Рассказ о брате - Стэн Барстоу

У нее не было никаких иллюзий относительно того, как Стивен и его приятели обычно проводят с девушкой вечер. Но к ней отношение иное. Не было шуток на грани приличия, которые принято пускать в ход как пробные шары, перед тем как начать атаку. В течение всего вечера Стивен внимателен, вежлив — безупречен. Все это лишь подтверждало ее догадку: он убежденный сторонник старомодной морали среднего сословия, морали, двойственной по своей сути — есть‑де девушки, с которыми можно переспать, а есть такие, которых можно взять в жены.

Когда он ближе к полночи вез ее домой, было даже странно вспомнить о своем первоначальном желании поддразнить и раззадорить его, а потом поставить на место. Да, она неверно оценила его и недооценивала себя. Нет, ей не придется защищаться от горячих, ищущих рук. Все будет максимально прилично и по — джентльменски корректно. А когда он остановил «ягуар» возле ее дома, она подумала, что Стивен, наверное, даже не попытается поцеловать ее. Но он все‑таки наклонился и слегка приложился к щеке. Не более того.

— Спасибо, что вы согласились провести со мной вечер.

— Ну а вам спасибо за приглашение, — сказала она весело. — Все было чудесно.

— Значит, можно вас пригласить еще раз?

— Отчего же не попробовать.

Ей самой показалась противной эта фраза в стиле фабричной девчонки, но произнеслась она как‑то сама собой. Маргарет открыла дверцу машины.

— К сожалению, я не могу пригласить вас на чашку кофе.

— Ничего. Я понимаю. Может, как‑нибудь зайдем к нам домой? Я познакомлю вас со своими.

Ее охватила паника. О боже, так скоро! Она промолвила: «Это было б очень мило», — выскользнула из машины и помахала ему рукой.

— Только утром не опаздывать.

— Нахал, — засмеялась она.

Он подождал, пока она откроет дверь, потом рычание мотора разорвало тишину и мгновенно угасло вдали.

Она закрыла дверь и осталась стоять в темноте передней. Все та же мелодия звучала у нее в голове. В доме стояла тишина, но еще с улицы она обратила внимание на свет в комнате Уилфа. Читает или пишет? Может, с романом пошло на лад? Постучать в дверь к Уилфу? Она посидит у него, и само его присутствие, звук спокойного голоса утешат ее. Но, наверное, сейчас у него Поппи, именно сейчас он обнимает ее. Маргарет быстро пошла к лестнице, стала подниматься к себе. В это время из ванной вышла Поппи. От неожиданности Маргарет замерла на месте.

— А, это вы, Маргарет. Мне послышалось, отъехала машина. Что с вами? Я вас напугала?

— Мне казалось, все уже спят, кроме Уилфа. Я заметила у него в комнате свет.

— Уж он пока не ляжет. К нему брат недавно приехал.

— Не очень‑то подходящее время для визита. Уилф ждал его?

— Да нет. В пол — одиннадцатого звонок. Уилф пошел открыть, ну и видит — здравствуйте пожалуйста. Ничего, переживет. Сегодня у него одни сюрпризы, — на что‑то намекнула она. — А вы хорошо провели время? Вы что‑то бледненькая.

— Да голова болит. Может, от вина?

— Ну, иногда можно себе позволить. Есть аспирин?

— Да, есть.

— Примите сразу две и выспитесь как следует. Хотите, приготовлю вам чашку какао?

Доброта Поппи безмерно тронула ее. Маргарет отвернулась.

— Ничего, спасибо.

— А может, этот парень с вами обошелся не так, а?

Маргарет покачала головой.

— Не обращайте на меня внимания, — сказала она, — я ужасная плакса, стыдно признаться даже.

— Женщине полезно иногда поплакать, — Поппи обняла Маргарет за плечи. — Пойдемте ко мне. У меня удобно и тепло. Посидим, поболтаем.

Маргарет позволила увести себя. «Поболтаем». Как же ей хотелось с кем‑то поговорить, боже мой, как ей нужно поговорить с кем‑нибудь о своей жизни!

Некоторое время они молчали. Гарри зажег еще одну сигарету от собственного окурка, опять безуспешно поискал глазами пепельницу, потом откинулся в кресле.

— Пожалуй, я тоже закурю, — проговорил Уилф.

— А мне казалось, ты бросил.

— Бросил. Но вдруг сейчас захотелось.

Сделав глубокую затяжку, Уилф почувствовал себя школьником, который в первый раз курит по — взрослому. Казалось, дым проникает прямо в мозг.

— Ух ты.

— Ты это, давай, не очень‑то, — спокойно сказал Гарри.

Вторая затяжка была покороче. Уилф взглянул на сигарету без особого энтузиазма.

— И что я раньше в них находил?

Гарри обводил глазами комнату.

— А ты неплохо устроился. Работай — и все. Приходи — уходи, когда хочешь, и никому до тебя дела нет.

— Да, можно жить своей жизнью. В известных пределах, конечно.

— Как это в пределах?

— Всюду есть свои барьеры, никуда не денешься.

— Это точно… А вот твоя хозяйка очень даже ничего. Хорошо сохранилась.

— Да, — Уилф ответил сухо. — Так говоришь, мать не знает, где ты?

— He — а. Я поехал в Калдерфорд, зашел в паб, пропустил два стаканчика, потом вижу автобус в твою сторону, ну я и сел. Пока тебя искал, уйму времени потратил.

— Представляешь, что она подумает утром, увидев пустую кровать?

Гарри заерзал на стуле.

— Мне ж надо с кем‑то посоветоваться, и уж не в Бронхилле, конечно. Про такое люди молчать не умеют. Попробуй расскажи кому‑нибудь, к вечеру узнает весь поселок. Да мать все равно небось узнала, если, конечно, он исполнил угрозу.

— Думаешь, он серьезно намеревался это сделать?

— По крайней мере, так мне сказал. Если б люди помирали от чужой злобы, я б там свалился на месте.

— Ей — богу, в жизни не видывал, чтобы человек настолько сатанел.

— Ведь я тебя предупреждал, что он за тип. Другой человек просто избил бы тебя как следует и успокоился. А Ронни вон хочет подать в суд.

— Да, но другой бы после этой истории подумал о ее поведении тоже.

— Сейчас у него уже было время подумать. Может, это что изменит.

— Как знать. Он, когда ему перейдешь дорогу, злится по — страшному. Ну да, ты меня предупреждал, но я ведь тоже не совсем спятил, все взвесил.

— Эх, будь у нас дома телефон… Позвонил бы я матери, сказал бы, что ты ко мне заехал, выпил, ну и опоздал на последний автобус. И все б уладилось, если, конечно, не заходил полицейский. Но тогда б она точно мне все сказала. Может, думает, ты вообще попал в аварию.

— И ушибся, голубчик.

— Ладно, не кривляйся. В одном я уверен: Ронни сначала все как следует обдумает.

Гарри с мрачным видом пожал плечами и погасил окурок. Уилф уже не курил.

— Не знаю даже, — сказал Гарри, — я всю ночь думал, думал и сегодня тоже. Прямо голова идет кругом.

— До чего вы с ней дошли?

— Я тебе скажу одно — мне до смерти повезло, что он не явился на десять минут позже.

— Расскажи все по порядку. С самого начала. Говоришь, не знал, что Ронни не будет дома?

— Понятия не имел. Я ж всякую неделю к ним хожу — посидеть, поболтать. Не то чтоб постоянно в один и тот же день, а как придется. Ну, вчера зашел в наш клуб, ребят не было, болтать не с кем, две маленьких выпил, ну подумал: дай зайду к Ронни.

— Ты хочешь сказать, у тебя немного шумело в голове и очень захотелось взглянуть на Джун.

— Считай так, если тебе хочется. В общем, она сама открыла дверь и впустила меня. Потом уж заявляет: Ронни ушел по каким‑то профсоюзным делам и весь вечер не будет дома. Спросила: «Вы пришли по делу?» — «Нет, так поболтать». Тогда она мне и говорит, что, мол, некуда торопиться, раз пришел, могу и посидеть пять минут, на улице такой дождь, а камин горит, и телевизор включен. Ну вот, взяла у меня пальто и повесила в коридоре.

— А который был час?

— К восьми. Около этого. Джун была в порядке — косметика, укладка, все на месте. Я и говорю, что не хочу ее задерживать, а она говорит, никуда и не собирается, на улице такой холод и дождь. Я обрадовался, что орет телевизор, а то, думаю, о чем с ней разговаривать? При Ронни она обычно помалкивает, тут мы в первый раз вдвоем. Ну, сидим у телевизора, она залезла с ногами на тахту, а я в кресле.

Гарри протянул Уилфу пачку сигарет, тот покачал головой.

— Да нет, не надо.

Гарри закурил, потом взглянул на свои часы.

— Ух ты, уже полпервого.

Уилф взглянул на свои.

— Точнее, двадцать пять.

— Хозяйка‑то не будет ругаться, что я тут ошиваюсь так поздно?

— Да нет, она ж дала одеяла. Валяй дальше. Значит, ни о чем не говорили? Но хоть какой‑то был разговор?

— Да что это за разговор! Она чего‑то сказала про Ронни, когда показывали рекламу, про меня спросила. Ну еще поинтересовалась тобой, как у тебя дела. Курили. Она мне дала ихние сигары, потом взяла мою сигарету. Шла какая‑то пьеса, ну, она выражала свои мненья, прямо как ребенок. Говорит: «Ну нахал», а то еще так: «Оглянись назад, оглянись!» Даже смешно.

— Видно, умом она не блещет.

— По правде, мне тоже так сдается. Ладно, просидели часов до десяти. И тут спрашивает, не хочу ли я кофе. Говорю: да, хочу. Тогда она пошла на кухню.