке бешенства, который мог у тебя случиться.

Это всё твоё трепетное отношение к долгу. Ты бы нас никогда не бросил. Никогда. Ты сильнее человеческих слабостей и поскуливания убегающего сопляка, который боится в грязных пелёнках потерять свою молодость.

Даже если ты меня и не ждал, ничто не могло помешать тебе быть достойным отцом. Скрипя зубами, ты бы продолжал терпеть. Когда зубы сжаты, может получиться только гримаса, а не улыбка. Спасибо за всё то, на что хватило у тебя сил. У меня настоящий отец, за которым я и мама были как за каменной стеной. Как ты и обещал.

Конец первой части

* * *

Потерянный полустанок. Сын, с наслаждением вдыхая воздух, в котором распознаётся только мазутная вонь, вдумчиво бормочет, как же вкусно пахнет наша страна. В такие минуты понимаешь, что сам что-то растерял на дистанции жизни. Странными словами и эмоциями семилетний парень возвращает ощущение единения со всем миром, который каждым шелестом травинки кричит о твоей индивидуальности, важности твоих взглядов и поступков для Вселенной.

Мы где-то в центре России. За нами качалась от лёгкого ветерка рожь. Справа вонючее депо. Под нами низкая платформа. Я любуюсь задорным взглядом ребёнка, предвкушающего появление очередного поезда. И когда точка стремительно вырастает в здоровяка, эти глаза наполняются восторгом от чуда, которое никакое не чудо, а лишь следствие распланированного железнодорожного расписания. Грохот бегущего по рельсам гиганта пытается заглушить звонкие восклицания, но счастью рот заткнуть сложно.

Звонкий голос детской эйфории твердит отцу – не утрать способность ждать чуда и, что ещё важнее, радуйся этому чуду. И насмотревшись на это представление, в ближайшие выходные я уже не смогу встретить взятие ворот любимой командой вялым «го-о-ол». Я подпрыгну, излучая безграничное счастье. Этот маленький засранец своим примером возвращает умение радоваться по-настоящему, как получалось раньше – до того момента, когда перегруженные заботами взрослые тезисы засели в голове. Как после инсульта люди снова учатся ходить, так и отец вспоминает, что значит чувствовать и переживать.

Это лишь кажется, что родитель должен только постоянно отдавать, непрестанно воспитывать. Это лишь первый уровень. Будь исписанной наполовину книгой для сына и оставайся чистыми листами для себя, не только давай, но и воспринимай. Ведь это идеальный шанс вспомнить себя и свои желания, разглядеть сквозь годы свои устремления.

И именно в этот момент происходит магия воскрешения. Восставая из рутинного порядка вещей, отец расправляет плечи. Я поднял правую руку вверх, сжал ладонь в кулак, задрал подбородок: мало что достойно моего страха и так много подвластно моей силе. Уставшее вечернее солнце светило в лицо, я с лёгкостью смотрел вдаль. Страха нет. Нет препятствий. Есть только жизнь, которую надо проживать с наслаждением и готовностью дать этому парню всё самое ценное, что удалось накопить.

И тогда грудная клетка, которая величественно поднимается на вдохе, никогда не прогнётся под грузом нелепых событий, услужливо называемых людьми сложившимися обстоятельствами.

Переживая неестественное возбуждение, я ощущаю силу предыдущих поколений, мощь стальных нервов, суровых взглядов и сжатых кулаков. Вижу, как шли на бой герои, а на эшафот смелые и гордые Люди. Опускаю кулак и мыслями возвращаюсь на скромную платформу.

А младший всё так же разглядывает маневровый локомотив, ждёт, когда мимо прогрохочет товарный поезд, с удовольствием вдыхает запах мазута. Впереди долгая, не самая простая жизнь с непредсказуемыми испытаниями. Присмотревшись, я замечаю на детском лице будущие морщины, дороги, оставленные редкими слезами, злость и мимолетный, побеждённый страх. Это будет потом. А пока только наивная улыбка и ожидание волшебства приближающегося железного великана.

В этом детском тельце окружающие различают только нечто забавное и безобидное. Но я вижу зачатки похоти и жестокости. Просыпающуюся силу и животную цепкость, которая не даст уйти жертве.

В этих ручонках, которые умели хватать ещё до того, как этот человечек научился ходить, уже копится сила, которая завтра сможет сковать любые движения попавшегося. В ногах просматриваются мышцы. Эта гладкая кожа обретёт положенные ей шрамы. Но главное – взгляд. В нём уже угадываются и стойкость, и смелость, и неумолимая настойчивость. И пусть это скрывается за милой детской мордашкой и забавными афористичными фразами, пусть этот львёнок через минуту расплачется из-за какого-то пустяка, уже заметны намёки на будущего хищника.

Я никогда не хотел, чтобы мой сын стал солдатом. Видел матерей, оплакивающих пацанов, не вернувшихся с Афгана, сам нёс гроб, в котором покоились доставленные останки из Грозного. Нет, воин для меня не только тот, кто оказался на войне. Чтобы им стать, необязательно пройти сито районного военкомата, носить военный билет, горланить строем песни и чеканить шаг. Для меня это архетип. Готовность. Совсем не обязательно к подвигу, а к действию в нужный момент. Оставайся мужчиной, мой орлёнок, что бы это ни значило для тебя. Жизнь сама позаботится наполнением этого слова правильным смыслом.

Как-то раз супруга сказала, что я слишком налегаю на выражение «Вот это мужик растёт!»… Я посмотрел на неё и не сразу начал говорить. Я ему не запрещаю плакать, не начинаю стыдить, если он что-то не умеет. Не требую от него ничего чрезмерного. Не призываю быть всегда сильным, несмотря ни на что. Не лишаю его детства.

Но он должен уметь защитить мать и отстоять своё счастье, выбирать свой путь и идти по нему. И я сделаю всё, чтобы он это умел.

Жена ничего не сказала. Эта женщина никогда не торопится отвечать и