Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

«необходимо, чтобы единая была и святость Троицы, и единая вечность Ее, и естество непреложно»;[2021] из первого слова против ариан: «Троица не сотворена, но вечное и единое божество Троицы и единая слава Святой Троицы».[2022] Доказательство равенства и равночестия Святой Троицы св. Афанасий обосновывал на формуле Крещения (Мф. 28:19) и на цитатах из Священного Писания.[2023]

Равенство, тождество и нераздельность суть простые предикаты более высшего по отношению к ним понятия – численного единства существа. В этом понятии они находят полное завершение своего содержания и самое лучшее его разъяснение. Это верховное понятие, истина единства Божия, св. Афанасием раскрыто главным образом в «Слове против язычников», но так как ничего существенно нового сравнительно с учением прежних церковных писателей и там он не сообщил, то подробный анализ этой истины мы считаем в своем сочинении излишним. Для своей цели мы признаем достаточным заметить только то, что св. Афанасий употреблял выражение «единый Бог» решительно во всех значениях, в каких оно употреблялось прежними писателями, лучше сказать – во всех значениях, в каких оно употребляется ныне.

Теперь возникает вопрос: как же обладают единым Божеским существом три действительных и самостоятельных Лица? Св. Афанасий говорит, что каждое из Лиц Святой Троицы обладает этим существом сполна, безраздельно; каждое из Лиц Святой Троицы есть всецело Бог.[2024] Но опять вопрос: как же мыслить три Лица Святой Троицы обладающими, каждое отдельно, целым Божеством, если Оно общее у всех Них? Св. Афанасий представляет так, что каждое Лицо Святой Троицы, сохраняя свою самостоятельность и личность, находится в другом и не может мыслиться без другого; все Они взаимно проникают друг друга. Отец находится в Сыне, как в Своем Образе, и Сын в Духе – как в Своем; и наоборот – Святой Дух пребывает в Сыне, а Сын в Отце, равно как еще – Отец в Духе и Дух в Отце.[2025] Проникновение одного Лица Святой Троицы другим по природе предполагает проникновение Их одного другим по свойствам природы и по мотивам деятельности.[2026] Вследствие такого бытия Лиц Святой Троицы, когда называется Отец, вместе с Ним мыслится и Сын и в Сыне Святой Дух; и когда именуется Сын, то с Ним и в Нем предполагается и Отец, и Святой Дух.[2027] Вследствие того же – оскорбляющий одно Лицо Святой Троицы оскорбляет всю Святую Троицу [2028] и учащий неправильно об одном Лице Святой Троицы неправильно учит о всей Святой Троице.[2029]

Но такое единство природы Лиц Святой Троицы по видимости должно уничтожить действительность трех Лиц и возможность каких бы то ни было отношений в Боге, возможность Божественной жизни и, значит, возможность живого личного Бога. Между тем св. Афанасий отстаивал все это с одинаковой силой убеждения. Он много раз говорил, что Лица Святой Троицы суть действительные Лица, и изображал Их со всеми признаками действительных Лиц. И он был прав. Глубокое проникновение во внутреннюю жизнь Божества дало ему возможность вполне примирить то, что казалось и кажется другим непримиримым. Он не мог понять и выяснить только самый непостижимый для нашего разума предмет веры, именно: в каком виде, если можно так выразиться, возможно одно трехличное существо, потому что для такого представления в сфере деятельности человеческого разума нет никаких оснований – это область чистой веры.[2030] Но раз вера принуждает признать трехличное существо действительным, то что касается жизни Его, ее представить может и разум. Именно, разум может мыслить так. Жизнь всякого существа состоит в отношениях. Значит, раз возможны в известном существе отношения, возможна в Нем и жизнь, а с нею возможно и самое это существо. Теперь вопрос: возможны ли отношения в трехличном существе? Без всякого сомнения, возможны, и притом отношения самые разнообразные: 1) внутренние, по бытию или по происхождению, а также по личным свойствам, 2) внешние. Отношения эти св. Афанасий мыслит как отношения равных и притом как отношения, происходящие в порядке от Отца к Сыну и к Святому Духу, потому что Отец – начало Святой Троицы, а от Него Сын и Дух. Так, по нашему представлению, примиряет св. Афанасий учение о Троице с учением о единстве Божества.

Учение его нам представляется чуждым всяких признаков неправославия, и мы крайне удивляемся, каким образом возникло обвинение его в субординационизме. Впрочем, мы согласны назвать его учение об отношениях Лиц Святой Троицы субординационизмом, если уж нужно употребить это слово, но субординационизмом постольку, поскольку Сын и Святой Дух мыслятся вторым и третьим в отношении к Отцу как к началу Их во всех отношениях. Но такой субординационизм столько же афанасиевский, сколько и вообще церковный или отеческий и даже евангельский. Что же касается того, что будто бы учением св. Афанасия проповедуется действительный субординационизм, то есть неравенство Лиц Святой Троицы – по природе ли то или по внутренним и внешним отношениям, то с этим мы не согласны. По нашему мнению, мысль о субординационизме св. Афанасия есть плод неправильного представления – то основных принципов, то частных предметов его учения о Боге. Первое мы относим к тем лицам, которые думают найти у св. Афанасия субординационизм в учении его об отношениях Лиц Святой Троицы; второе говорим о тех, которые приписывают св. Афанасию учение о субординационизме Божеских Лиц – даже по самой Их природе. Разбор этих взглядов мы начнем с последнего.

Как выразителя последнего взгляда мы отмечаем г. Дорнера. Он указывал в учении св. Афанасия о Святой Троице признаки субординационизма в том, что «Бог Отец им мыслился не только как логический исходный пункт тринитарного процесса, но как корень и источник Божества и отождествлялся с монадой, вследствие чего он имел естественное превосходство над Сыном и Духом».[2031] В основе этого возражения, очевидно, лежит разделение ипостаси и существа, с чем мы позволяем себе не согласиться. Правда, методически или в понятии (in ratione) мы можем и должны различать ипостась и существо, но не можем представлять их раздельными в действительности. В абстракции мы можем мыслить ипостась или лицо как форму бытия, в отдельности от содержания – как простое бытие для себя, но мы не можем вообразить, чтобы такое могло быть и в действительности, потому что мы не можем представить себе в реальности такой формы, которая не была бы наполнена каким-нибудь содержанием.[2032] Поэтому, когда мы говорим о трех Лицах в Божеском существе, тогда, несомненно, преобладает у нас абстрактное понимание,