Систематическое богословие - Луи Беркхоф

и не какое-то слово прямого откровения, например такого, какое получали пророки (Иер. 1:4; 2:1; Иез. 6:1; Ос. 1:1). Они считали средством благодати богодухновенное Слово Божье, то есть Писание. И даже говоря о нем как о средстве благодати, они понимали его по-особому. Богодухновенное Писание представляет собой principium cognoscendi, источник всего нашего богословского знания, но не эту его характеристику мы имеем в виду, когда говорим о Слове Божьем как о средстве благодати. Библия является не только principium cognoscendi богословия, но и средством, которое Святой Дух использует для распространения церкви, а также для назидания и укрепления святых. Поскольку оно в первую очередь является словом Божьей благодати, оно есть самое важное средство благодати. Строго говоря, имеется в виду Слово, проповедуемое во имя Божье и по поручению Божьему. Слово, понимаемое таким образом, и таинства, совершаемые во имя Бога, — вот средства благодати в узком смысле этого понятия. Разумеется, Слово Божье можно также считать средством благодати в более общем смысле. Оно может стать истинным благословением для человека, когда входит в его жизнь разными способами: читается дома, преподается в школе или распространяется в брошюрах. Поскольку Слово и таинства являются официально определенными средствами благодати, предоставленными в распоряжение церкви, законное право преподавать их имеют только специально подготовленные служители церкви. В отличие от таинств Слово могут нести в мир все верующие, и оно может действовать самыми разнообразными способами.

Б. Отношение Слова к Духу Святому

В процессе исторического развития появились самые разные точки зрения по вопросу о том, насколько действенно Слово и, следовательно, как связаны между собой воздействие Слова и воздействие Святого Духа.

1. Номизм (тенденция сводить содержание религии к внешней обрядности. — Примеч. ред.) в разных формах (иудаизм, пелагианство, полупелагианство, арминианство, рационализм) приводит к тому, что Слову приписывается только интеллектуальное, нравственное и эстетическое влияние. Номисты не верят, что Святой Дух может действовать сверхъестественным образом посредством Слова. Истина, открытая в Слове Божьем, может только побудить к нравственным изменениям. В таких формах номизма, как пелагианство и рационализм, особое действие Духа не нужно даже для искупления, а в более умеренных формах (полупелагианство и арминианство) считается, что одного нравственного влияния Слова мало, оно должно быть дополнено действием Святого Духа.

2. Другую крайность представляет собой антиномизм. Антиномисты считают Слово вообще не нужным, для них главным является мистический опыт, внутреннее слово, внутренний свет, или иначе, непосредственное воздействие Духа Святого. Их девиз — буква убивает, а дух животворит. Обычное слово принадлежит миру природы, оно недостойно поистине духовного человека и не может произвести никаких духовных перемен. Хотя все антиномисты в той или иной степени пренебрегают или даже игнорируют средства благодати, дальше всех продвинулись в этом направлении некоторые анабаптисты.

3. Реформаторы не соглашались с таким подходом. Они считали, что одного Слова недостаточно, чтобы произвести веру и обращение, что Дух Святой может, но обычно не действует без Слова и что поэтому в деле искупления Слово и Дух действуют вместе. Хотя сначала различия в понимании этого вопроса между лютеранами и реформатами практически отсутствовали, первые подчеркивали, что Слово является инструментом действия Святого Духа (per verbum), а последние — что действие Слова сопровождается действием Святого Духа (cum verbo). Позднее лютеранские богословы разработали учение о том, что в Слове Божьем есть обращающая сила Святого Духа, божественное присутствие, которое так тесно связано с ним, что присутствует в нем даже тогда, когда Слово не используется или используется неправильно. Но поскольку было очевидно, что на разных людей Слово оказывает разное влияние, пришлось воспользоваться учением о свободной воле человека, пусть и не в его крайней форме. Реформаты же считали, что Слово Божье всегда обладает силой, только для одних оно есть запах живительный на жизнь, а для других — запах смертоносный на смерть. При этом они утверждали, что оно становится действенным, рождая веру и приводя к обращению, только если сопровождается воздействием Святого Духа на сердце грешника. Они отказывались признавать, что Слово само по себе обладает безличной силой.

В. Две составляющие Слова Божьего как средства благодати

1. Закон и Евангелие в Слове Божьем. Церкви, возникшие после Реформации, когда говорили о Слове Божьем как о средстве благодати, выделяли в нем две части — закон и Евангелие. Это различие не было тождественным разделению на Ветхий и Новый Заветы — две составляющие выделяли в обеих частях Библии. В Ветхом Завете есть закон и Евангелие, равно как и в Новом также есть закон и Евангелие. Закон — это любое откровение Божьей воли, выраженное в форме заповеди или запрета, а Евангелие — это все то, что написано в обеих частях Библии и имеет отношение к делу примирения, а также провозглашает активную искупительную любовь Божью во Христе Иисусе. И у каждой из этих двух частей есть собственная функция в домоустройстве благодати. Закон стремится пробудить в сердце человека раскаяние о грехе, а Евангелие — пробудить спасающую веру в Иисуса Христа. Закон в определенном смысле готовит дорогу Евангелию. Он помогает грешнику осознать свой грех, а следовательно, и необходимость искупления. Закон и Евангелие преследуют одну цель и являются неотъемлемыми частями Слова как средства благодати. Правильное понимание этой истины у церкви было не всегда. Некоторые не считали закон частью средства благодати, потому что видели его главную функцию в осуждении. Со времен Маркиона всегда были те, кто считал, что закон противоположен Евангелию, а значит, одно исключает другое. Частично они основывались на том упреке, который Павел высказал в адрес Петра (Гал. 2:11–14), а частично на том факте, что Павел иногда проводит резкое различие между законом и благодатью и очевидно противопоставляет их (2 Кор. 3:6–11; Гал. 3:2; 3:10–14; ср. Ин. 1:17). Но при этом так думающие забывают слова Павла о том, что закон был воспитателем, ведшим ко Христу (Гал. 3:24), и что в Послании к евреям закон представлен как Евангелие в предварительной и несовершенной форме и не противопоставляется ему.

Некоторые ранние реформатские богословы считали закон и Евангелие абсолютными противоположностями. Они были убеждены, что закон воплощает все требования и заповеди Писания, а Евангелие не содержит вообще никаких повелений, а только безусловные обещания, и потому исключали из него все требования. Это было отчасти вызвано тем, как закон и Евангелие иногда противопоставляются в Писании, а отчасти объяснялось полемикой с арминианами. Споря с арминианами, считавшими, что спасение зависит от веры и послушания Евангелию, то есть от дел человека, они впали в крайность и стали утверждать, что завет благодати ничего не требует и не заповедует, не повелевает даже веровать в Господа и уповать на Него, он просто выражает то, что Бог пообещал сделать для человека. Другие, однако, правильно замечали, что даже в законе Моисеевом есть обещания, а в Евангелии также содержатся определенные требования. Они понимали, что человек не бездействует, когда входит в завет благодати. Он призван активно принимать завет со всеми его благословениями, хотя понимает, что способность соответствовать требованиям завета дается ему Богом. Обещания, которые принимает человек, конечно же, налагают на него определенные обязанности, среди которых обязанность повиноваться закону Божьему как правилу жизни, но они также гарантируют, что Бог произведет в нем «и хотение, и действие». Сегодня последовательные диспенсационалисты снова говорят о том, что закон и Евангелие — это абсолютные противоположности. Израиль был в предыдущую эпоху под законом, но церковь нынешней эпохи находится под Евангелием и, как таковая, никак не подчиняется закону. Это означает, что единственным средством спасения сегодня является Евангелие, а не закон. Членам церкви не нужно исполнять его требования, поскольку Христос их исполнил. Они, по-видимому, забывают, что хотя Христос понес