Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

Но вместе с тем право родичей на выкуп родовой вотчины было формально узаконено Судебником: «А не будет братьи в послухах, и братья, или сестры, или племянники ту вотчину выкупят». Для этого выкупа назначен был сорокалетний срок; причем, вероятно, была принята в соображение обыкновенная продолжительность одного человеческого поколения.

Давая право выкупа родичам для того, чтобы сохранить за ними их родовые имущества, Судебник принял меры к тому, чтобы не допустить злоупотреблений этим правом, не сделать его источником вредной спекуляции. Для этой цели было постановлено, что выкупивший вотчину должен держать ее за собой или отдать ее своим родственникам; родич не может пользоваться правом выкупа для корыстных целей перепродажи вотчины в чужой род; он не имеет права также выкупать вотчину на чужие деньги, следовательно, для того чтобы отдать ее опять чужеродцу, от которого получены были деньги для выкупа: «А кто выкупит вотчину чужими деньгами, или заложит, или продаст, а доведет на него продавец, что он выкупил чужими деньгами и держит ее не за собою, и та вотчина прежнему продавцу безденежно»[98].

Стремление правительства поддержать наследственное землевладение особенно ясно обнаруживается в узаконении Судебника относительно выкупа заложенных вотчин. Выкуп вотчин, заложенных чужеродцам, был облегчен более выкупа проданных родовых вотчин. Было определено, что под залог вотчины можно давать деньги только в размере действительной стоимости земли. Если же «сторонний человек, а не вотчич, возьмет вотчину в заклад больше той цены, чего та вотчина стоит», то владелец вотчины имеет право выкупить ее из заклада, по той цене, «в меру, чего та вотчина стоит; а что тот денег взаймы дал лишек, больше той цены, и у того те деньги пропали»[99].

Охраняя служилое землевладение, правительство должно было также обратить особенное внимание на совершавшийся в обширных размерах переход боярских и дворянских земель в руки духовенства. Переходя во владение церкви и монастырей, вотчины теряли свое военно-служебное значение. «Выход земли из службы» ослаблял служилый землевладельческий класс, разрушал военную организацию государства.

В это время монастырские и церковные имения и земли быстро увеличивались, угрожая поглотить значительную часть служилых вотчин.

Скоплению земель в церкви сильно содействовал широко распространенный, благочестивый обычай давать вотчины на «вклад» в монастырь для вечного поминовения усопших. Движимые религиозным рвением, служилые люди так же, как лица других сословий, делали богатые вклады в монастыри как при жизни, так и в особенности перед смертью: редкое завещание обходилось без оставления в пользу церкви всей вотчины или части ее. С другой стороны, множество земель переходило к церкви путем купли-продажи и заклада; богатые монастыри охотно скупали земли у обедневших князей и дворян или выдавали им ссуды под залог вотчины. Монастыри скоро богатели как вследствие доброхотных даяний благочестивых людей, так и вследствие того, что они пользовались важными льготами по отбыванию военной службы и уплате податей. Дворянское же землевладение переживало в это время тяжелый экономический кризис. Служилые люди на различных условиях занимали деньги в монастырях, всего чаще – под залог своих вотчин, а затем отказывали эти вотчины в монастыри «за долг и по душе»[100]. «Богатый капиталист-монастырь сделался, – по замечанию новейшего исследователя этого вопроса, – банкиром для страдавшего безденежьем служилого класса».

Богатства монастырей и льготы, предоставленные им, вызывали сильное раздражение против старцев-монахов в других классах общества. «Мы, – говорили служилые люди, – кровь свою проливаем, а они, старцы, живут, ни в какую службу государю не помогают». Знаменитый Троице-Сергиев монастырь, владевший громадными землями, вел нескончаемые тяжбы с соседними землевладельцами. «Мнози отчины Сергиев монастырь имеет, мнози и ссоры прилучаются от соседствующих», – писал в позднейшее время келарь этой обители Симон Азарьин. Дворяне, как и крестьяне, иногда даже вооружались против построения новых монастырей. Когда преподобный Макарий основывал Калязинский монастырь, один из соседних землевладельцев грозил его убить, опасаясь, чтобы Макарий не присоединил его вотчины к своей пустыни. Среди бояр образовалась партия, требовавшая секуляризации церковных имений во имя идеала скитской монашеской жизни. Эта партия, так называемые нестяжатели (Нил Сорский, Вассиан [князь Патрикеев] и Максим Грек), приписывала сребролюбию и алчности иноков разрушение боярских вотчин и переход их в монастырь. Указывая на упадок нравственности среди духовенства, она требовала изъятия церковных имуществ из ведения духовенства и обращения их на благотворительные дела. «А селами и волостями с крестьянами царем не подобает жаловати иноков, и непохвально делают так цари, – сказано в «Беседе валаамских чудотворцев», вышедшей из среды бояр – противников монастырского землевладения, – лучше сложить с себя сан и венец царский, чем отвращать иноков от душевного спасения мирскими суетами». Другая партия, так называемые иосифляне, с Иосифом Волоцким во главе, энергично отстаивала право монастырей владеть вотчинами.

Не решаясь на крайнюю меру, предлагавшуюся «нестяжателями», отнятие вотчин у монастырей, правительство избрало средний путь – решило сохранить во владении духовенства земли, ранее им приобретенные, но воспрепятствовать дальнейшему скоплению вотчин в его руках[101]. В 1551 году, по приговору Стоглавого собора, князьям, дворянам и детям боярским было воспрещено продавать свои вотчины монастырям, а также архиепископам и епископам без особого разрешения государя на каждый случай («без Царева и Великого князя ведома и без докладу»).

«А кто купит, или кто продаст вотчину без докладу, и у тех деньги пропали, а у продавца – вотчина, и взята вотчину на Государя, Царя и Великого князя безденежно». В 1551 году правительство ограничилось только запрещением продажи вотчин в монастыри; отдавать же вотчины в монастырь даром, «на вечной поминок по душе», по-прежнему не возбранялось. Разрешая по старине завещать вотчины на поминовение души, правительство позаботилось только о том, чтобы обеспечить возврат вотчины в руки служилых людей посредством выкупа ее у монастыря родственниками завещателя. Следуя действовавшему обычаю, указ 1551 года не предоставил, однако, родичам безусловного права выкупа родовой вотчины, но только подтвердил их право выкупа на тот случай, если оно было особо оговорено дарителем в дарственной грамоте[102].

В 1572 году запрещено было делать земельные вклады в богатые обители: «в большие монастыри, где вотчин много, вперед вотчин не давати; а которая будет вотчина и написана, ино ее в поместной избе не записывати, и отдавати ее роду и племени служилым людям, чтоб в службе убытка не было, и земля бы из службы не выходила. А кто которым монастырям малым даст вотчину, у которых монастырей земель мало: и те вотчины, доложа государя, записывати, а без докладу не записывати и без боярского приговора»[103]. Не удовлетворяясь этим указом, правительство в 1580 году поручило собору из представителей духовенства – архиепископов, епископов, игуменов и архимандритов – вновь пересмотреть вопрос о