Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц - Матида Соноко

Кико, а ты почему отключилась от сотовой сети? Когда я не смогла до тебя дозвониться, то и правда решила, что ты умерла.

– Потом будешь спрашивать, давай скорее.

Она присела на скамейку на платформе и, скривив губы, занялась поиском. Я же спросила у Пятьдесят Два, который разглядывал город:

– Помнишь это место?

Он указал на красное колесо обозрения, видневшееся вдалеке. Лучи заходящего солнца освещали его.

– Бывал там? – спросила я, и он кивнул с каким-то грустным видом. Наверное, кто-то с ним на этом колесе катался.

– Как-нибудь сходим туда, хорошо?

Пятьдесят Два помотал головой. И резко отвернулся.

– Я забронировала гостиницу! Пять минут пешком отсюда. Пойдем скорее, моя спина скоро совсем сломается, – почти простонала Михару.

Станция Кокура была спроектирована необычно: от нее тянулась прямая ветка монорельса, и мы пошли вдоль нее. Михару отметила:

– Я тут раньше не была никогда. А ведь это, оказывается, довольно крупный город. Слушай, Пятьдесят Два, ты же здесь жил? Тогда тебе, наверное, было непривычно после переезда в деревню.

Михару за несколько часов путешествия совершенно привыкла к молчащему Пятьдесят Два. Кажется, она наслаждалась ситуацией, а я думала, что она совсем не растеряла свою гибкость. Я вот пыталась быть сильной, а когда у меня это не получалось, начинала суетиться и дергаться, поэтому она всегда сияла для меня так, что глазам было больно.

Гостиница находилась рядом со станцией и оказалась, вопреки ожиданиям, довольно чистенькой. Комната на троих с двумя кроватями и раскладывающимся диваном была просторной. Михару рухнула на постель у окна и выдохнула:

– Ох, устала!

Пятьдесят Два робко присел на диван.

– Басяку, говоришь? Туда завтра пойдем, хорошо?

Я тоже села на кровать, но тут Михару рывком поднялась и выдала:

– По пути я видела кучу ресторанчиков, давайте сходим, купим что-нибудь навынос. Хочется выпить пива и поваляться.

– Действительно, сил ужинать где-то еще нет. Пятьдесят Два, ты как? Пойдешь с нами?

Он покачал головой и лег, свернувшись клубочком, так что мы вышли из комнаты вдвоем. Вокруг гостиницы было много ресторанчиков, меню навынос в них тоже было разнообразным. Мы накупили всего и зашли в круглосуточный магазин за пивом. Пока я думала, стоит ли покупать местное пиво, которого не было в «Кондо-марте», Михару захихикала.

– Ты чего смеешься?

– Да так, немного успокоилась, что у тебя нормальная жизнь. Покупай уже!

Она сунула мне в корзинку местное пиво и продолжала:

– Я, вообще-то, очень рада, что ты пытаешься кому-то помочь. В больнице ты выглядела так, будто вот-вот умрешь.

Я лишь кивнула: тогда я действительно умирала.

– Слушай, Кико. Почему ты напала с ножом на Ниину?

Мой палец, следовавший по строчкам на этикетке пива, на этом вопросе застыл. Я, не глядя на Михару, буркнула:

– Я ведь уже объясняла – хотела его зарезать, потому что он меня предал.

– Но ведь это не настоящая причина, да?

– Надо купить Пятьдесят Два сока и домой, – сказала я громко и направилась к полкам с напитками, положила в корзину несколько пластиковых бутылок и побросала туда же всяких чипсов и конфет, которые попались под руку. Михару промолчала.

В тот вечер у нас был маленький праздник. Пятьдесят Два, увидев кучу еды, сласти и закуски, сок, чуть-чуть повеселел, и Михару, объявив: «За новую встречу!» – выпила целое море пива. Я тоже впервые за долгое время выпила больше пива, чем обычно, и неожиданно оказалась в постели и заснула.

На следующий день мы втроем встали рано и вышли из гостиницы. Мы не думали, что за один день все решим, поэтому продлили комнату еще на сутки, но понятия не имели, как все пойдет. Я не хотела зря тратить выделенное мне время, но чувствовала себя неуверенно, потому что не понимала, что будет дальше.

– А ведь становится жарко… Лучи слишком сильно жгут похмельную девушку, – сказала Михару, подняв лицо к небу, и я тоже, следуя за ней, посмотрела вверх.

После вчерашней выпивки у нее не было сил краситься, поэтому она только нанесла на лицо крем от загара. Солнце действительно жарило сильнее, чем в городе у моря. От нагретого асфальта уже шел пар. Михару посмотрела в смартфоне карту и сказала, что туда можно дойти пешком, так что мы зашагали.

Пятьдесят Два молча шел за нами. Он бесстрастно глядел на окружающие нас пейзажи, и непонятно было, знакомы ли ему эти места.

– Слушай, Пятьдесят Два, фамилия твоей бабушки Суэнага, точно?

Мальчик коротко кивнул.

– А он на тебя похож, Кико, – пробормотала Михару, оглянувшись на Пятьдесят Два.

– Думаешь? – спросила я.

– Он ни на что не надеется, – пробормотала она. – Хочет, но не может поверить. У него такое лицо, как будто ему много раз приходилось испытывать горе.

Я невольно коснулась собственного лица. Подруга, увидев это, тихонько рассмеялась.

– Тихо, говоришь? Надеюсь, мы ее найдем.

– Надеюсь.

Было так жарко, что мы обливались потом. По дороге мы купили бутылочный чай и шли, выискивая тень. Пройдя улицу с беспорядочно разбросанными на ней забегаловками, мы явно вышли в знакомые Пятьдесят Два места, и он зашагал впереди. Пройдя по широкому проспекту, где стояли магазины, подросток свернул на маленькую дорожку. Он вел нас по узенькой улочке мимо гостиниц для свиданий с обшарпанными вывесками, прошел мимо детской площадки, где не было ничего, кроме скамеек, и наконец добрался до старого домика. За сгнившими воротами виднелись высокие заросли травы. Буквы на деревянной табличке выцвели, но можно было различить, что там написано «Суэнага».

– Это здесь? – уточнила я, и Пятьдесят Два, кивнув, прошел по траве ко входу.

Он несколько раз нажал кнопку, но звонок, видимо, не работал – мы ничего не услышали. Делать было нечего, и я заколотила по двери.

– Добрый день! Есть кто-нибудь?

Кажется, в доме никого не было. Я бросила взгляд на ближайшее окно – оно было закрыто выцветшими занавесками, и заглянуть внутрь возможности не было.

– Есть кто-нибудь? – крикнула я еще несколько раз, но Михару сказала:

– Какой-то нежилой дом. Трава не примята – по-моему, там никого нет.

Тогда я вытерла пот и подняла голову. Пока я думала, что нам делать, раздался голос:

– Ит-тян, это ты?

Я обернулась. От ворот к нам шла сгорбленная бабуля:

– Ит-тян, это ты? Как ты вырос-то!

– Вы знаете Пять… Этого мальчика? – спросила Михару, и бабка, нахмурившись, с подозрением посмотрела на нас.

– А вы кто такие?

– Видите ли, мы ищем родных этого мальчика. Так что…

– Ясно. Значит, она все-таки его вышвырнула, – бросила незнакомка, и меня удивила резкость в ее голосе. Она взяла Пятьдесят Два за