Крысиная возня. Записки реабилитанта - Андрей В.

того, чтобы оставаться трезвыми самим, может, хотели помочь другим, а кто-то получал драйв от работы. Зарплата у консультантов была совсем не большая.

Люди они, конечно, были не святые, но смысл в их работе был огромный, и каждый делал свое дело. А насколько качественно, показать может только время.

Глава 23

Парадоксы «доски»

Ну зачем же мне теперь синие ботинки,

Не опустится на пол ни одной слезинки.

Засыпать сегодня я буду беспокойно —

На собрании меня расчленили больно.

«Доска» была как ужасом для всех, так и спасением. Но то, что она спасение, я начал понимать не сразу, а только месяцев через пять-семь. А поначалу я, как и все, думал: «Вот уроды. Стучат друг на друга, скоты! Зачем вообще это надо? Как же можно так жить?»

Без «доски» в таком месте обойтись никак было нельзя. Суть проста – не допустить анархии и научиться ответственности. Никак по-другому нельзя было научить ответственности человека, кроме как жестко указав ему на его просчет и заставив испытать последствия. Все это очень сложно, конечно. И сейчас я попытаюсь это объяснить.

Чаще всего сама «доска» и была причиной вакханалии, которая происходила в доме. А как еще реагировать на людей, которые стучат на тебя?

В общем, «доска» – это такая штука, без которой обойтись было нельзя, но обращаться с ней толком никто не умел. В сущности, с «доской» и была связана вся крысиная возня, которая происходила в доме.

Но пока немного про ответственность. До приезда в Центр я и слова такого не знал. Мне казалось, что я все правильно делал, а если что-то у меня не получалось, так это не моя вина, а стечение обстоятельств. По сути, через «доску» и нужно было понять, что мы сами виноваты в своих неудачах и бедах, и в этом-то и есть суть болезни «химическая зависимость». А употребление – это лишь, как говорили в Центре, верхушка айсберга. Смысл в том, что к употреблению нас привели наши смертные грехи, а не любовь к водке и героину. И через такой инструмент, как «доска», нужно было взглянуть на себя честно, с помощью других, конечно.

И тут возникала первая проблема. С «доской» должен был работать каждый: хотя бы один раз в день – один «негатив» и один «позитив». И если «позитивы» можно было писать пачками, за что угодно, за любое доброе дело, даже за хорошее настроение, то с «негативами» у всех была проблема, особенно поначалу. Всем казалось, что обличать ближнего своего – это дико и непорядочно. А кому-то это напоминало 37-й год. Но так как все были алкашами и наркоманами, порядочность у всех была липовая, и все вскоре покорно начинали стучать друг на друга без особого зазрения совести. Просто вариантов других не было, ведь для консультантов «доска» была в приоритете, и за нее они спрашивали жестко, а если что, могли надавить морально, так, что мало не покажется. Рычагов давления было много и разных. Можно было прессануть человека через всех остальных, например, отменить общий перекур. Можно было надавить через определенного человека – заваливать его писаниной до тех пор, пока он не напишет «негатив». Система работала давно, и наработок была куча. По сути, дело было нехитрое, а основывалось оно на вызывании чувства вины и стыда.

Отработать по «доске» было не сложно. Достаточно было заметить за другим какой-то косяк (это называлось «проявление болезни»), написать на клочке бумаги донос, отнести его куда следует, и главное – поставить в известность человека, на которого донос написал.

Но каждый из этих этапов был связан с огромным количеством страхов. Страх донести на ближнего, страх оценки, страх конфликта. Самое страшное – страх конфликта. Никто не любит, когда его тычут мордой в дерьмо, как котенка. Еще был страх разбора этого «негатива» на УС, при всех. Тут уже был стыд, боязнь показаться слабым и глупым и, конечно, страх потери комфорта. Это принято было называть «забота» или «негатив». А когда подходишь к человеку и сообщаешь ему про его косячок – это «вынос заботы». В таких ситуациях я был много раз и знаю не понаслышке, что начинает твориться в организме в этот момент. Адреналин резко подпрыгивает, сердце начинает биться, как будто спрыгнул с тарзанки. А уж реакция на такой наезд у каждого индивидуальная. Кто-то начинает ругаться, как я, кто-то – злиться и проявлять агрессию, кто-то – оправдываться. Были, конечно, те, кто принимал «негативы» смиренно, спокойно, но это была большая редкость. В целом страшного ничего не происходило – это же не уголовное дело.

Но что действительно напрягало, так это огромное количество правил, которые постоянно менялись, придумывались, додумывались, «подтягивались» и «подкручивались». И порой это превращалось в хаос, а иногда и вовсе начинало походить на шабаш.

Иногда грызня начиналась уже на утренней чайхане, прямо в 8 утра. А как иначе – в неадеквате были 50 %, а может, и больше, и многие из них друг друга ненавидели, и даже мстили и воевали через «доску». В этом-то и заключался парадокс «доски»: без нее все перегрызли бы друг другу глотки, но и с ней тоже многие были на грани этого. Но если выбирать из двух зол, то лучше, конечно, второе. Кстати, войны и вендетты были излюбленным развлечением многих. Ничего не стоило «вынести» человека за какую-нибудь чепуху, и этим ты убивал двух зайцев – и отомстил, и по «доске» отработал. Признаться, я тоже не брезговал таким вариантом. Да вообще, я «выносил» только тех, кого мне не было жалко, следовательно, кого я не любил. Но месяцев за семь я понял, что это «треш». В ходе локальных войн некоторые личности не прекращали «перестрелки» по «доске», так называемый пинг-понг. В принципе, такое было запрещено, но с этим боролись редко. В общем, мерзкое дело. Первый месяц я думал: это чистое стукачество. И так как в Подмосковной реабилитации такого не было, это место вызывало у меня только отвращение. После трех месяцев я начал работать по «доске» чисто ради хохмы – ну надо так надо. К пятому месяцу я начал замечать в этом какой-то смысл и понимать, что от «доски» зависит порядок. А вскоре я осознал, что во всем этом есть огромный, если не грандиозный смысл. Но на девятом месяце пребывания я вернулся к мысли, что все это чушь собачья, и вообще все обесценил, так как вопиющие нарушения часто спускались