Рассказ о брате - Стэн Барстоу

— А парень, который открыл мне дверь, — говорил между тем Стивен, — он что, живет в вашем доме?

— Уилф? Да.

— Это с ним вы на днях были в «Башне»? Он как‑то странно взглянул на меня, когда я спросил про вас. Я даже подумал, что, может быть, он…

— Нет, мы просто живем в одном доме, и все.

— Мне показалось, он из скрытных. Ну знаете: молчит месяцами, а потом — раз, и объявляется забастовка. Он не красный, вы случайно не в курсе дела?

— Левый, но не до такой степени.

— Но все‑таки левый.

— Все сейчас левые.

— Разве? — Он поглядел на нее. — А мои друзья нет.

— Естественно. Кто‑то же должен проголосовать за нынешнее правительство.

— Добавьте: и опять проголосует. Люди знают свою выгоду.

Ей захотелось немного поддразнить его, но она подавила в себе это желание. У нее еще не было случая проверить его на чувство юмора, а начинать вечер с обид не хотелось. Насколько она могла предположить, он не такой человек, которому будет приятно, когда над ним смеется девушка. Впрочем, какому мужчине это может быть приятно?

— А он работает, этот Уилф, или так, весь день слоняется без дела в свитере и домашних штанах?

Подобное предположение задело Маргарет. Она решила защитить Уилфа.

— Дело в том, что у него даже две работы. Днем он бухгалтер, а вечером писатель.

— Даже так? А, из этой новой школы — «певцы кухонной раковины»?

— То есть вы хотите сказать, что он пишет о том, что хорошо знает, а жизнь свою провел в большей близости к кухонной раковине, чем вы? Да, это так.

Он ничего не сказал, сосредоточив внимание на забитом машинами перекрестке.

Через несколько минут они миновали жилые окраины на севере города и поехали через золотисто — зеленые поля, которые на горизонте плавно переходили в голубоватые холмы. Весь день хлестал дождь и небо было серым, а сейчас, как вознаграждение, выглянуло солнце. Стивен вел машину профессионально, чего она и ожидала, но к тому же и лихо. Последнее она приписала желанию произвести впечатление и еще естественной молодой энергии в сочетании с возможностями вот такого автомобиля. Раза два она пугалась, но потом поняла, что он так чувствует машину и так знает ее возможности, что ехать с ним безопаснее, чем с пожилым водителем семейного рыдвана, который ползет по дороге со скоростью сорок миль в час.

— Ну как, ничего?

— Все в порядке.

— Есть хотите?

— Вообще да.

— И я бы не прочь. Скоро приедем.

— Кругом так красиво — можно и потерпеть.

— Красиво, конечно. Отец даже хотел купить тут домик. Потом, правда, передумал. Он ведь не привык, чтоб другие за него работали, ну а занят почти все время. Вы с ним имели дело?

— Да нет, для него печатает Бренда. Но насколько я могу судить, он человек очень деятельный.

— Еще бы! Принял дело от дядюшки, который все это до того довел, что у фирмы осталась одна только бледная репутация. Отец построил все заново, трудом и упорством. Он и продавцов учил, и по стране сам ездил, договаривался с клиентурой. Не знаю, какой у нас сейчас финансовый оборот, но я чертовски рад, что у меня есть пай в нашем деле.

— А отец, наверное, доволен, что вы решили пойти по его стопам?

— Ни к чему другому у меня просто нет способностей. По — моему, многие просто внушают себе, что им что‑то там нравится, а на самом деле им нравится бизнес, торговля, а торговать можно чем угодно: станки, консервы — какая разница?

— Встретить человека, который так доволен своим занятием, теперь редкость.

Он быстро повернулся к ней, блеснула улыбка.

— Тут только нужно учесть, что человек этот — сын босса.

Доехали до развилки, взяли вправо. Ресторан «Два ключа» стоял как раз у перекрестка. Это было длинное здание в средневековом стиле — с решетчатыми окнами и обитыми железными дверями. Внутри все в соответствующем стиле: низкий потолок с выступающими балками, обшитые темным деревом стены, встроенный камин.

— Ну, как вам здесь нравится?

— С претензией, но ничего.

— С претензией? Наверное, но я как‑то об этом не думал. Кормят хорошо, быстро обслуживают, в общем красиво — а остальное неважно.

Он осторожно оглядел ее: черное платье, на шее — двойная нитка искусственного жемчуга, такие же жемчужные сережки — больше никаких украшений. Глаза на минутку задержались на обнаженных коленях. Он вынул длинный серебряный портсигар с выгравированными инициалами, дал ей сигарету, поднес зажигалку.

— У вас сногсшибательный вид, — сказал он, сощурившись от дыма. — Платье, наверное, дорогое?

— Да, решила шикануть, потратила ползарплаты. То есть своей прежней зарплаты, не той, что мне платит компания «Холлис и сын».

— А что, вы теперь получаете меньше?

— Да, но я была к этому готова.

— А почему вы вернулись?

— Трудно сказать. Наверное, потянуло в родные места.

— А мне нравится Лондон, — сказал Стивен после паузы, — я туда часто езжу. Но в провинции жить лучше. Здесь, как бы сказать, легче все направлять в нужное русло. Всех нужных людей знаешь в лицо. Хотите поселиться здесь навсегда?

Она решила принять непроницаемый вид.

— Посмотрю, какие здесь перспективы.

Он взглянул ей прямо в глаза.

— Для такой девушки, как вы, перспективы практически безграничны. — Он поднял стакан, блики света заиграли в светло — золотистом виски. — За счастливое возвращение.

Их глаза встретились, и тут Маргарет поняла простой и неопровержимый факт: если она верно распорядится своими картами, то может стать его женой.

В полдесятого Уилф вышел на кухню.

— Поппи, радость моя, ты приютила гения.

— Ты только не говори об этом в муниципалитете, а то повысят коммунальный налог.

— Через сотню лет у парадной двери повесят табличку с надписью: «Здесь жил писатель Уилф Коттон», и ученые мужи, исследуя сей период моего творчества, будут гадать, кем все‑таки была для юного гения та самая таинственная миссис Поппи Суолоу, которая предоставила ему временное жилье и питание.

— Не волнуйся, для нас это уже не будет иметь ровно никакого значения.

Он с ходу рухнул в низкое кресло, закинул одну ногу за поручень. Удача пьянила его: прорвался наконец! Сегодня, после стольких недель полной неопределенности, после всех разочарований, он понял, как надо писать. Впереди лежала ясная дорога. Он остановился сейчас, когда писалось легко, для того чтоб завтра вечером снова с удовольствием продолжить. Кто это, кажется, Хемингуэй, советовал прекращать писать, именно когда все идет как нельзя лучше, ибо потом легче вернуться к работе?

— Поппи, теперь мне просто нужно время, чтоб все перенести на бумагу, но я четко представляю себе, что надо делать!

— Вот тебе пара рубашек и чистое белье. На первое время хватит.

— Ты, Поппи, поразительная женщина! Только вчера буквально валилась с ног, а сегодня работаешь как ни в чем не бывало.

Поппи вытащила очередную вещь из бельевой корзины и разложила на гладильной доске.

— Если я слягу, вся жизнь здесь остановится.

— Хочу тебя вставить в книгу.

— А я тебе за это голову откручу.

Утюг легко и быстро скользил по белью, под его тяжестью ножки гладильной доски слегка поскрипывали.

Он сидел в кресле, покачивая ногой, и глядел на Поппи: с тяжеловатой, но красивой фигурой она оставалась привлекательной даже в выцветшем домашнем халате.

— Может, пойдем пройдемся в «Башню», выпьем хорошенько? — предложил он.

— И что дальше?

— Ну, для кого этим все и кончится, а мы с тобой и потом найдем занятие.

— Нет, знаешь, мне сегодня выходить не хочется. В буфете есть пара бутылок пива. Можешь дома выпить.

— Поппи, ты чудо. — Он вскочил с кресла и пошел к буфету.

— И мне принеси. В горле пересохло.

— Где открывалка?

— В ящике.

— Нашел.

Он принес бутылки и стаканы.

— Сядь и выпей. Дай ногам отдохнуть.

— Ты наливай. Я уже заканчиваю.

Когда она выключила утюг и села в кресло рядом, Уилф поднял стакан.

— За тебя, Поппи.

— Спасибо, дорогой.

Выпили.

— А что это за парень приходил за нашей Маргарет?

— Стивен Холлис, сын босса. Или попросту говоря — мистер Стивен.

— Видный молодой человек.

— Немудрено с его положением.

— Что, немножечко утер тебе нос?

— Какое мне дело? Маргарет вольна ходить с кем угодно, хоть с бывшим королем Фаруком, но у этих парней типа Стивена Холлиса есть этакая небрежная наглость, от которой у меня руки чешутся.

— Похоже, ты ревнуешь.

— Да брось, Поппи. У тебя пунктик: очень хочется, чтоб между мной и Маргарет что‑то было.

— Очень милая девушка.

— Я не отрицаю. Но, во — первых, она не интересуется мной, а во — вторых, милым девушкам нужно обручальное кольцо, дом и дети. Навешивают на мужчину обязанности, а мне сейчас обязанности нужны, как перелом конечностей.