Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

К несчастью, даже если Фабрегас был готов признать Рафаэля Лессажа виновным в похищении детей, это ничуть не помогало продвинуться в расследовании. Первоочередной целью было найти детей, и пока этого не произойдет или хотя бы не пришлют подкрепление, у его людей не будет возможности заняться другими поисками.

Вернувшись в жандармерию и узнав о последних событиях, Жан присоединился к этому мнению. Прочитав письмо, полученное мадемуазель Готье, он ощутил нечто вроде головокружения. Фабрегас всерьез забеспокоился, осознав, кажется, впервые в жизни, что у его бывшего начальника может и не хватить сил продолжить расследование. Но Жан успокоил его – мягко, почти по-отечески.

– Если ты думаешь, что шестьдесят пять лет – самое время отправляться на свалку, то смирись с этим заранее, мальчик мой: не успеешь оглянуться, как тебе столько и стукнет. Расцвет сил сменяется упадком почти незаметно. Но это еще не совсем старость… хотя, конечно, приятного мало.

Фабрегас заверил бывшего начальника, что не имел в виду ничего подобного, и оба вернулись к основной теме разговора.

– Итак, если ты уверен, что это Рафаэль Лессаж, его нужно объявлять в розыск.

– Один из наших экспертов уже работает над его портретом, используя компьютерную программу искусственного старения.

– Этот портрет нужно будет распространить по всему региону. Не думаю, что он обосновался в Пиолане. Здесь его отец рано или поздно наткнулся бы на него.

– Да, разумеется, – ответил Фабрегас, воздержавшись от напоминания, что он знает свою работу. – Соседние департаменты – Дром, Вар и Гар – уже в курсе. Они ждут только, чтобы мы дали им зеленый свет.

– Прекрасно!

Тем не менее Фабрегас различил в голосе бывшего начальника нотку сомнения и напрямую спросил, в чем дело.

– Я понимаю, что главное сейчас – поскорее найти детей, – отвечал Жан, – но если речь идет о Рафаэле, кое-что мешает мне поверить в его виновность. Он ведь и сам некогда стал жертвой похищения. Ты же не забыл об этом?

– Я ни о чем не забыл, Жан, но, как ты сам только что сказал, найти похитителя – не первоочередная наша цель. И уж тем более у нас нет времени выяснять, что там перемкнуло в голове у Рафаэля, отчего он из жертвы превратился в палача. Возможно, мы это узнаем в свое время. Но сейчас я прежде всего хотел бы узнать, насколько он опасен и собирается ли причинить детям вред. И, может быть, если я найду ответы на эти вопросы, то и ты получишь ответы на свои.

– Меня еще кое-что беспокоит. Тебя послушать, так вина Рафаэля больше не вызывает сомнений. Это на тебя не похоже – вцепляться, как бульдог, во что-то одно.

– Думаешь, я этого не понимаю? – с легким раздражением спросил Фабрегас. – Я просто пытаюсь убедить себя, что этот след – самый перспективный, потому что все остальные меня до сих пор никуда не привели, а время поджимает. Да, сейчас я готов вцепиться бульдожьей хваткой в единственного подозреваемого, которому не повезло оказаться тезкой и ровесником Рафаэля Лессажа. Если твой друг не признал в нем своего сына, мои люди будут носом землю рыть, пока его не найдут.

– Если Рафаэль Дюпен – не сын Виктора, это, разумеется, не значит, что он полностью чист перед законом, – отвечал Жан уже более спокойно. – Честный человек не стал бы сообщать властям фальшивые данные о себе. Значит, ему есть что скрывать.

– Согласен, – со вздохом произнес Фабрегас. – Этим я тоже займусь, но позже. Пока я не могу распределить своих людей по всем направлениям – только по приоритетным. Ты и сам прекрасно знаешь, как это делается. Двое из них, которым я поручил выяснить, не пропадали ли другие дети в нашем регионе одновременно с близнецами, вернулись ни с чем. Ни одной исчезнувшей девочки на конец тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Опять мы только зря потеряли время…

– Я знаю, как это делается, – кивнул бывший жандарм, – но и ты знаешь не хуже меня, что наша работа – проверять любой след, даже если пойти по нему тебя побуждает только собственный инстинкт. Ты должен проверить этот след – хотя бы ради того, чтобы убедиться, что и он никуда не ведет, и тогда уж со спокойной душой о нем забыть.

– Может быть, но Зелия и Габриэль, которых я должен найти, по крайней мере, реальны, а ты предлагаешь мне гоняться за тенью.

Злясь на себя из-за собственного бессилия, Фабрегас взглянул на часы, чтобы определиться с планами на остаток дня. Шесть часов вечера. Рабочий день мадемуазель Готье уже закончился. Но графологическая экспертиза письма еще не готова. У Фабрегаса было ощущение, что он застрял на полпути. Тогда он решил прямо сейчас отправиться к учительнице в сопровождении доктора Флоран. Вызвав детского психолога из кабинета, предоставленного ей в здании жандармского участка, он вместе с ней спустился вниз, сел в машину и всю дорогу молчал, крепко сжав челюсти. Бывший начальник упорно толкал его в направлении, которое считал верным, не слушая возражений, но так и не смог переубедить. Делать ставку на одного Рафаэля Лессажа представлялось капитану нелепым. Тем не менее он нехотя согласился, заручившись поддержкой доктора Флоран, действовать в этом направлении – за неимением лучшего.

Но когда они подъехали к трехэтажному дому, в котором располагалась квартира мадемуазель Готье, Фабрегас вмиг почувствовал, как с трудом подавляемый гнев вспыхнул с новой силой. Он весь день злился на доктора Флоран, которая настояла на том, чтобы отложить беседу с учительницей до вечера, утверждая, что это лучший способ ее разговорить. И теперь, глядя на языки пламени, охватившие здание, Фабрегас понимал, что совершил непростительную, непоправимую ошибку, пойдя у нее на поводу.

25

Десятка два зевак столпились на тротуаре с другой стороны улицы, завороженно глядя на огонь, в то время как пожарные суетились возле горящего дома. Фабрегас немедленно отыскал среди них начальника и представился ему. Ничуть не желая помешать работе огнеборцев, к которым он питал бесконечное уважение, капитан тем не менее должен был срочно получить всю необходимую информацию о трагическом происшествии. Капрал пожарной службы коротко отвечал на его вопросы, не переставая отдавать распоряжения своим людям по переносной рации. На данный момент жертв обнаружено не было, но пожарные еще не добрались до последнего этажа, где и жила мадемуазель Готье.

Пока рано было судить, идет ли речь об умышленном поджоге. Расследование, очевидно, сдвинулось с мертвой точки, но экспертам еще