В нужное время в нужном месте - Андрей Богданов

Андрей Богданов

В нужное время в нужном месте

…Никогда не ложись спать на краю кровати. Ибо чревата сия позиция тем, что Волку не составит особого труда ухватить тебя за бок и уволочь в лес, дабы пленить там.

Но если негоднику все-таки удалось забрать тебя – не робей, борись. Постарайся изловчиться и прикрыть ладонями зверю глаза. Он удивится и растеряется, хватка ослабнет, и ты сможешь вырваться.

Тут же крепко бери хищника за язык и веди в зоопарк. Там его посадят в прочную клетку и вкусно накормят.

Если же вышеописанный прием не удался и затея потерпела крах, все равно не отчаивайся!

Волк принесет тебя в укромное логово, обычно расположенное под кустом ракиты. Там зверь предоставит тебе целую кучу времени для молитвы.

И если у Бога не будет каких-то важных дел, он тебе обязательно поможет!

Часть первая

Царский секрет

Глава первая

Самоубийство тещи

Теща застрелилась. Сделала это Капитолина Карловна в своем стиле, то есть самым беспардонным образом. Взяла без спросу мой фамильный обрез, пришлепала в гостиную, уселась в мое любимое кресло, запихала дуло в рот. И – надавила оба спусковых крючка. Затылок вдребезги.

Все?

Нет, господа, конечно, нет. Поэтому – постепенно, по порядку. С подробностями. Иначе будет неучтиво. Теща все-таки.

Итак, я – в двухнедельном профсоюзном отпуске. Первый день. Представляете? Выспался как человек. Даже чересчур, если честно. Никогда так здорово не спал.

Любимая жена – на службе, дочь-красавица – в летнем лагере. Тещи не видно.

… Неспешно делаю настоящий крепкий кофе. Неторопливо достаю сигаретку. Блаженствую, предвкушая первый глоток и первую затяжку… Чуть не мурлычу. Мирные мысли беспечно причесываю… Захожу в гостиную, и… Еханый бабай!

Там – она.

Теща.

В кресле.

Во всей огнестрельной красе. Обрез валяется на полу.

А кляксы мясного ералаша гармонично дополняют интерьер.

И дымка сизая витает. И мухи пляшут на крови.

Амба, полагаю. Приехали. Чей-то поезд дальше не идет.

– Доброе утро, Капитолина Карловна, это, ведь, кажись, ваш поезд дальше не идет?

– Доброе утро, Бони. Да, это мой поезд дальше не идет.

– Они просят освободить вагоны, сдать белье. И чтобы ни одной наволочки не пропало – ни-ни! Иначе – оштрафуют и в угол поставят.

– Спасибо за напоминание, Бони, но я уже все освободила и сдала. Претензий ни у кого нет. Видишь – я совсем мертвая.

– Трудно не заметить.

– Вот так вот, Бони.

– Вот так вот, Капитолина Карловна. Ну, прощайте?…

– До встречи, до встречи, драгоценный Бони.

– Я тоже вас люблю, Капитолина Карловна.

– Знаю, Бони, знаю…

Восстановлению и ремонту сие не подлежит: ибо серебряной картечью да прямо в рот – это навсегда. Даже если ты не вурдалак.

Откуда и на кой серебряная картечь, спросите? Об этой печали ниже.

Итак, вдохновленный видом полуобезглавленной тещи, я сделал-таки первый глоток кофе и первую затяжку – ни вкуса, ни запаха. Прижавшись к стене, опустился на пол, размышляя, что же теперь будет. Понял – ничего хорошего. Еще немного подумал и понял, что прав.

Опустив сигарету прямо в кофе, поднялся и шагнул в гостиную. Еще раз бросил взгляд на Капитолину Карловну. Вздохнул. Отвернулся. Еще раз увидел ее мозги на стене. И еще раз вздохнул. Закрыл глаза. Отхлебнул кофе – чуть не подавился раскисшим окурком. Откашливаясь и отплевываясь, неторопливо прошагал наверх. Выплеснул окурочно-кофейный коктейль в поганое ведро.

Опять спустился в гостиную… Там все было на своих местах: труп, кровь, обрез, запах порохового дыма и неприятностей…

Так.

Теперь. Два звонка.

Первый – Марату. Пусто. На всех трубочках. Звоним секретарю… Оказывается, важное совещание. Запишите, передайте. Капитолина Карловна погибла… Я дома… Да, все… Бонифаций. Да, он поймет…

Второй звонок – в участок. Долго переспрашивали адрес, кто я, что я, где я… В конце концов признались, что, увы, все бригады на выезде, людей не хватает. Но все же утешили – пообещали, что кто-нибудь скоро обязательно приедет.

Не соврали. „Кто-нибудь“ обязательно приехал. Славный парнишка лет восемнадцати.

– Небось, первый вызов?

– Нет. Второй.

– А. Ну тогда – пора.

– Что пора?

– Щас узнаешь…

Я пропустил его в гостиную.

…Юный полицай при виде открывшейся картины впал в транс и долго стоял, раскачиваясь, издавая что-то вроде „у-у-ух… ух-ху-ху-у!.. Уа!..“

Думается мне, что трансировал бы он беспредельно. Дело освободила любознательная мушка. Ей, видимо, наскучило слоняться по серому веществу доктора наук, и она не на шутку заинтересовалась прыщавым носиком стража правопорядка. Парнишка прибыл в сознание, встрепенулся, решил почесать носик. Насекомое испуганно взмыло. Стражонок придушенно глянул на меня.

И – сучок! – извлекает пистолет, снимает с предохранителя. Дергает затвор… Дрожащим фальцетом грозно: „Ну, и что здесь у вас?“

Это было в самую точку.

И я неприглядно, бессовестно поплыл.

– …У нас? У нас отпуск начался! Ой, кретин!.. Ты что, ослеп? Тут уже без тебя настреляли!

– Не грубите, я при исполнении!..

– … Я те щас так исполню!..

– Стоп. – Это приехал Марат.

– Оружие – на предохранитель, и – в кобуру.

– Есть, ваше высокоблагородие!

– Что „есть“?… Предохранитель с другой стороны… Осмотрели? Где бригада?

– Еще нет.

– Чего нет?

– Бригады. А я вот…

– Ясно. Стой на месте. Марат куда-то позвонил.

– Набережная, 45. Я тут. Только живо! Перчатки-то хоть взял с собой?

– Так точно, ваше высокоблагородие!..

– Пакет?

– Так точно, ваше высокоблагородие!

– Достань все. Дай мне. Пошел вон. Все что видел – забыть.

– Есть забыть.

– Ты еще здесь?! Бегом марш!!!

– …Бонифаций…

– Да, Марат.

– Рассказывай.

Я говорил, Марат осматривал. Взял с трюмо какую-то бумажку, аккуратно положил в целлофановый пакет. Прошелестело минуты три-четыре. Я завершил повествование.

– Это все?

– Все.

– Тут записка… Бонифаций, что она хотела сказать?

– Где?

– В записке.

– Дай.

– Из моих рук.

Он протянул целлофановый пакетик, в который недавно положил бумажку с трюмо.

„Ухожу сама. Бонифаций, прости за обрез. Люблю, целую, искреннее ваша К. К.“.

– Что за обрез? Этот?

– Да.

– Твой?

– Да.

– Зарегистрирован?

– Нет.

– Плохо.

– Знаю.