В нужное время в нужном месте - Андрей Богданов

– Не знаю…

– Брось. Стесняться не надо. Ты ж вроде как мой крестник… Впереди – великие дела. Тебе, Бонифаций, Русь и Великий Новгород, практически, в одиночку спасать придется. Подвиги на носу… Должен быть как огурец! Так что там у тебя?

Я задумался. «А что там у меня?»

– Ну… так… Плоскостопие. Небольшое.

– Щас поправим, сымай ботики.

Я снял.

– И носочки.

И носочки.

Маэстро сфокусировал взгляд на моих стопах. Азартно хохотнул.

(Чего смешного? Плоскостопие как плоскостопие. Дурак он, что ли?)

– Да, в самом деле… Щас мы его… Закрой глазоньки, иначе чудо не вылупится…

Я закрыл.

Было слышно, как Маэстро, отхлебнув мадеры, сдержанно рыгнул.

Прошло минуты две. Маэстро лакал вино и что-то фальшиво насвистывал.

– Ну что – можно глаза-то открывать?

– Твои глаза, я ими не распоряжаюсь. Хочешь – открывай, хочешь – нет.

(Подозрение, что передо мной – все-таки придурок, укоренялось и росло. Но обиднее всего – еще крепче укоренялось и стремительнее росло убеждение, что главный идиот здесь я. Подружился с привидением, связался с шайкой кретинов. Фехтовальщик хренов…)

Я открыл глаза. Посмотрел на ноги. Точно. Я – идиот: как было плоскостопие, так и осталось.

– Ну и?

– Что «ну и»?

– Плоскостопие на месте. Ничего не изменилось.

Маэстро нахмурился и еще раз вперился в мои ноги.

– Разве?

– Да.

– Что «да»?

– Но… ты же обещал…

– Что я обещал?

– Плоскостопие вылечить.

– А разве это болезнь?

– А что???

– Специфика организма. Я решил, тебе так даже лучше. Ты ж будущий Фехтовальщик, гордость Руси, а не какое-то левое чмо, которого не жалко. Вдруг доведется по минному полю идти? С обычной ступней давление на почву больше, чем с плоской, – мина при таком раскладе может и не рвануть. Спасешься. Или… скажем, скажем… во! – по болотам тебе приспичит прошвырнуться, собаку Баскервилей постращать – ноу проблем! Фиаско исключено. Шлепай себе спокойненько… Как лягушка… Я даже подошвы твои с этой целью еще немного подровнял и габариты чуток увеличил… Теперь гораздо лучше стало… А чтоб не скользил – кожу бородавками прошероховатил. Спасибо можешь не говорить. Лучше метнись-ка за папиросками, а то мой боезапас на исходе…

Я оторопело глянул на ноги. О ужас! Мама!.. Ступни были гладкими, как… даже не знаю как. Еще немножко – и они были бы выпуклые! А бородавки! А размер!..

Челюсть моя отвисла, бутылка выскользнула из рук.

Пиво издевательски забулькало и полилось на ковер.

– Ах ты, скотина…

Довести мысль до конца я не успел. Взору явился десерт. Вошла теща.

– А вы уже познакомились! – торжествующе завопил мерзкий фантом. – Умники-разумники. А что это ты босиком, Бонн? А чего пиво разлил? Что о тебе Маэстро подумает! Охохоньки…

Привидение подошло, подняло бутылку, вытащило из-за пазухи тряпку, начало утирать ковер…

– Благодарю вас, мадам Кака… А мы тут нашему будущему Фехтовальщику вездеходности добавляем – ступни выравниваем, бородавим, чтобы он, как танк, на почву меньше давления оказывал.

– Бони!!! Что за дебильная прихоть? Я же тебя не за этим к Маэстро посылала! Покажи ноги. Господи… Кошмар. Ты кретин… Простите, Маэстро, вырвалось… Это же надо было удумать! Уродские ноги себе сделал! И так плоскостопие было, а сейчас – вообще форменное безобразие! Извиняйся немедленно перед Маэстро и проси произвести тебе нормальные ноги, как у всех. Ты бы себе еще вторую пару рук заказал!

– А что, это прекрасная мысль, мадам Кака!.. – промолвил Добрый Эльф.

Ну, довольно.

– Так! – вскочил я (стул повалился), – молчать! Ты, волхв недобитый, живо мне старые ноги вернул, а ты… мадам… Кака… Ты и при жизни мне все нервы повыдергала, так еще и приведением заделалась… Пошла вон!

Капитолина Карловна со слезищами устремилась к Маэстро.

– Что это с ним? За что он меня-а-а? А?

И, сотрясаясь эктоплазмой, зарыдала…

Маэстро осуждающе посмотрел на меня.

– Что-то ты, Бонифаций, и в самом деле… того. Разнуздался в корень… На старушек умерших оскорбительно орешь… Пальчиками в авторитетных волшебников тычешь, бутылками бросаешься. Стулья роняешь куда попало… Это ж моветон, в натуре! Так себя вести будешь – плохо кончишь… А еще работу Фехтовальщика у мадам Кака выклянчил…

– Я не клянчил!..

– Клянчил, клянчил! – зловредно просопливил лживый фантом…

– Вот старая карга…

– Цыц! Смирно! – зычно скомандовал Маэстро – Слушать всем! Эскадрилья! Возвращаемся на базу! Хватит бомбить мирное население! Бонифаций! Немедленно извинись перед тещей. Это – прежде всего. Дальше. Кукиш тебе с протухшим керосином, а не суперплоскостопие! Я передумал. Таким хамам, как ты, – самое дело на минных полях подрываться. И – никаких променадов по болотам! Пусть Баскервилиха спокойно щенят выкормит…

«Форменный психопат, да у него же глюки, белая горячка… Надо выметаться отсюда скорее, пока и вправду вторую пару рук не присобачил…», – подумал я.

– У-у-у! – завыл Маэстро, раскачиваясь в кресле. – Тыры-пыры-растопыры! Заклинаю духов Зюзика, Мюзика и Кузика! Пущай у Бонифация будут стандартные ступни!!! Опля! Подавись!

Колени подломились, голова закружилась, и я неуклюже растянулся на ковре. Потом с грехом пополам сел… Посмотрел на многострадальные ступни. Плоскостопия не было!

Маэстро снисходительно взглянул на меня и снова отхлебнул мадеры.

– А теперь немедленно извинись пред мадам Кака!

Я молча уставился на Маэстро. Злость куда-то исчезла… А вместе с ней и теща.

– Что грустишь, хулиган?

– Да вот. Не знаю… Она вроде пропала.

Маэстро вздохнул, сладко потянулся.

– Значит, так. Ставлю диагноз. С чувством юмора у тебя плохо… Я ж шутил. А ты? «Молчать, недобитый волхв, старая карга, пошла вон!» Ну я-то ладно, я за себя постою. А старушенция? Еще бы лицом к стене приказал. И ноги расставить. Ты ж не у себя в Бастилии, а в гостях у приличных людей… Стул на место прежней дислокации вороти. А фантомы… На то они, Бонифаций, и фантомы – чтобы то пропадать, то появляться. Тут ничего не поделаешь.

– А извиниться?

– В другой раз… Ладно. Юмор постепенно нарастим. Сделаю из тебя Фехтовальщика.

Ты нам подходишь.

Глава восьмая

Побег космического масштаба

Осенью 1569 года от Рождества Христова Великий Новгород был ошеломлен появлением удивительной девушки.