В нужное время в нужном месте - Андрей Богданов

Прежде всего, знай: общепринятого понятия смерти для тебя больше нет. Будешь возрождаться столько раз, сколько необходимо для восстановления баланса. Мир постоянно меняется, поэтому точное число отпущенных тебе жизней неизвестно. Может одна, может две, может, триста двадцать две…

– Что, и Бог этого не знает?

– Знает, – ответила Анастасия. И вздохнула. – Но не говорит.

– Понятно. Это что-то вроде русской рулетки, но количество пустых гнезд в барабане револьвера постоянно меняется, – предположил я.

– А ты живо все просек, – улыбнулась Анастасия, – молодчина. С тобой приятно иметь дело. Так держать. Продолжим. О каждой прожитой жизни ты будешь помнить. Тело остается неизменным.

– То есть получается какая-то извращенная разновидность реинкарнации… Там все наоборот: после смерти получаешь другое тело и ничего не помнишь о прошлых жизнях. Так?

– Так. Очень меткое сравнение, – кивнула Анастасия. – Что же касается твоего желания делать добрые дела, то я предлагаю тебе стать кем-то вроде волшебника. Согласен?

– Да. Куда ж деваться?

– Но, кроме этого, в тебе наверняка что-нибудь еще прорежется… Может, под водой жить сможешь или язык зверей понимать… Кто знает? Ведь если честно – такой эксперимент я проделываю впервые, обрисовать могу лишь в общих чертах. Возможны любые сюрпризы. Приятные и не очень. Ну что, не сильно я тебя застращала?

– Нет. Все нормально.

– А теперь давай тебе новое имя придумаем. Тебе ничего в голову не приходит?

– Нет.

– Ой, ладно. Сама сейчас что-нибудь соображу… Итак, У тебя будут два имени: Маэстро и Добрый Эльф.

– А почему два? И почему Эльф?

– Потому что я так хочу, я так решила. Ты против?

– Да нет, Анастасия. Спасибо.

– Пожалуйста, Добрый Эльф. Надеюсь, что не ошиблась в тебе, Маэстро. Пока!

– …И она исчезла. Вот так, Бонифаций, и появился я, Добрый Эльф. Или Маэстро. Кому как нравится.

– Получается, ты и вправду со святой Анастасией говорил. И это она тебя спасла. Здорово! А какая она?

– Она, Бонифаций, хорошая.

– Слышь, Бонифаций, тут говорят, Пандов день приближается, – как-то сказал Маэстро.

– Точно.

– А я че-то толком даже не знаю, что за праздник такой. И вообще – причем здесь панды? Просвети, а?

– Если коротко, они у нас озверели, почти всех перегрызли, а Святая Анастасия их в норму привела. А потом панды Русь спасли.

Маэстро чуть не поперхнулся мадерой.

– Как это панды озвереть могли?! И людоедством заняться? И причем здесь Анастасия?

Довольный, что наконец-то и мне представился случай блеснуть эрудицией, я откупорил бутылочку пива и коротенько пересказал Маэстро историю русийских панд, написанную мной для юношеского журнала.

…долго оставалось загадкой.

Бамбуковые мишки, как все знают, относительно безобидные симпатяги с черными фингалами вокруг глаз. Обретаются в Китае. Вообще-то они даже и не настоящие медведи, они подмедведи, из семейства енотов. Но об этом братья-китайцы сообщают нечасто. Унизительная зоологическая подробность. Медведь – это МЕДВЕДЬ, а енот… он и есть енот.

Китайские еноты знай жрут себе бамбук, фланируют бесцельно, никого практически не трогают. Недоразвитость – налицо.

Другое дело русийские панды. Свирепей зверя в мире нет.

Поселились панды в наших лесах две сотни лет назад. Точнее – их поселили. Сотворил сей подвиг герой пиратского движения Карл Вамп, по прозвищу Карлик (он и в самом деле был небольшого росточку, но на кличку не обижался и не отзывался).

Так вот, прибыв в Китай с неофициальным визитом, а проще говоря, за очередной порцией опиума, Карлик заприметил тамошних панд. Они ему жуть как приглянулись. И решил Карлик с собой панд привезти. Чтоб Русь второй родиной бамбуковым енотам стала. А что в наших лесах китайского бамбука отродясь не колосилось – Карлик как-то не смекнул.

Долго ли, коротко ли, но столковался наш пиратик с китайской таможней, сунул куда надо, кому надо, что надо – привез-таки двадцать половозрелых пар енотов. И, скотина, ни слова никому не сказав, выпустил фингалистых зверушек в лес. Сюрприз хотел землякам сделать. Сделал.

Русь пандам пришлась по душе.

И, опираясь задними лапами о плодородную руссийскую землю, а передними – о мохнатые спины своих возлюбленных, китайские еноты принялись стремительно брюхатить сговорчивых подруг, круто изменяя тем самым весь уклад нашего края.

В общем, панды буйно расплодились. Но их потомство… Это были уже не те добродушно-туповатые еноты, покорившие пиратское сердце Карлика… Стада четырехметровых клыкастых глыбин с дурным норовом завладели нашими лесами.

Нашествие невесть откуда взявшихся пандюг было воспринято русичами как жестокое возмездие за грехи всех предшествующих поколений.

Официальным началом кошмара принято считать 25 августа 1841 года. В тот день коренной русийский пандюк впервые решил посетить деревушку на опушке…

Как гласит предание, внезапное появление «зверя великого с глазами черными и клыками огромными» так ошеломило поселян и поселянок, что за вилы, топоры и ружья они схватились несколько поздновато – под изумленные взгляды аборигенов юркий (невзирая на габариты) пандюк успел-таки изорвать в клочья парочку крестьян, беззаботно сидевших на крылечке таверны.

В таверне зверю понравилось. Это дало время, чтобы выкатить и зарядить невесть откуда взявшуюся пушку. Огонь! Таверна в щепки!

И – сквозь рассеивающийся дым – невредимый пандюк, неспешно удаляющийся в лес. Насторожило народ то, что уходивший зверь был спокоен. Казалось, он совершенно не испугался выстрела. Как выяснилось чуть позже, насторожились люди не зря.

Потому что вскоре началась настоящая война. Не на жизнь, а на смерть. Одолеть многочисленные стада панд было совершенно невозможно.

Их не брали стрелы, их практически не брали пули. Ядов панды не жрали принципиально. В капканы и ловушки хитрые звери не шли. Чтобы завалить одного-единственного пандюка, требовалось точное попадание в глаз или около десяти-пятнадцати выстрелов в упор. Причем в жизненно важные органы. А ты попробуй, попади! Пандюк же не дурак, чтобы глаз или печень тебе с пяти метров подставлять. К тому же раненые пандюки зверели совершенно и вообще теряли всякий страх. Это автоматически приводило к гибели всего отряда стрелков.

Война длилась уже третий год. Деревни обезлюдели. В леса никто не рисковал заходить. На окраинах городов по ночам тоже было пусто. Лишь хорошо вооруженные военные патрули трусливо жались к стенам домов. Над русичами нависла мерзкая перспектива быть поголовно сожранными.